— Да, но…

— Тебе ещё рано думать о детях! — важно заявляют мне. — Вот на пару годков старше станешь, тогда и…

Она вдруг осеклась, словно к чему-то прислушиваясь, потом кивнула и весело сообщила:

— Как раз сейчас один шаг по оси времени ты сделал. С днём рождения, Джерон!

«С днём рожд…» Фрэлл! В самом деле. Как я мог забыть? Ай, зачем спрашиваю? Потому и забыл, что слишком давно не отмечал годовщину своего появления на свет. Неужели именно сегодня? Значит, дома начинается траур…

— Не волнуйся, траура больше не будет.

— Ты-то откуда знаешь?

Девочка обиженно поджимает губу:

— Моя осведомлённость в других вещах тебя не удивляет, а простейший вывод, который ты мог бы сделать сам, вызывает прямо-таки бурю эмоций! Вот уж кто состоит из странностей, так это ты!

Опять сглупил. Всё верно: нет нужды в трауре, если никто не умер. То есть умер, но вернулся. В другой форме и с другим содержанием, но всё же вернулся. И привёл с собой новую жизнь.

— Это правда? Будет праздник?

— Ну ты как ребёнок… Какой же день рождения без новорождённого? Этот праздник — твой и только твой, а все остальные участвуют в нём, если ты им это позволяешь.

И она права. Мой праздник… Но не думал встречать его на Сонной Дороге.

— Почему там? Мы давно уже вернулись на тракт, и не дальше чем в миле отсюда есть трактир, в котором ты сможешь выпить за собственное здоровье, — невинным тоном изрекла девочка.

Вернулись?! Я огляделся по сторонам.

Никакого тумана: лес, ощетинившийся голыми ветками и темнеющий мокрыми стволами. И дорогу видно, несмотря на быстро приближающиеся сумерки. Самый обычный пейзаж, разве что… Ветки деревьев не такие уж голые, даже в сером свете заметны набухающие на них почки. Но когда мы выезжали из Виллерима, не было даже намёка на появление листьев!

— Туда, куда вы попали, время не заглядывает, но это не значит, что оно обходит стороной и весь остальной мир! — ехидно подмигивает девочка.

— Мы… опоздаем?

— Почему? Приедете как раз вовремя: дорога шла хоть и между мирами, но параллельно вашему пути. Ты всё успеешь, Джерон. Всё, что должен.

— Кто ты? — наконец решаюсь задать вопрос, с которого следовало бы начать беседу.

— Ты же говорил, что знаешь меня? Или передумал? — Так могла бы улыбаться зрелая женщина, но и на бледном детском личике эта улыбка кажется удивительно уместной.

— Я говорил, что знаю ТЕБЯ, но не говорил, что знаю, КТО ТЫ!

— И верно… — тихий смешок. — Но ты мог бы и понять… Сначала спросил, люблю ли я шутить, а потом дурачком притворяешься. Некрасиво.

Шутить? Но в мыслях я поминал…

— Пресветлая Владычица?

Она поморщилась, словно не одобряла такого обращения к себе.

— А ещё Всеблагая Мать. Так меня называют. И всё время ошибаются… Я ничем не владею, и у меня нет детей, потому что…

— Потому что ты сама — дитя.

— Правильно! А что больше всего любят делать дети?

— Играть.

— Странно, что ты знаешь это, хотя сам никогда не был ребёнком. Впрочем… Ты ведь уже играешь со мной, а значит, не отказываешься от детства. Подойди поближе!

Я исполнил её просьбу, и когда оказался совсем рядом с лошадиным крупом, девочка нагнулась и мимолётно прикоснулась губами к моему лбу.

— С днём рождения, Джерон!

А в следующий миг она соскользнула вниз по другую сторону лошади, но босые ноги так и не коснулись земли. Словно и не было никакой девочки и странного разговора. Я бы подумал, что мне всё приснилось, если бы не глиняные разводы, оставшиеся на жёлто-серой шкуре в тех местах, где Пресветлая Владычица возила по ней испачканными ступнями…

— У тебя и в самом деле сегодня день рождения?

Поскольку, заканчивая фразу, Хок впился зубами в куриную голень, последние слова прозвучали совершенно невнятно. Впрочем, смысл вопроса был полностью ясен и мне, и Мэтту, который смерил рыжика взглядом, полным сожаления, и заметил:

— Ты спрашиваешь об этом уже в одиннадцатый раз.

— Правда? — Потрясённый Хок на мгновение оторвался от поглощения жареного мяса. — Ты что, считал?

— Конечно, нет, — вздохнул я. — Он тебя дразнит.

— А-а-а! — успокоенно кивнула рыжая голова.

Теперь маг посмотрел на меня. С лёгкой досадой в тёмных глазах.

— Зачем испортил веселье?

— Веселье? — Я подпёр подбородок рукой. — И часто тебя веселят издёвки над теми, кто слабее?

— Это почему я слабее? — возмутился Хок.

— Да-да, расскажи, в чём он слабее меня! — подхватил Мэтт, злорадно улыбаясь.

Я вздохнул.

— Потому что поддаёшься на чужие уловки. Веришь каждому слову.

— И вовсе не каждому!

— О, прости — каждому слову, произнесённому персоной, которую зачислил в друзья.

Мэтт насмешливо сузил глаза, но не спешил вмешиваться в разговор. А рыжик нахмурился:

— С чего ты взял, что мы друзья?

— А разве вы враждуете? Что-то незаметно.

— Ну мы…

Последовавшая заминка показала: в данном случае дружба — понятие одностороннее. То есть для себя Хок уже решил дружить со своими попутчиками, но понятия не имеет об их мнении на сей счёт. Занятно. Хотя, зная характер старшего брата и его способность определять, с кем стоит водиться, а с кем нет, можно и у младшего предположить наличие схожих качеств. Да и нет ничего дурного в том, чтобы идти навстречу людям с открытым сердцем. Трудность состоит в другом: Мэтт и Бэр уже покинули «возраст доверия» и, похоже, со снисходительной улыбкой воспринимали энтузиазм своего более молодого спутника.

— Друзья, разумеется. Я прав?

Обращаюсь к магу. Тот лёгонько кривится, но, догадываясь о причинах моего вопроса, кивает:

— Конечно. Друзья.

— Вы меня несказанно этим порадовали! Так вот что я хотел сказать: друзьям, конечно, можно и нужно верить. Но их слова не всегда следует воспринимать всерьёз.

— Почему?

— Потому что друзья обожают шутить, но их шутки могут сильно обидеть, если вовремя не будут распознаны.

— А как это делать? — Хок проявлял всё больше и больше интереса.

— Довольно просто: обычно шутник сохраняет на лице очень серьёзное и спокойное выражение.

— Да? — Рыжик немного подумал, а потом радостно заявил: — Тогда выходит, что Мэтт всё время шутит!

Белобрысый маг чуть не поперхнулся:

— Ах ты, маленький мерзавец!

— Ну не такой уж маленький, да и не мерзавец. — Я поймал Мэтта за рукав и удержал, не позволив броситься вдогонку за сорванцом, довольно скалившимся уже через стол от нашего. — Он просто принял урок к сведению и повторил твою глупость.

— Глупость? — Гнев, предназначенный Хоку, излился на меня. — Да кто ты такой, чтоб об этом судить?

— В сущности, никто.

Маг заглянул в мои глаза, осёкся и опустился на скамью.

Пресветлая Владычица оказалась права: до придорожного трактира, совмещённого с гостевым домом, мы добрались засветло, и он даже был не слишком переполнен. По крайней мере, нам нашлись места и за столом, и для ночлега под крышей. Когда я заявил парням, что в честь своего дня рождения угощаю всех праздничным ужином, мне не хотели верить и не верили, пока истекающие соком ароматные и румяные тушки куриц не оказались в пределах досягаемости. А когда к мясу присоединились свежевыпеченные лепёшки и кувшины с элем, все прочие вопросы уступили место одному: как быстро мы сможем всё это съесть?

— Тогда зачем…

— Зачем я разбираю ваши отношения по косточкам? Не знаю. Можешь считать, что мне это интересно. В качестве наглядного пособия по теории ошибок и заблуждений. И вообще, могу я получить свой подарок?

— Подарок… — Мэтт задумчиво погладил глиняный бок кружки. — У тебя действительно сегодня день рождения?

— Двенадцатый раз! — торжественно объявил я. — Жаль, что Хок не слышит.

Тонкие губы мага тронула нерешительная улыбка:

— Смешно, конечно. И всё-таки?

— Да. Именно сегодня.