– Джунгли, дедушка.

– Что?

– Тропический лес. Как в Африке! Заблудиться можно. А?

– Еще бы! У нас недавно телок забрел в эти тропики. Три дня его искал. Ему-то что, еды навалом и голоса не подает… Начнем убирать, приезжай. Любо-дорого! Комбайн ККХ как дунет, на машине еле угонишься. Успевай только принимать.

Вскоре показалось село. Мы остановились на окраине, у колодца.

– Бросай ведро, – сказал старик и задымил.

Я взял ведро, которое стояло на краю сруба, и бросил вниз. Цепь начала раскручиваться… Послышался плеск.

– А теперь тащи, – приказал старик.

Я начал крутить ворот. Поднимать ведро было легко-прелегко, одно удовольствие. Я так быстро крутил ворот, что старик страшно удивился:

– Малыш-малыш, а силен!

Я нажал, и из колодца показался конец цепи… без ведра.

– Растяпа! – завопил старик. – Ведро-то ты закрепил?

– А откуда мне знать? – закричал я сквозь слезы.

– Ну, ладно… Чего там… – проворчал старик и хитро заулыбался. – Дело поправимое. Нашел выход – я тебя за ремень зацеплю и спущу за ведром.

Я как посмотрел в колодец, голова так и закружилась.

– А вдруг я оторвусь?

– А цепь на что? Ухватишься за нее – вытяну. Не бойся.

Старик стал раскуривать потухшую козью ножку, а я прикрепил цепь к ремню и сел на сруб колодца. Что я трус? А сердце так и колотилось.

– Ты куда? – вдруг испугался старик и вцепился в меня. И как зальется смехом. Смех у него был оглушительный, могучий. Старика так и подбрасывало на месте.

– Возьми «кошку», – оказал он, когда всласть нахохотался. – Закрепи на цепи получше и бросай вниз. А потом шуруй ею по дну колодца. Обязательно ведро поймаешь.

Я здорово обиделся на старика за его глупые шутки. Я ему так и сказал, что здесь даже ученая собака ведро не достанет, а не то что кошка.

А старик снова как начнет хохотать, до штага, и никак не может успокоиться. А потом сам все сделал. У колодца лежал большой крючок-тройник. Ну, вроде рыболовного, щучьего. Таким разве что кашалотов ловить. Это и есть «кошка». С ее помощью старик сразу же нашел ведро и вытянул вместе с водой. И мы начали наполнять бочку. В нее вошло ведер пятнадцать.

Когда мы приехали на поле, все сразу же нас окружили, и мы оказались в центре внимания. Я зачерпнул кружкой воду:

– Испейте водицы. Ключевая! Сам бы пил, да некогда.

– Ух, водичка! – сказали мне. – Зубы ломит. Даже кружка вспотела!

Мы проездили за водой около часа, а стог уже ой как вырос. Здорово наши помогают!

Ко мне подошел Гринберг:

– Видал Грунькина? Стыдно даже. Пользы от него, как от козла – молока. Смотри, за воробьями с граблями носится.

Я посмотрел – и действительно, – Грунькин носился по полю, как заводной. Никто не мог его остановить. Да и не до него было.

Когда все напились, воды в бочке осталось еще очень много. И старик сказал, что поедем на другие участки.

– Ну, теперь вы и без меня управитесь. Спасибо за науку! – сказал я и помчался наперерез Грунькину.

Он бежал, бежал и как с размаху прыгнет на кучу соломы. Развалился и смотрит на меня.

– Устал, – вздохнул он и протянул мне грабли. – Иди меня смени.

А мне этого только и надо было. Схватил грабли и помчался к нашим девчонкам. Они сгребали солому в кучи, а ребята носили ее на вилах к стогу.

Маша и я еле успевали за Славкой. Вроде большую кучу сгребешь, а он подойдет, проткнет ее вилами и поднимет в воздух. Несет, как знамя. Руки дрожат, но держится. А у стога солому у него подхватят и – наверх. А там уже наготове. Как по конвейеру.

Мне стало жарко, я сбросил куртку.

Солома, солома, солома… Она хрустела на зубах, шуршала под ногами, за пазухой. А моя голова с запутавшимися в волосах соломинками, наверное, была похожа со стороны на копну средней величины.

Эх! Как мы нажимали!

Рой меня похвалил:

– За тобой не угонишься.

И я стал стараться еще больше. А потом я и рубашку снял – так загорать можно. Приятное с полезным, не успеешь оглянуться – как черным станешь. Солнце так и пекло, быть дождю.

Солома была как золото. Сухая, звонкая – не солома, а мечта! Такая работа никогда не надоест.

Рядом со мной работал мелкий вредитель Колька. В тельняшке. Полосатый, как зебра. Вроде хулиган, а так наворачивает!

– Артист! – сказал о нем Ленька.

С непривычки я устал и даже удивился этому. Мы устроили двухминутный «перекур» и повалились на колючую солому, как на мягкую перину. Ко мне подскочил Грунькин и схватился эа грабли.

– Зажилил, да? – орал он. – Мне доверили. Я тебе на время дал, а ты уже часа два работаешь. Отдай, говорю!

Я так вцепился в грабли, что у меня их можно было бы оторвать разве что с руками. Тогда Грунькин оставил меня в покое, схватил Машины грабли и ну работать в одиночку.

– Ребята! – вдруг закричал он. – Вениамин бежит! Спасайся!

Мы вскочили и видим: мчится Вениамин, пыль столбом. Подскочил:

– А!… Вы?… Все в порядке?

– У-у! Еще как в порядке! – рявкнули мы. А сами думали: ну, сейчас он нас пропесочит.

А Вениамин выхватил у Роя вилы и забрался на стог:

– Нажмем? Подавай!

И мы нажали. Пионервожатые не успевали солому принимать – так мы нажали. Особенно Грунькин нажал. А Рой ходил вокруг нас, как неприкаянный. Вилы-то Вениамин забрал, а других не было. Пришлось работать по очереди. Хуже всего, когда тебе сменять кого-нибудь. Ходишь и упрашиваешь… Ну, отдохни, пожалуйста. Может, ты устал? А если кто и устал, разве он тебе признается? По себе знаю.

Все так увлеклись, что не заметили, как подошла туча. И только когда она закрыла солнце, мы подняли головы. Где-то в отдалении грохнул гром. И все удвоили натиск. Дело шло к концу.

Только была собрана последняя охапка соломы, как упали первые увесистые капли дождя. Мы бросились к нашему стогу. Он был высотой с хороший двухэтажный дом. Наверно, такой стог и не стогом даже называется, а как-нибудь посолидней. Уж очень он был большой!

Ударил косой дождь. Но нас почти не задевал – защищал стог. Здесь подобралась компания еще та, все время – смех, шутки…

– Твои ребята? – спросил Вениамина мой Иваныч, который появился неизвестно откуда. – Вот это пионеры!

Лошадь его стояла под дождем и вертела головой. Ей, видимо, было приятно принимать холодный душ после такой жары. Она так и блестела.

– Его, его! – зашумели мы.

Вениамин улыбнулся, дотронулся пальцем до моего мокрого носа и весело прогудел, как новенький самосвал: «Биип!»

– С такими моряками не пропадешь! – Он крепко обнял Кольку за плечи – тот так и заважничал.

Послышался шум мотора, и подъехал «газик». Из него вышел высокий мужчина в длинном военном плаще, словно в бурке чапаевской. Я сразу понял, что это начальник. Не иначе, председатель колхоза.

– Молодцы! Ох, какие молодцы! Сдержали слово! – тут он заметил нас и строго спросил: – А это кто?

– Помощники. Из пионерского лагеря, – зашумели колхозные пионеры и давай нас расхваливать: – Без них мы бы пропали. Их Надька привела.

Надька выступила вперед.

– И ничего подобного. Сами пришли, – и гордо задрала голову. – Принимайте стог. Пионерский!

Мы с благодарностью посмотрели на нее. Рой толкнул ее в бок:

– Вот бы ее к нам в отряд. А ты говорил!

Председатель крепко пожал Вениамину руку и сказал официально, но очень тепло:

– Большое спасибо, товарищи пионеры! Придется вам меду выписать.

– Мы не за мед старались, – обиделся Гринберг.

– Конечно, не за мед, – поддержал его Грунькин. – Но мы его, мед-то, страсть как любим!

Все засмеялись, председатель – тоже.

– Ну, раз так, завтра пришлю бидон.

Новые друзья провожали нас до самого лагеря. Мы шли и громко пели: