– Вот как раз из-за господина Толле я к вам и пожаловал... Хотя...

У вас – перед отъездом – наверное, проблемы с наличностью?

Гонсало с хлюпаньем грохнулся в кресло.

– Так вы хотите продать мне материал по Толле? – Энни призадумалась, растерянно стоя над разбросанными вещами. Потом пожала плечами.

– Пожалуй, в кассе корпункта найдется кое-что – на черный день. Вы знаете наши расценки...

– Сейчас меня устроит любая сумма. Признаюсь, мисс, Гонсало приходится ложиться на дно... Хотя бы на полгодика. Тут уж не до того, чтобы торговаться. Но материал стоящий. Вам не придется жалеть.

– Господи, вас ищет полиция... – скорее констатировала, чем спросила Энни.

– Полиция – это далеко не худший вариант, мисс. Если господа с Козырной набережной будут мною интересоваться – после того, как я вас покину, естественно – можете не скрывать от них ничего...

Гораздо хуже для меня – встретиться с людьми, скажем... скажем, господина Магирова...

– Почему бы вам тогда сразу не сдаться полиции, вместо того, чтобы с таким-то хвостом являться на квартиру к одинокой и беззащитной девушке? – искренне возмутилась Энни.

– Так что – одиноким и беззащитным девушкам не нужен сенсационный материал по Тору Толле? – с раздражением спросил Гонсало.

– Нужен, – призналась Энни. – Выкладывайте, что там у вас.

– Похищение, – коротко определил Гопник. – Гость похищен с целью выкупа. Соответственно прикиньте цену этой информации.

– Вы в ней уверены, Гонсало? – озабоченно спросила Энни, вытягивая из кармана дорожной сумки чековую книжку.

– Я был уполномочен вести переговоры – это, конечно, не для печати, мисс... Так что можете быть уверены.

Энни молча заполнила чек и протянула Гопнику.

– Это все, что «Гэлэкси» может заплатить вам сейчас. Ваша анонимность подразумевается... Теперь я жду деталей.

Гонсало досадливо посмотрел на гербовый листок, прикинул, в какую часть своего мокрого одеяния мог бы его спрятать и оставил в руке.

– Мои доверители – я не спешу называть их имена – поручили мне провести конфиденциальные переговоры относительно возможности освобождения человека, фото которого было в их распоряжении. В тот момент я не знал о ком именно идет речь... Я мало интересовался Чуром и его Оружейниками... Однако с вашими публикациями, мисс, знаком. Я эти переговоры провел. Они проходили в Министерстве Юстиции и закончились всего пять часов назад. Ни разу имя человека на фото не было названо. Моими контрагентом был бывший первый секретарь минюста Пареных – член гильдии адвокатов. Формально он – на пенсии, консультант.

Присутствовал господин Смирный из ГБ. Младший следователь. Я часто контактировал с обоими в подобных деликатных вопросах...

– Они подтвердят это?

– Думаю, не станут отрицать... Существуют расписки и все такое... Я повторяю, что не называю имен своих доверителей и не предъявляю им обвинения в похищении человека. Речь идет только о содействии его освобождению... По сути, они взяли на себя благородную функцию...

– Разумеется, – заломила цвета воронова крыла бровь Энни.

Гонсало не реагировал на иронию.

– Дело в том, что я сам стал предметом похищения. В результате утечки информации, видимо. И сейчас мои доверители и сам похищенный... Гость... Они на прицеле у куда более серьезных людей... Им угрожает серьезная опасность. В дело вмешалась мафия. Не для печати будь сказано, они уже присвоили себе сумму первой части выкупа, которую я должен был доставить моим доверителям от имени министерства юстиции... И сейчас преступники активно ищут и моих доверителей и самого Гостя. Если не нашли уже...

– Вы имеете ввиду группировку Магирова? «Торговые дома Побережья»? – голос Энни стал неприязненным.

– Я назвал Магира только для примера... Скажем так. Сейчас я не готов выдать имена...

– Это вы их ему заложили? – все тем же неприязненным тоном осведомилась Энни. – Своих, как вы говорите «доверителей»?

– Вот это, как раз, не суть так важно... – лицо Гонсало нервно дернулось. – Я, если хотите знать, спасаю этим дурням жизнь.

Пытаюсь спасти. Я только что объяснил вам, что их сейчас ищет уже половина людей мафии. Если не все... У вас найдется конверт, пара листков бумаги и чем писать? И вообще, хотел бы я вас видеть на моем месте, мисс...

Энни мысленно признала правоту оппонента, порылась в секретере, выложила на стол потребные принадлежности и принялась барабанить по клавиатуре блока связи. Гонсало удивленно воззрился на нее.

– Алло, Энди, – деловито бросила в трубку Энни. – Ты не спишь, надеюсь?... Сейчас я завезу к тебе одного нашего общего знакомого.

Ему надо переодетья в сухое. У тебя найдется что-нибудь, чего не жалко?... За мной не станет... Нет, это не я пыталась его утопить... Значит жди. ОК...

Гонсало торопливо строчил на выдранном из блокнота листке, временами цепенея и задумчиво кусая кончик тонкой ручки. Это продолжалось минут пять-шесть. За это время Энни удалилась в спальную и вернулась, одетая по-походному. Закончив, адвокат со всем возможным старанием запечатал свое послание и вместе с чеком судорожно зажал его в руке.

– Это письмо на мое имя – без марки и до востребования... На одно отделение – на окраине. Скажите, какой указать адрес отправителя, чтобы оно попало в надежные руки, если я не смогу его выкупить в срок – до условного полудня завтра? Вы понимаете, что я имею ввиду?

Почтовое ведомство планету на уши поставит, чтобы содрать свои кровные пять штучек если не с получателя, то с отправителя... В нем вы найдете много интересного...

– Пойдемте, Гонсало, – невесело бросила Энни. Меня на Прерии не будет уже через сутки с небольшим... Лучше поставьте номер моего ящика на Почтамте. Я обязательно буду там завтра, – – она глянула на часы. – Проверю ящик, и если письма еще не будет, то перерегистрирую его на Энди. Он из «Криминальной хроники» – как раз то, что вам нужно. Я предупрежу его – он будет доволен.

Хотя, никто не любит получать письма с того света...

Выбирая маршрут к пересылочной каталажке, Ким сверился с картой бортового компьютера своего кара и не удержался от того, чтобы загрузить в навигационную систему небольшой крюк – визит к адвокату нынешнего заключенного П-1414 хотя бы за несколько минут до беседы с этим самым П-1414 представлялся ему необходимым.

Да и тревожило молчание линии связи.

Тревога эта оказалась, к счастью, напрасной: после короткого разговора по встроенному в декоративный столбик домофону, сонный и дородный адвокат Пареных самолично вышел к бронзовой калитке заборчика, которым был обнесен его особняк. И у ограды, и у особняка, и у адвоката вид был респектабельный. Где-то недалеко, за темнеющими в ночи контурами дома и деревьев сада, чувствовалось прохладное дыхание озера – самого большого и глубокого из многих в пригороде Столицы.

«Господи, вот поменяться бы с господином адвокатом судьбами – на годик, небольше – и пожить бы вот так – в покое, вдали от мирской суеты. В мире с собой и людьми...» – тоскливо подумал Ким.

Александра Пареных не лишал вальяжности даже наскоро напяленный спортивный костюм. Он и в нем смотрелся как в смокинге. Только лишь легкая дрожь левого века чуть портила его красиво вылепленное лицо.

– Чему обязан? – осведомился он, не спеша отворять Агенту на Контракте вход в свои владения. – Учтите, что я уже два года как на пенсии и только консультирую Министерство... И еще учтите то, что сейчас всего-навсего восемь утра.

– Простите, но я не смог связаться с вами по... – Ким счел необходимым окрасить свои слова чуть заметным оттенком претензии.

– Я не занимаюсь делами. И мой блок включен только пару часов в сутки, – капризно поморщился адвокат. – Примите это к сведению.

И давайте побыстрее закончим разговор...

– Речь идет о деле семилетней давности... – как можно мягче пояснил Ким. – Вы, надеюсь, помните о своем участии в процессе «Шести Портов»?