— Припоминаю, — отозвался Швед. — Очень хорошо его знаю.. Точнее, думал, что очень хорошо... Но ошибся. Это Чувырла. Макс Чумацки. Он на нас и навел этих...

И тут злобная и трусливая натура Чувырлы подвела его. Он приоткрыл и выкатил на склонившихся над ним типов налитый кровью и злобой глаз. Эту непростительную ошибку его заставили сделать приступ злобы на Шведа, который этак вот закладывал его противнику, и приступ страха перед тем, что сейчас — в качестве посмертной награды за предательство — он получит «контрольный выстрел» в затылок.

— С добрым утром, Максик! — улыбнулся ему Пудель и приставил ко лбу Чувырлы ствол парабеллума. — Рад видеть тебя живым и соображающим, что к чему... Или я не прав? — Он обернулся и бросил через плечо Шведу: — Свободен! Уматывай к себе и жди, пока я не выйду на тебя!

Швед осторожно — пятясь и стараясь не ступить в кровь — стал пробираться к выходу. Его шатало и трясло. Он вовсе не чувствовал себя свободным. Больше всего ему хотелось бы никогда не видеть того, что творилось вокруг него. И ничего не знать об этом.

Собственно, в планы Пуделя вовсе не входило тут же, «не отходя от кассы», прикончить проклятого наводчика. Ему вовсе не предназначалась такая легкая кончина Прежде чем умереть, Чумацки должен был «слить» ему тех сообщников, что уцелели, если таковые были. А главное — должен был рассказать, где находятся украденные у драконоводов деньги. И эти сведения надо было еще проверить.

— Поговорим? — предложил он.

На него снова уставился полный крови, страха и ненависти глаз.

— Вот что, — прошипел Макс. — Давай договоримся: ты меня не трогаешь, я тебя не трогаю!

Только теперь — с большим запозданием — Пудель сообразил, что ствол обреза, зажатого в руке Макса, смотрит ему прямо в правый глаз. Оба головореза смотрели друг на друга пристально. Оба, возможно, и чуть раньше сообразили бы, как разойтись в сложившейся ситуации. Но то ли Швед, отступая, задел не ту полку, то ли Макс своими поползновениями сдвинул тонкое равновесие громоздившегося над ним стеллажа, но... Но весь стеллаж, со всеми сгрудившимися на нем керамическими чудищами с дьявольским грохотом обрушился на всех действующих лиц этого очень маленького, но оттого не менее драматичного спектакля.

Два выстрела прозвучали одновременно.

Шведа этот звук застал на пороге разгромленного магазинчика Тимми. Он не стал даже оборачиваться. Просто подумал, что ждать, пока Лакост выйдет, теперь, очевидно, не приходится. Лицо его передернула нервная судорога. Шатаясь, как вконец набравшийся пьянчуга, он добрался до автомобиля, взял с капота все еще валявшийся там брелок с ключами и хлопнулся на место водителя. Потом мутным взглядом покосился на Енота и спросил его тоном водителя такси: «Вам куда?»

Тот только отмахнулся от него своей короткой, растопыренной рукой и вывалился из машины, словно и сам был в «ауте». Впрочем, ему удалось удержаться на ногах. Глубоко вздохнув пару раз и слегка помассировав лицо, Енот сообразил, куда и в какую сторону ему следует идти. Он еще раз дал отмашку Шведу и двинулся вдоль разношерстной шеренги домов, украшавших площадь. Что бы ни творилось в его душе, он имел вид вполне законопослушного джентльмена, слегка опаздывающего на весьма рано назначенную ему деловую встречу.

Швед молча тронул машину с места и погнал ее куда глаза глядят.

С запозданием на несколько секунд у продырявленной витрины магазинчика Тимоти Стринга на ноги поднялся Билли. Пошатываясь, он двинулся прочь. На месте событий ему оставаться явно не стоило...

Площадь Эпидемий опустела. На минуту-другую.

Спустя очень короткий промежуток времени из переулка появился привычный здесь фургончик Тимми.

— Какой дурак припарковал свою тачку у меня под самой дверью? — раздраженно спросил Тимоти.

И тут же осекся.

Все четверо приятелей ошалело смотрели на разнесенный фасад магазинчика. Потом, не сговариваясь, поодиночке выбрались из машины и подошли ближе — посмотреть, что же произошло. Первым осмелился войти внутрь сам Тимоти. Гринни, Сян и Мика просто двинулись за ним следом из чувства солидарности. Картина дикого побоища заставила остолбенеть всех четырех.

— Господи, — прошептала Мика. — Что же это такое?

— Вы как хотите, — тихо произнес Гринни, — а я в панике. Я рву когти отсюда. И иду сдаваться психиатрам...

Тимми молча прошагал к своему офису, осторожно заглянул внутрь и констатировал:

— Деньги накрылись, ребята.

— Там, у меня, остался «излишек», — вспомнил Сян. — Который ты оставил...

Тимми безнадежно махнул рукой.

— Там только чуть больше половины нашего долга... Мы — в полном провале...

С улицы донеслось бодрое завывание сирен. Городская Стража поспешала на место происшествия. Гринни рванулся было к двери черного хода, но, отворив ее, безнадежно замер: во дворе спешивались рыцари Ордена Порядка. А до кучи — и Рыцари Дорог.

В парадную дверь аккуратно постучали. Потом она открылась, и в разгромленный зал быстро, торопливо выставляя перед собою стволы автоматов, втиснулось с полдюжины стражников в боевой форме и один тип в штатском. Тип был еще тот. И само его лицо, и выражение этого лица приятными назвать было трудно.

— Капитан Ганнес, — известил он присутствующих и помахал в воздухе удостоверением.

Это было, впрочем, излишним. Капитана Густава Ганнеса по прозвищу Октопус в Семи Городах знал почти каждый.

Капитан окинул взглядом место действия и, повернувшись к Тимоти, поинтересовался:

— Вы не будете столь любезны объяснить мне, что тут у вас произошло?

Ларри остановил свой кар во дворе Чоп-хауса, не торопясь вылез из кабины и постучал в дубовую дверь под старину сделанным дверным молотком. Его здесь ждали. Дверь ему отворил и до кабинета шефа проводил сам Мочильщик.

Секач не стал упрекать Ларри за задержку с «улаживанием дела». Он окинул содержимое кожаной сумки удовлетворенным взглядом. Потом присел на краешек своего — королевских размеров — письменного стола.

— Ребятки отдали долг без проблем? — поинтересовался он. — Денежки чистые?

Ларри пожал плечами:

— Может, у Тимми с компанией и есть проблемы, но они уже вас не касаются, мистер Гордон. Я еще одну вещь вам принес. Можно считать, что — от них. — Он положил на стол брезентовый сверток. — Сам я в таких вещах не разбираюсь. Но знаю, что вы интересуетесь...

Секач с довольно безразличным видом начал разворачивать брезент. Но, как только взгляду его открылся пасмурный блеск хищного клинка, глаза его вспыхнули желтым огнем. Он торопливо завернул меч в брезент и воззрился на Ларри:

— Это было у этих, ребят? Откуда они это достали?

Ларри неопределенно пожал плечами.

Секач знал, что если Ларри Брага не хочет давать объяснений, то этих объяснений от него и требовать бесполезно. Поэтому он не стал повторять свои вопросы, а просто молча, сохраняя значительно-безразличное выражение лица, достал бумажник, отсчитал вполне приличное количество банкнот и протянул Ларри.

Тот только слегка заломил бровь в знак удивления. Секач сегодня оказался более чем щедр.

Когда дверь за Ларри Брагой затворилась, Мочильщик позволил и себе высказаться по поводу текущих событий:

— Сегодня у вас удачный день, мистер Гордон, — осклабился он.

Но это было не совсем так.

Ларри окинул взглядом дождливый небосвод, проверил, удобно ли устроились в его внутреннем кармане заработанные баксы, и направился к своему кару.

— Этот тип вышел, — сообщил толстяк. — И ковыряльника при нем нет. Снова накладка. Надо было не тащиться за ним, а ухлопать прямо сразу. Или по дороге.

— Ты знаешь, чем вообще дурак отличается от умного? — отозвался его приятель.

— И чем же? — заинтересовался толстяк.

— Тем, что он, дурак я имею в виду, делает то же самое, что и умный. Только на пять минут позже...