Джек оглянулся на Калина. Он не мог обращаться к атфарелам напрямую – только Его Святейшество мог объяснить ящерам смысл сказанного.

Гузул застрекотал. Ему явно не терпелось услышать то, что собирается сообщить ему Шторм. Он уставил клешню на атфарелов:

– Сегодня мы отступили для того, чтобы вступить в сражение в другой раз!

Джек внимательно посмотрел на жука:

– А если я сообщу вам то, что обещал, вы согласитесь подписать мирный договор? Жук кивнул:

– Да, так приказала мне поступить моя королева. Джек неопределенно улыбнулся:

– Траки давно уже знают, что такое норцит. Это металл чрезвычайно крепкий и чрезвычайно тугоплавкий.

Гузул угрожающе треснул клешней:

– Не развлекайте меня пустыми разговорами!

– Ни в коей мере! – Джек невозмутимо посмотрел на генерала. – Так вот. Когда вы начали воевать с атфарелами, вы впервые применили норцит. Сначала вы применили его как покрытие для вашего оружия, и это дало очень хорошие результаты. Потом вы обнаружили, что норцит можно употреблять в пищу – поступая в ваш организм, металл укреплял ваши панцири и мускулы. Вы начали культивировать искусственно созданную касту военных. Но случилось непредвиденное – ваши самки утратили способность к размножению. Население катастрофически уменьшалось. Ваша королева Трикатада, единственная плодовитая из всех ныне живущих самок, вынуждена была класть все больше и больше яиц. Вы завоевывали наши планеты и превращали их в песчаные пустыни – ведь у, вас не было другого выбора, вы должны были оставить потомство! Гузул проворчал:

– Наши враги слишком хорошо знают наши секреты! Но это не относится к делу! Джек усмехнулся:

– Теперь это уже не секреты. Так вот, Трикатада не может родить самку, способную продолжить ваш род. Вы зашли слишком далеко. Вас выгнали ат-фарелы с ваших собственных земель, и вы заняли наши земли. Но вы не знали, Гузул, что главная ваша проблема – не военные победы, а все тот же норцит. Именно он делает вас стерильными. Может быть, способность к размножению сохранили представители низших каст – те траки, которым не разрешалось употреблять в пищу норцит. Но гарантии этому я дать не могу.

Гузул изо всех сил защелкал панцирными крыльями:

– Наши общие враги уничтожат вас! Калин вышел вперед:

– Нет, – сказал он. – Они слушают все, что здесь говорится, и сочувствуют вам. Я думаю, что… – вдруг Его Святейшество повернулся к Элибер со странным выражением лица, – Элибер, что ты делаешь…

Джек взглянул на Элибер и увидел, что её лицо напряглось от внутренней борьбы. Он прыгнул к ней и заставил её лечь на землю.

– Элибер, – прошептал он . – Не делай этого. Послушайся меня, а не Вандовера. Слушай меня, любовь моя! – он сжал её лицо своими ладонями.

Калин приложил руку к виску и закрыл глаза от боли. Рука болела так, будто в нее вонзили нож.

Джек гладил горячее лицо Элибер. Ему было абсолютно все равно – кто наблюдает за ним в эту минуту. Пусть все траки и ат-фарелы видят ту борьбу, которая проходит у них на глазах.

– Элибер, дыши глубже, – советовал он ей. – Борись с Баластером и не сдавайся, а я здесь, здесь, рядом с тобой.

Роулинз вскрикнул и схватил падающего Калина. Святой еле слышно произнес:

– Помогите Элибер!

За все время, которое он контактировал с атфарелами, они произнесли первый звук, и звуком этим был страшный, оглушительный рев. Калин не понял, что хотят сказать ат-фарелы, и подумал, что, возможно, сейчас не слышит того, что они говорят. Тело Элибер судорожно дергалось. На её глазах выступили слезы.

– Джек! – сказала она, прерывисто дыша, – не оставляй меня!

– Никогда! – еле слышно ответил он.

*

Когда Баластер стал трясти и бить его, как трясут и бьют дети самими же ими сломанную куклу, Пепис закричал. Он кричал громким, страшным, заунывным голосом, не надеясь, что кто-то в его давно уже пустующем дворце услышит его крик и придет на помощь. И вдруг – за его спиной раздался рокочущий голос Крока:

– Что здесь происходит?

Грузный милосец за долю секунды преодолел валяющееся у дверей инвалидное кресло и оказался рядом с министром. Вандовер выпустил Пеписа и прыгнул на медведя. Рядом с огромным милосцем маленький и щуплый министр полиции выглядел как ребенок. Но он был хитер, хитер и подл – в его руке блеснул энергетический нож. Крок не заметил, что Баластер вооружен, и тот вонзил нож в правое плечо милосца. На императора, беспомощно сидящего на полу, хлынула кровь. Милосец взревел от боли и с утроенной быстротой кинулся на Вандовера. Он схватил министра и изо всех сил сжал его грудную клетку своими мощными лапами.

– А-а-а-а-а-а-а! – закричал маленький подлый человечек и сник в лапах милосского медведя.

Крок бросил то, что осталось от министра, на пол, зажал лапой рану и посмотрел на императора:

– Ваше Величество, заговорщик мертв. Кажется, я успел вовремя?

*

Элибер задыхалась. Она слышала все, что говорил ей Джек, но его слова плохо доходили до её сознания. Она боролась с Баластером из последних сил. Ей вспомнилось, как когда-то Калин подобрал ее, одинокую и замерзшую, на колесном, и взял на Лазертаун – там, на этой мертвой Луне находился в то время проданный в рабство Джек Шторм. Когда-то Его Святейшество зажег в её душе теплый свет. А теперь… Теперь ей нужна была победа. А еще она думала о том, что Джек любит ее. Те страшные дни, когда Шторм не узнавал Элибер и не мог вспомнить, кто она такая, уже миновали, а значит, она не одинока. Она посмотрела в голубые глаза Шторма и на последнем дыхании сказала:

– Я люблю тебя!

Джек не отрывал от нее своего синего, цвета летнего дождя, взгляда. Он смотрел на нее с нежностью и любовью, и Элнбер подхватила волна удивительного, чистого, ни с чем не сравнимого счастья. Из глаз Джека исходил свет, он наполнял её и не оставлял места никакой тьме. От этого света тень Вандовера Баластера пошатнулась и исчезла.

Глава 32

– Если ат-фарелы могут разорвать человека на части, а потом собрать его в единое целое, резонно предположить, что с маленькой плотью своего собрата они могут сделать то же самое, – Калин улыбнулся и показал на стоящего рядом с ним Боуги в старом бронекостюме Шторма. – Что касается Боуги, так он вел себя как настоящий герой – ведь ему пришлось защищать и нас, и самого себя. – Его Святейшество улыбнулся.

Джек вздохнул и посмотрел на Элибер. Ат-фарелы разодели её в невиданные пестрые шелка и украсили тяжелыми драгоценными бусами. Какой-то невиданный космический цветок напоминала она сейчас.

– Мне бы хотелось, чтобы вы вернулись с нами. – Элибер обеспокоенно смотрела на Святого. Калин слегка наклонил голову:

– Нет, – грустно отетил он. – Свою уокерскую мантию я отдаю Роулинзу. Он способный человек и справится с новыми обязанностями гораздо лучше меня. Я рассказал ему о том, что с таким трудом узнал на этом пути.

Роулинз втянул голову в плечи и покраснел.

– Разве дело в Роулинзе! – Джек все еще не терял надежды уговорить Святого Калина. – И разве мало дел в человеческих мирах! Кто, кроме вас, может нам помочь поладить с Пеписом?

Калин вздохнул:

– Друг мой, нет такого человека, который смог бы заменить меня здесь! Этого не сможет сделать даже Боуги! Да и потом, дела складываются не так уж и плохо – траки в замешательстве. Ат-фарелы уже могут нас слышать, а это очень и очень многое. Когда-то в человеческом языке было такое звонкое слово победа! Подумайте сами – Пепис освободил свой трон, Крок – регент на Милосе, мои уокеры ожидают Роулинза. Все сработано отлично! Единственное, о чем я сожалею… – Калин поднес к губам палец, – так это о том, что не смогу присутствовать на вашей официальной свадьбе.

Элибер засмеялась:

– А что же вам мешает?

– Ты предлагаешь сыграть свадьбу здесь и сейчас? – Калин огляделся. Небо Кэрона было ярким и ясным. Военные корабли громоздились над ними, как гигантские птичьи гнезда, и Элибер, стоящая среди суровых воинов, напоминала пеструю райскую птицу.