Зато теперь перед ним было сразу несколько текстов Зу, в подлинности которых уж никто не сможет усомниться!

Кайл снова перевернул ларец — вложенные в него кубики не шелохнулись, то ли плотно прижатые друг к другу, то ли как-то закрепленные на своих местах.

— Вот это, — он бережно провел кончиками пальцев по верхним краям стенок ларца, — еще поддается. Типичное смысловое наименование. А вот эта часть, длинная такая, — хорошо известный фрагмент — название этого мира.

— Вселенной? — удивилась Марика, тоже чуть сведущая в Зу.

— Нет, скорее, надо понимать — Ойкумены. Обитаемого Мира. Этой планеты, — последовательно уточнил Кайл.

— Джей? — с удовольствием произнося это хорошо всем известное слово, переспросила Марика.

— Да, по-нашему — Джей, — ответил Кайл. — Мы же ведь и понятия не имеем, как они на самом деле произносили свои слова. И произносили ли их вообще — в обычном смысле. Вся фонетика языков Зу — чистая условность, придуманная землянами для землян. Нам-то ведь тоже надо как-то все эти... слова произносить, ну хотя бы для того, чтобы знать об их назначении. А дальше идет вот эта часть надписи... «экзамен», «проверка», «испытание»... «тест»... — Он стал перечислять. — Логично.

— «Тест»? — снова попробовала слово на язык Марика. — Получается «Джей-тест».

— «Джейтест» — по их правилам это должно быть одно слово, — уточнил Кайл. — «Джейтест».

— Ox!.. — Марика ошеломленно уставилась через плечо приятеля.

Тот обернулся в пыльную полутьму, пытаясь понять, что там, в мерцающем мраке, так испугало девушку. Но только пустые глазницы пяти мумий да слабо поблескивающие цепочки на их плечах можно было рассмотреть в сумраке. Еще несколько минут назад это зрелище было для него всего лишь жутковатым, а на Марику и вовсе не произвело особого впечатления.

— Ты что? — спросил Кайл.

— Так, примерещилось, — по-детски исковеркав слово, пошутила девушка.

Словно потревоженная их взглядами, с плеча одной из мумий — крайней справа — серой змейкой сползла и, еле слышно звякнув, скользнула на пол цепочка, удерживавшая медальон.

Марика нагнулась, подняла ее и, повертев в руках, протянула приятелю.

— Ладно, пусть ты будешь оруженосцем, — усмехнулась она.

— Каким таким оруженосцем? — не сразу понял Кайл.

— Ну, учеником. Будущим Воином Зу.

Он усмехнулся и бережно спрятал знак в нагрудный карман рубашки.

— Вот что, — сказал Кайл, застегивая футляр видеокамеры. — Не будем дергаться, а то вместо приглашения на «Ти-Ви» заработаем по шапке за разорение захоронений. Пока сделаем все как было, пролом замаскируем.

— Это — до ночи работа, — возразила Марика. — А мне не хотелось бы оставаться здесь до темноты.

— Ничего — приналяжем и успеем к ужину, — оптимистически заверил ее Кайл. — А я созвонюсь с Суховым: ради такого уж случая он обязательно выкроит время приехать, хоть у него и полевой сезон. Покажем ему все это хозяйство, а уж они со Стариком сумеют представить все это своим коллегам в наилучшем виде. И с прессой Павел все устроит как надо. Нам-то он, конечно, всыплет по первое число.

— Нытьем изведет, — подтвердила Марика, соглашаясь.

Кайл повертел в руках тяжеловатый ларец:

— А это я пока прихвачу с собой — помозговать над древней писаниной. А потом с Павлом вместе сделаем так, словно... Все равно мы эту вещь залапали совершенно вдрызг. Обидно будет, если какая-нибудь кабинетная клизма возьмет и опубликует переводы текстов, — он бережно провел ладонью по граням ларца, — без ссылки...

— На Кайла Васецки, — иронично вздохнула Марика. — Ладно, я ничего не видела и не слышала. Пошли — нехорошо как-то здесь.

Они уже устраивались на сиденьицах «москита», взятого на воскресенье у добряка Спады, когда девушка вспомнила что-то.

— Послушай, Кайл, — встрепенулась она. — Эта штука... Она ведь не порвалась?

— Кто не порвался? — не понял он и включил движок.

— Цепь. Ну, цепочка, на которой Белый Знак.

— Цепочка... Нет, конечно. Только этого бы не хватало. Я бы обратил внимание.

— Вот и я — тоже. Странно.

— Что, собственно, странно? — спросил Кайл, следя за уходящей вниз пыльной равниной и начиная понимать суть вопроса.

— Ну... — Марика пошевелила в воздухе тонкими загорелыми пальцами. — Ну, чтобы снять цепь с шеи — не через голову, а так, — ее ведь надо расстегнуть. Или порвать. Так ведь?

— Вроде так, — согласился Кайл, сосредоточившись на управлении старенькой машиной и думая о том, что в девичьи головы разные вопросы всегда лезут в самый неподходящий момент.

Он машинально похлопал по нагрудному карману, где лежала цепочка и прикрепленный к ней амулет. И тут же забыл о них.

Уже когда они стали ясно различать возникшие на горизонте угловатые контуры пригородов Вестуича, Марика вдруг словно очнулась ото сна и уставилась на приятеля своими громадными васильково-фиолетовыми глазищами:

— Послушай, Кайл... Ты у нас как — сам по себе везучий или?..

— Или что? — невозмутимо спросил тот. — И по-твоему, это большое везение — найти уникальное захоронение и этак там насвинячить, как мы с тобой?

— Да нет, просто с тобой всегда так получается... — Марика дернула плечом. — Вот так, как тогда — взял и надумал в храме Кошек заночевать. Все мы, словно малые дети, побоялись, на свежем воздухе палатки разбили и, словно бойскауты, у костра уселись страшные истории друг другу травить. — Она усмехнулась, вспомнив то время. — Кончилось все это тем, что очертенный ливень хлынул и чуть нас всех не смыл в реку со всеми нашими палатками и рюкзаками. Промокли все как цуцики, а ты — на высоте оказался: и сухим остался, и надписи свои открыл — при свете костра.

— Их на самом деле в свете трех лун высматривать надо было, — мрачно поморщился Кайл. — Это уж я просто с отчаяния начал костерок жечь, когда понял, что дождь всерьез зарядил. А надписи не я первым углядел, а та китайская девочка. — Он оторвал руку от руля и неопределенным жестом попытался изобразить, кого имел в виду. — Ну, та, которую я еще за мальчика сначала принял.

— Цинь? — удивленно спросила Марика.

— Да, Циньмэй. — Кайл улыбнулся какому-то воспоминанию. — Она, собственно, даже раньше меня в храм забралась. Тоже от дождя, что ли. И сидела там, тихо-тихо так, словно мышонок.

— Цинь — не мышонок, — задумчиво заметила девушка. — Цинь — это кошка, которая гуляет сама по себе. Причем очень дикая кошка. Так что храм этот ей — самое подходящее убежище.

Васецки хмыкнул:

— Кстати... где же эта кошка гуляет сейчас? Она все кружилась около тебя. И раскопками интересовалась как-то всерьез очень. А вот в этот сезон не видно ее что-то.

— Мать забрала ее к себе в столицу. У них там беда вышла с братом ее. В общем, теперь маленькая Цинь — очень важная персона. Ты, наверное, этого и не знаешь, она ведь теперь — единственная наследница всей этой фармакологической империи — «Линчжи». Ну, знаешь, адаптационные сыворотки: биохимические препараты. Почти половина производства лекарственных средств на планете.

— Помню, — не без удивления констатировал Кайл. — Был большой скандал с торговлей трансплантатами. Какие-то связи с мафией. С Якудзой. Не знал, что... Маленькая Циньмэй — и такая компания.

— Ну, ее близкие и не стремились афишировать все это. Да она и сама умеет держать язык за зубами. Девочку и определили сюда, к отдаленной родне — от столичных дел подальше. С перспективой определить в университет. Как-никак Вестуич котируется повыше, чем оба столичных политеха. Она со мной так и познакомилась — я ее репетировала по ранней истории Джея. Сущее мучение, доложу тебе: девчонку с детства начиняли этими историями про воинов Древних Империй и про их души, которые вселились в первопоселенцев. Как ты знаешь, среди тех, кто первыми начинали обживать Джей, чуть ли не половина были китайцами, в том числе и предки Цинь. Она, естественно, этим гордится, но, боюсь, у нее легкий сдвиг на почве семейных преданий.