Сам мэтр в пиршестве участия благоразумно не принял, но перед его началом довольно подробно расспросил клиентов об обстоятельствах приключившейся истории. Поговорил и просто «за жизнь», стараясь прощупать дело на предмет «подводных камней», и даже перекинулся с клиентами в покер. Тимоти настолько осмелел, что вручил адвокату ключи от своего фургона, оставленного на парковке у «Скифа», и попросил его найти человека, который бы пригнал машину на ближайшую от «Дома» стоянку.

Мэтр еще раз умозаключил, что за событиями в «Скифе» стоит какое-то темное дело. Еще бы не стояло, если за ребят походатайствовал Ларри Брага. Но, в конце концов, известные факты не содержали признаков, необходимых для возбуждения уголовного расследования. Так что он с легким сердцем заверил клиентов в возможности скорого освобождения.

После чего оставил их пировать. Сам потолковал немного (и безуспешно) с дежурным, сел в свой «мерседес» и направился — уже в наступившей темноте — в неплохой для встреч, не требующих лишних свидетелей, бар «Гуанако», где за кружкой пива его поджидал с докладом Ларри Браги.

Тот провел вечер куда как более спокойно. Потолковал с парой клиентов, чьи поручения выполнил на неделе, и получил с них гонорары — скромные, но вполне достаточные для оплаты текущих расходов. Навестил сына, пристроенного им в довольно престижный колледж закрытого типа. И устроился за «своим» столиком в «Гуанако», прихлебывая темное и поджидая мэтра.

Адвокат появился с легким опозданием, извинился и с достоинством доложился о проделанной работе. Слушая его, со стороны можно было предположить, что клиентов он спас прямо с электрического стула. Ларри выслушал его с еле заметной двусмысленной улыбкой, но выразил свое полное удовлетворение деятельностью мэтра. Предложил ему пива, но тот отказался. Долго светиться в обществе Ларри не входило в его планы. На связь с криминалом в гильдии адвокатов смотрели косо.

— Я хотел было уломать дежурного освободить ребят под залог немедленно, но тот уперся. Так что придется ждать до утра... — закончил мэтр свой доклад.

Это было, собственно, единственное, в чем мэтр не преуспел за сегодняшний вечер. И этим, сам того не зная, спас четверым экспроприаторам жизнь.

— Это не «наружка», — вздохнул Плонски. — Это просто «собачья свадьба» какая-то... Господин аббат, наш дорогой Апостолос и к ним в придачу неустановленный тип колесят по городу туда-сюда-обратно и, видимо, приятно беседуют друг с другом. Хотел бы я знать о чем? За ними следом тарахтят на краденой развалюхе два тоже не вычисленных типа вида явно криминального, а за ними, как идиоты, тарахтим мы, грешные. Просто карусель самая настоящая.

— Вы уверены, что у этих двоих тачка краденая? — деловито осведомился его напарник.

Плонски постучал пальцем по вставленному в ухо микродинамику.

— Только что удосужились сообщить. Тачку моментально вычислили по номеру. Раньше не искали потому, что хозяин и не подавал в розыск. Почел за счастье, что кто-то избавил его от этого металлолома. Он, видишь ли, ветеран. Ему налог не платить. Впрочем, когда ему сообщили из Городской Стражи, что этот хлам с моторчиком нашелся, он сильно воодушевился и сел писать заявление.

Напарник подумал немного и предложил:

— Может, по такому случаю тормознем их и выясним наконец, кто такие?

Плонски покачал головой:

— Не наша функция. Можем упустить что-нибудь главное. С теми, кто в «субару». Но с дорожной службой стоит согласовать действия... И знаешь что: переключи прослушку на эту машину. С этим «субару» — дело абсолютно глухое. А о чем болтает эта парочка, стоило бы поинтересоваться с самого начала.

Напарник слегка хлопнул себя по лбу, признавая свою недогадливость. Подтянул к себе панель управления прослушивающим устройством и торопливо занялся его перенастройкой.

Но в этот момент события приняли новый оборот.

«Субару», успешно завершив свой третий или четвертый круг по городу, плавно причалил к пешеходной дорожке, бегущей вдоль массивного здания Галереи миражей. Дверца отворилась, и из кара выпорхнул Енот. Сделал ручкой оставшимся в машине и устремился к припаркованному в сторонке «лендроверу».

— Тормози, — толкнул толстяк лопоухого локтем. — Сейчас мы его ущучим!..

Но Енот оказался слишком шустрым. К тому моменту, когда краденая развалюха притормозила у «лендровера», тот уже брал с места. Оба выскочивших из разваливающегося кара подельника остались стоять на дороге, растопырив руки. Затем кинулись в свое утлое средство передвижения и попытались снова двинуться следом за своей жертвой. Однако это было не так-то просто. Движок развалюхи снова забастовал. Кабина кара наполнилась отборными проклятиями и взаимными обвинениями. Этот дуэт был нестройным, но мощным.

— Кажется, эти психи хотят как-то поквитаться с Апостолосом, — задумчиво заметил Плонски в автомобиле слежения, проезжающего мимо.

— За кем ехать? — деловито поинтересовался его напарник.

— За Челлини, — уверенно отозвался Роман. — Это наш основной объект. Аббат — другая епархия. А эти двое придурошных... Я сейчас свяжусь с Городской Стражей, чтобы присмотрели за ними. Никуда они не денутся от наблюдения на своем барахле.

— Ну что ж, — бросил Кай, трогая с места автомобиль. — Теперь мы остались с глазу на глаз. Я вас слушаю. Если не ошибаюсь, вы хотели изложить мне причину, по которой я должен буду действовать самостоятельно и втайне от моего руководства.

«Субару» снова медленно выруливал на бульварное кольцо. Собственно, кольцом эти бульвары не были. Они многократно пересекали друг друга, и здесь можно было запросто заблудиться. Местами эти плавно перетекающие одна в другую улочки действительно были бульварами. Полосы встречного движения разделяла широкая пешеходная зона с рядами ухоженных деревьев и множеством киосков и забегаловок. Ночью они бывали хорошо освещены. Здесь можно было пройтись в полной безопасности в любой час суток. А местами это были довольно захудалые прогулки, освещенные только светом реклам и украшенные жидким кустарником. Тут можно было и среди бела дня схлопотать себе массу приключений. Каю стало казаться, что он колесит по этому лабиринту уже целую вечность. Спутник его продолжал хранить молчание.

«Не стоит мне поддаваться на эту удочку, — сказал себе Кай. — Первым начинать разговор, когда инициатива должна исходить от противника, — значит поставить себя в уязвимое положение. Выдать себя и свои слабости. Свое видение ситуации. Черта с два! Чему-чему, а психологии люди Управления обучены. Если этому чучелу действительно надо поговорить со мной с глазу на глаз, оно заговорит рано или поздно. Хуже, если у него что-то другое на уме».

«Чучело» и вправду заговорило. Хотя и выдержало отменно длительную паузу.

— Выключите записывающие устройства, господин аббат, — произнес Палач таким тоном, что трудно было сказать, просьба это или приказ. — Без этого разговор не состоится. Я легко обнаруживаю такую аппаратуру.

Кай молча выполнил это условие. «Слава богу, что он не читает мысли!» — подумал он.

— Прекрасно, — поблагодарил его жутковатый собеседник. — Видите ли, вы не совсем понимаете, что в моем лице имеете дело не с человеком. Вы слишком очеловечили меня. Помимо вашей воли, конечно. Я имею внешность человека, я могу грамотно говорить и даже понимаю, что такое шутки. Но цель моего существования отличается от вашей. И в мою управляющую программу вовсе не заложены принципы вашей морали. Поэтому постарайтесь отнестись к тому, что вы от меня услышите, как можно более спокойно.

— Считайте, что вы меня подготовили к самому неприятному разговору, — отозвался Кай.

Палач снова замкнулся, но теперь ненадолго.

— Вы должны хорошо понять, — продолжил он бесцветным теперь голосом, — что я следую не только складывающимся обстоятельствам, но — главным образом — программе, заложенной в меня. А эта программа весьма недвусмысленна. Я послан сюда только для того, чтобы уничтожить разведчика Покинутых. Причем сделать это я должен как можно быстрее. Никакие другие соображения на это не влияют. Сделав это, я прекращу всякое вмешательство в жизнь вашей цивилизации. Я скроюсь. Законсервируюсь до получения команды от моих создателей. А такая команда придет только в том случае, если на планете появится новый Покинутый.