— Ведите меня в Мазагаон, ведите меня в храм Святого Игнатия и вас там с радостью встретят, — повторял Мартин.

Для тех немногих, кто понял смысл сказанного, предложение показалось абсурдным. К удивлению стоявших, с физической точки зрения этот человек оказался слабаком, однако его смелость не знала предела и была непонятна. Внезапно у трансвеститов пропало желание причинять ему боль. Они ненавидели Дхара, но он заставил их почувствовать стыд.

Однако как только отступили хиджры, с Мартином захотели расправиться уличные проститутки, сводники и карманники. Именно в этот момент знакомый всем белоснежный «Амбассадор», всю ночь колесивший по району Каматипура, Фолкленд-роуд и Гранд-роуд, появился рядом с толпой. В боковое окошко водителя толпу мрачно окинул взглядом человек, которого все принимали за личного водителя Дхара и за шофера-убийцу.

Можно представить удивление Вайнода, увидевшего своего знаменитого клиента наполовину раздетым и истекающим кровью. Поганые негодяи даже сбрили инспектору его усы! А что за ужасное приспособление для пытки эти грязные проститутки надели на шею актера? Напоминает собачий ошейник, однако шипы торчат внутрь. И выглядит Дхар бледным и тощим, как покойник, словно знаменитый клиент Вайнода потерял в весе десять килограммов.

Сводник с большой связкой ключей поднял руку и начал ключом царапать дверцу машины, нагло глядя Вайноду прямо в глаза. Он не заметил, что карлик потянулся к сиденью специальной конструкции, где хранились готовые к употреблению ручки разбитых ракеток. После этого никто не смог вспомнить, как следовали события. Некоторые утверждали, что машина развернулась и нарочно наехала на ногу сводника. Другие объясняли, что машина подскочила на кочке, а испуганная толпа толкнула сводника. Все были уверены лишь в том, что колесо придавило ногу. Рассказчики соглашались, что Вайнода очень трудно заметить в толпе, поскольку он намного меньше ростом, чем остальные люди. Те, кто был осторожен, все же могли обнаружить его присутствие. Повсеместно люди падали, хватаясь за ноги или за руки, извиваясь на грязном тротуаре. Вайнод вращал рукоятки ракеток на уровне коленей. Крики раненых смешались с визгом «девочек в клетках», призывавших остальных быть осторожными.

Когда Мартин Миллс увидел мрачное лицо карлика, который продирался к нему сквозь толпу, он подумал, что настал его смертный час. Повернувшись лицом к нему, Миллс склонил голову, как бы ожидая удара палача. Ему не пришло на ум, что если бы он не склонил головы, то Вайнод никогда не дотянулся бы до его лба ручкой ракетки. Карлик ухватил миссионера за задний карман брюк и потащил к такси. Оказавшись прижатым тяжелым чемоданом к заднему сиденью машины, иезуит некоторое время сопротивлялся, пытаясь выйти на дорогу.

— Подождите! Я хочу забрать кнут! Это мой кнут! — кричал миссионер.

Вайнод взмахнул рукояткой ракетки и повредил кисть неудачливому хиджре, который последним взял кнут в руки. Карлик мягко подобрал ужасную игрушку и вручил ее Мартину Миллсу.

— Благословляю тебя, — с чувством произнес иезуит. Дверца «Амбассадора» захлопнулась с тяжелым стуком, машина рванула так, что его вдавило в сидение.

— В храм Святого Игнатия, — сказал Миллс суровому водителю.

Вайноду показалось, что Дхар просто молится. Странно, он не считал актера человеком религиозным. На пересечении Гранд-роуд и Фолкленд-роуд мальчик, работавший разносчиком чая в публичном доме, плеснул на такси чай из стакана. Вайнод не затормозил, хотя его железные пальцы сами потянулись под сиденье, убеждаясь, что оружие в полной готовности и на месте. Перед тем, как повернуть на улицу Марин-драйв, карлик остановил машину и опустил стекло задней дверцы: он знал, что Дхару нравится запах моря.

— Вы меня обманули. Я думал, вы всю ночь отдыхаете на балконе доктора Даруваллы! — упрекнул Вайнод избитого клиента.

Однако миссионер его не слышал — он спал. Карлик подробней рассмотрел его в зеркало заднего вида и у него перехватило дыхание. Ужаснули его даже не рубцы на опухшем лице и не голый, окровавленный торс, а усыпанный шипами металлический ошейник на шее Дхара. Вайнод видел ужасные картины, которым молились христиане. Он знал изображение окровавленного Христа на кресте. Вайноду показалось, что Инспектор Дхар исполнил роль Спасителя, только его корона из шипов терновника сползла вниз и обвилась вокруг шеи популярного киноактера.

Все вместе в маленькой комнате

Настоящий Дхар все еще спал, а над его балконом проплывал густой туман, который по цвету и вязкости напоминал яичный белок. Даже если бы он открыл глаза, то ничего бы не смог увидеть сквозь мешанину тумана. Не увидел бы, как на тротуаре шестью этажами ниже Вайнод тащил его полубессознательного брата-близнеца. Не слышал Дхар и неизбежный лай собак на первом этаже. Карлик позволил Миллсу тяжело опереться на его плечо. В другой руке он волок большой чемодан с неподъемными атрибутами образования, медленно продвигаясь через холл к запретному для него лифту. Владелец квартиры на первом этаже, состоявший в комитете жильцов, на секунду увидел шофера-убийцу и его избитого клиента, пока дверь лифта не закрылась.

Окровавленный миссионер был поражен как лифтом, так и современным видом дома. Он знал, что колледжу, миссии и зданию храма исполнилось 125 лет. Кроме того, злобный собачий лай казался явно неуместным.

— Это храм Святого Игнатия? — спросил миссионер карлика, выполнявшего роль доброго самаритянина.

— Вам нужен не святой, а доктор! — ответил ему Вайнод.

— Я знаю об одном докторе в Бомбее. Он — друг моего отца и матери. Это — некто доктор Дарувалла, — сказал Мартин Миллс.

Вайнод не на шутку испугался. Одно дело — рубцы от ударов кнутом и потоки крови от железного ошейника на шее бедняги. Но это неразборчивое бормотание о докторе Дарувалле показало карлику, что киноактер болен каким-то расстройством памяти. Вероятно, у него серьезно ранена голова!

— Конечно, вы знаете доктора Даруваллу! Мы идем к этому доктору на прием! — рявкнул Вайнод.

— Так что, ты его тоже знаешь? — спросил удивленный иезуит.

— Старайтесь не двигать головой, — озабоченно посоветовал карлик.

— Судя по звукам, это приемная врача-ветеринара, а я думал, что он — ортопед, — пробормотал Миллс, а карлик едва разобрал его слова — так лаяли собаки.

— Разумеется, он — ортопед, — громко ответил Вайнод.

Приподнявшись на цыпочки, он попытался заглянуть Мартину в ухо, будто хотел обнаружить там причину неправильной работы мозговых извилин. Однако роста ему не хватило.

Доктор Дарувалла проснулся от далекого собачьего лая. На шестом этаже звук казался приглушенным, однако и здесь слышно было, как надрывались собаки. О причине этой какофонии доктор долго не раздумывал.

— Этот проклятый карлик! — сказал Фарук. Джулия ничего не ответила, она знала, что муж во сне часто разговаривал. Однако как только Фарук встал с постели и надел халат, жена окончательно проснулась

— Снова пришел Вайнод? — спросила она.

— Думаю, что да, — ответил Дарувалла.

Было часов пять утра. Доктор тихо прошел мимо раздвижной стеклянной двери балкона, покрытой капельками тумана. Смешавшись с ними, смог закрыл от него койку Дхара и противомоскитную сетку, которой актер себя окружал, когда ночевал на балконе. В прихожей Фарук взял в руки запыленный зонтик, которым хотел хорошенько напугать Вайнода, и открыл входную дверь.

Карлик и миссионер только выходили из лифта. Когда Дарувалла впервые увидел Мартина Миллса, он подумал, что актер, торопливо сбривая усы в тумане, сильно порезался, после чего в состоянии сильной депрессии прыгнул вниз с балкона шестого этажа. Миссионер тоже вздрогнул от неожиданности, увидев человека в черном кимоно, с черным зонтиком в руках. Картина получилась зловещая. Однако Вайнод ее не побоялся, а подошел прямо к человеку в черном.

— Я нашел его, когда он читал молитвы проституткам-трансвеститам. Хиджры его чуть не убили, — прошептал карлик.