В тот весенний день я не понял ничего, кроме того, что эльфы стали моими врагами. Все без исключения. И мной было потрачено много времени и сил, дабы изучить сильные и слабые стороны предполагаемого противника. Наделал кучу ошибок и глупостей, конечно — а кто может похвастаться тем, что с раннего детства действовал разумно и осмотрительно? В общем, всерьёз готовился к войне, но теперь, по прошествии времени и странных встреч, знал: смешно вести боевые действия с горой, если споткнулся о маленький камешек, скатившийся с неё. Камешек… А ведь имя моего обидчика и означает что-то вроде «камня». Поросшего мхом болотного валуна, скользкого и ненадёжного. Интересно, каким его имя было изначально? Что-нибудь такое — «меткий камешек», «попадающий в цель»? Скорее всего…
Смотрю прямо в темень эльфийских глаз и не могу поверить, что сначала они показались мне прекрасными, а потом, в воспоминаниях, превратились в самое мерзкое зрелище на свете. Всё-таки прежде всего красивы, хоть и переполнены… Обидой? Бессильной злостью? Отчаянием? Что так его расстроило? Моя встреча с Мин? Но почему?
«Разве не очевидно?»
Что?
«Вспомни: у него есть причина ненавидеть тебя…»
Ну да, есть. Он был очень опечален смертью моей матери.
«И?..»
Но как это перекликается с нынешним днём?
«Сначала подумай, что связывало его с Элрит..»
Не любовь, это уж точно!
«Почему же? По-своему он был безгранично очарован…»
Её красотой?
«Её знаниями…» — Снисходительная улыбка.
Элрит наставляла его?
«В каком-то смысле… Да, она была его Учителем…»
И какой же предмет интересовал хранителя артефакта? Он ведь уже тогда являлся хранителем?
«Являлся… — утвердительный кивок. — И его очень интересовали опыты твоей матери в сфере… В той сфере, где она считалась непревзойдённым Мастером…»
Не интригуй, говори яснее!
«Эльфа крайне занимали техники подавления воли…»
Подавления воли? Ну конечно! Если Элрит была одной из тех, кто пытался создать первого Разрушителя, она владела неисчислимыми знаниями о том, как заставить подчиняться. Но даже матери понадобилось множество веков, чтобы понять: настоящее подчинение не имеет ничего общего с насилием, оно всегда возникает не вопреки собственной воле, а в полном согласии с ней. Видимо, Стир’риаги ещё не приблизился к этой простой истине?
«Увы, увы, увы… Он слишком молод и слишком увлечён…»
Чем?
«Я бы сказала, кем…» — Насмешливо смежённые веки.
Кем? Не хочешь ли ты сказать… Мин?! Что ему нужно от меча?
«То же, что и тебе…»
Мне? Мне ничего не нужно!
«Ты так говоришь, потому что уже кое-что получил…»
Что?!
«Преданность, основанную на понимании… Тепло чужой души, способное согреть твою…»
Но зачем ему это?
«Я не сказала: это же самое… Он желает безраздельного владения её волей, но не знает главного — для того, чтобы научиться подчинять, нужно уметь подчиняться…»
Мерзавец! Так вот почему он набросился на ничего не понимающего ребёнка? Разъярённый тем, что моя жизнь прервала жизнь той, которая могла пролить свет на управление созданиями? Глупец! Элрит никогда не стала бы никого посвящать в давние дела, стыдливо похороненные под пеплом веков!
«Конечно, не стала бы… Но учиться можно и по обрывкам фраз, по случайно брошенным взглядам, по теням ненаписанных строк…»
Он успел что-то узнать?
«Возможно… Но не о подавлении воли, эти тайны твоя мать хранила бережнее прочих…»
В чём же он сведущ?
«Это известно лишь ему самому…»
Ему самому?
Фрэлл!
Что ж, придётся проводить разведку боем:
— Не ожидал встретиться с тобой снова.
— Этой встречи не должно было быть!
— Надеялся на мою безвременную кончину?
— Ты не имеешь права жить! После того, как…
— Убил свою мать? Она знала, что произойдёт. Так же, как знала и то, что твои желания нельзя удовлетворять.
Лиловая чернота глаз наливается красноватыми искрами:
— Мои желания? Да что ты можешь знать о них?
— Довольно и того, что они недостойны.
— Недостойны?! Не тебе об этом судить!
— Почему же? Стремление порабощать свободный дух никогда не считалось благородным и заслуживающим уважения.
Эльф осекается, помимо воли кидая быстрый взгляд в сторону Мин.
— Как давно ты мечтаешь подчинить себе этот меч? Сотню лет? Две?
— Подчинить? — Неуверенность в голосе Нэмин’на-ари всего в течение одного слова успевает смениться брезгливостью.
— Как далеко ты зашёл в изучении её Кружева? Уже добрался до фрагментов, ответственных за принятие решений, или ещё нет?
— Чудовище…
Он снова наделяет меня титулом из далёкого детства, правда, на сей раз в изречённом слове присутствует и толика страха, но я не спешу обратить на неё внимание. А зря.
— Дядя? Что вы здесь делаете?
О, и Кэл решил к нам присоединиться. Наверное, намеревался поболтать с юной эльфийкой, но, увидев, что та занята ответственным делом, тоже отправился подышать воздухом.
Постойте-ка… Что он сказал? Дядя?!
— И правда, зачем ты пришёл сюда? Завершить дело, не удавшееся племяннице и королевским гвардейцам?
Кэлаэ’хель недоумённо хмурится, переводя взгляд на дядю, сравнявшегося белизной лица с лепестками яблоневых цветков, а я… Не могу остановиться:
— Значит, гончая крови — твоя поделка? Что ж, ты далеко продвинулся в магических практиках, но послушай, что скажет непредвзятый наблюдатель: она была ужасна. И своим назначением, и своим исполнением. Тебе ещё многому предстоит учиться, если не желаешь ударять в грязь лицом перед сыном той, которая оставила тебя с носом!
И я снова совершил ошибку. Очень печальную. Забыл о том, в каком месте нахожусь. Не подумал, что ароматы природы сольются воедино с ароматами волшбы и скроют от меня суть творящегося чародейства. Я был готов защитить тех, кто находился рядом со мной, но ведь в сотне шагов от нас находились ещё три души…
Стир’риаги не выдал своих намерений ничем, ни одна чёрточка точёного лица не дрогнула, а глаза уже настолько были заполнены огнём ненависти, что никто не смог бы разглядеть в их лиловой буре всполохи злорадства. Эльф просто сделал глубокий вдох и… шагнул в смещение Пластов.[25]
А спустя мгновение мы услышали крик. Из дома.
Тяжело дышащая Кайа выдавила:
— Со мной всё хорошо… Лучше займитесь девочкой.
…Стир’риаги не стал тратить силы на меня, потому что хорошо знал о неспособности магии оказать какое-либо воздействие на мою персону. Но я, увлечённый азартом схватки, вовремя напомнил ему о женщине, не менее ненавистной и, что гораздо существеннее для выбора цели, совершенно беззащитной перед враждебными силами. Эльф бросил всю свою злобу против роженицы. Возможно, нам пришлось бы заниматься похоронами вместо того, чтобы встречать новую жизнь, но Судьба совершила изящный пируэт, точно исполнив намерения, однако изменив результат на противоположный…
Воздух комнаты пропитался гнилью, совершенно неуместной в эльфийских владениях, и источник мертвящего запаха можно было определить безо всякого труда: кожа Нэйи, безвольно обмякшей у стены, покрывалась склизким серым налётом. С каждым трудным вдохом, заставляющим юную грудь шевельнуться.
Кэл упал на колени рядом со своей возлюбленной, пока я взглядом спрашивал Кё: «Как ты?», и вцепился дрожащими пальцами в белое полотно на хрупких плечах, за что получил по рукам. От меня.
— Не трогай!
— Что с ней? — спросили побледневшие губы, а лиловые глаза не желали знать. Они искали, на кого направить ответный удар.
— Ничего хорошего.
Я мог бы предположить, что Мийа, сестра-близнец Кэла, не самостоятельно избрала для мщения заклинание, спрятавшее душу нерожденного ребёнка между Пластами. Конечно, племянницу научил дядя, который, судя по исполненному сейчас фокусу, умел не только убегать с поля боя.
