— Так, — согласился Шишел, помрачнев окончательно. Но Джокер, видно, совсем не интересовал Лео Байера.

— И уже через сутки его новый хозяин был убит, а меч исчез, — подытожил Коннетабль.

— А хорошо искали? — поинтересовался Шишел.

— Поверьте, хорошо, — иронически скривясь, заверил его Байер. — Можно сделать вывод, что та тварь, что преследует вашего друга, охотится именно за мечами Ньюмена. А следовательно, сейчас она ищет встречи с Хого. Ведь второй-то меч — у него.

— Ну... Похоже, что так, — признал Шишел.

— Ну а Хого ищет встречи с вами, — продолжил Байер. — Вы как бы приманка для монстра. Не возражаете, если мы порыбачим вместе с вами?

— Это как? — хмуро уточнил Шаленый. — Ко мне тоже своих людей приставите? Или как?

— Приставим, — кивнул Байер. — И лучше, если вы будете знать их — во избежание недоразумений

Шишел угрюмо молчал. За окном флаера мелькали первые сараи и домишки городской окраины Рыцарю Дорог вовсе не улыбалось дальнейшее существование под бдительным оком «охотников на ведьм». Он и слова Страшного Коннетабля о «нечеловеческой сущности», проникшей в Закрытый Мир Заразы, счел бы за некую разновидность бреда, если бы... Если бы в свое время, будучи приближенным ко Двору Ее Высочества Фесты, не присутствовал бы при самом основании Ордена «Своих».

Принцесса Феста ни в малейшей степени не склонна была потворствовать любому виду фанатизма и инквизиции.

И если бы Лео Байер — в ту пору всего лишь лорд Байер, независимый депутат — не привел в пользу своего проекта самых весомых доказательств, то никаких «Своих» в природе не существовало бы.

Но Лео Байер такие доказательства привел. Ими были как существование спутников, отслеживающих всё происходящее на поверхности Заразы, так и наличие тайных баз и постов наблюдения на суше и в недрах здешних океанов. И все это — не имеющее никакого отношения к «земной» цивилизации. Нечто чуждое, а потому, безусловно, опасное. Хуже всего было то, что эта иная, чуждая людям сущность нашла себе помощников среди разношерстного народа, населившего Закрытый Мир.

Сперва принцесса пребывала в уверенности, что ее надувают. Подсовывают подтасованные факты и заставляют выслушивать показания умалишенных. Но — не мытьем, так катаньем — депутат Байер доказал свою правоту и стал сэром Байером — Коннетаблем Ордена «Своих».

Шишел понимал еще и то, что, не будь он, Дмитрий Шаленый, личным другом Ее Высочества, его разговор с сэром Байером протекал бы не в уютном салоне его флаера под стаканчик виски, а, скорее всего, в кабинете Замка задушевных бесед, куда явиться ему было бы предписано унылой повесткой. Но сейчас, глядя на Лео Байера, никак нельзя было подумать, что этот добряк, украшенный бархатной бородкой, может быть жёсток и даже — жесток. Шишел решил не пробуждать в нем этих качеств.

— Ну что ж, — вздохнул он. — Только попрошу ваших людей интересоваться исключительно тем, за чем они ко мне будут приставлены...

С этими словами он снова плеснул себе виски.

— Я вас понял, — усмехнулся Страшный Коннетабль. — Не путайте наш Орден с уголовным отделом Городской Стражи. Или — с Налоговой Службой. Мы суем нос только в свои дела. — Он проследил за тем, как без малого пинта виски благополучно исчезла в утробе собеседника, и продолжил: — Скажите мне лучше, с кем вы поделились информацией о вашем обмене с покойным сэром Стритом? Ведь откуда-то преступники узнали, что меч оказался в его коллекции?

Щишел слегка обалдело уставился на сэра. Вот ведь, правда, простая вещь, а сразу до него не дошла... Он почесал в затылке.

— Да ведь я вроде ни с кем... Стоп! Было дело. Рассказывал про меч и про то, что сменял его у Коннетабля на ерунду всякую. Только... Только вряд ли человек этот...

— Вы, главное, его назовите, Дмитрий, — ласково подбодрил Шишела сэр Байер. — Остальное — наши проблемы. Так вы говорите, что только одному человеку рассказали о вашем обмене? Кто это? И когда и где вы ему говорили о мече?

— Ну вы, скорее всего, этого парня не знаете. Смешная такая у него фамилия — Брага. А зовут — Ларри. Лоуренс то бишь... Я на обратном пути завернул в «Желтую реку». Такая типа таверна. И там с Брагой этим и разговорился. Его, помнится, интересовало, как пойдет предстоящий Большой Размен. А про меч я только так обмолвился — случайно, можно сказать...

— Брага... Ларри Брага... — задумчиво пробормотал себе под нос Байер. — Нет, почему же... Мне приходилось слышать это имя. Да, пожалуй, и самого его видеть издалека. Он, кажется, работает на Гарри Гордона... Э-э... работает с его должниками. Убеждает неплательщиков вовремя возвращать долги. Действительно странно. К нашим делам ни он, ни его шеф отношения никогда не имели. Мы их, правда, проверяли несколько раз — когда возникали какие-либо подозрения. Но всякий раз только убеждались в том, что это самый обычный криминал. А мы, как я уже говорил вам, не Городская Стража. И на мелочи не размениваемся. — Байер отбил своими длинными нервными пальцами короткую дробь по коленке. — Придется снова вернуться к этой компании. Но... как-то странно карты легли в этот раз.

Флаер остановился точно напротив особняка на Грибных Местах, который снимал Шишел. К машине тут же подошли двое малоприметных людей.

— Будьте знакомы, — бросил Байер, вылезая из кабины. — Это ваши в некотором роде телохранители. Ник Ряскин и Пер Николсон.

Выбравшийся из флаера Шишел молча ответил на полупоклоны своих новых знакомых.

— Они не будут вам досаждать, — заверил его Байер. — Скорее всего, вы их даже не будете замечать. Но с обоими можете в любой момент связаться вот по этому номеру. — Он вытащил из нагрудного кармана визитную карточку и нацарапал электрокарандашом на ее обороте несколько цифр. — А вот тут, на лицевой стороне, номер, по которому вы можете выйти на меня. В любое время дня и ночи.

Шишел все так же молча повертел карточку перед глазами, засунул ее во внутренний карман, еще раз откланялся и потопал домой.

В своем кабинете, бывшем и спальней, и библиотекой, Шишел быстро подошел к окну. Ему хотелось узнать, где расположатся его теперешние «спутники жизни». Но улица была совершенно пуста.

Енот сидел на краю неубранной койки и невидящим взором пялился в окно своего номера, который снял в небольшой гостинице на Красных Камнях. Естественно, на чужое имя. Прошедшая ночь была для него бессонной. Палач довез его до этой самой гостиницы и убыл, оставив ему машину и посоветовав не медлить с поисками нового хозяина Джокера. Но всю дорогу перед этим он разъяснял, какую опасность для рода людского несет тот Джокер.

На память о кошмарной ночи в Стриткасле в багажнике «лендровера» остались меч и «Книга корней». И от того и от другого следовало избавиться как можно скорее. Меч, на взгляд Енота, предметом Магии никак быть не мог. С какой, собственно, блажи стал бы сэр Стрит размахивать перед грабителями предметом Магии? Стены замка украшали коллекции холодного оружия. Вот разъяренный Коннетабль и прихватил по дороге один из ковыряльников устрашающего вида... Еноту это было очевидно как божий день. Кроме того, на предметы Магии у него уже выработался определенный нюх. И нюх этот не чуял в странном, конечно, на вид мече ничего особенного.

Поэтому с утра он без особых переживаний завез меч Тимоти Стрингу: парень с младых ногтей славен был тем, что покупал и продавал все, что покупается и продается. Притом никогда не задавал никаких вопросов. В этот раз он даже удивил Енота. Практически не стал торговаться и, не моргнув глазом, выложил за ковыряльник семьсот «орликов». Енот заподозрил, что продешевил, — верно, на какую-то подобную штуку у Тимоти был на примете денежный покупатель. Но от меча следовало избавиться срочно. Его и вообще-то не стоило брать в руки. Пускай и валялся бы там, на месте происшествия. Так нет, проклятая жадность заставила Енота прихватить трофей с собой. Только чуть позже он сообразил, что следствие, которое непременно состоится, отметит пропажу этого ковыряльника, и, разумеется, попасться с ним на руках означает навлечь на себя тяжкие подозрения.