Беван резко дернулся. Его голова откинулась, и взгляд уперся в глаза Алексы. Когда-то у него были прекрасные, темные, живые глаза. Теперь они напоминали пересохшие лужи.

— Но каким образом он, по-вашему, сможет доставить нас туда? — с горечью спросила Алекса.

Лицо Бевана просияло, как будто он пробудился от ее голоса. Усмешка, похожая на гримасу боли, исказила грязное лицо.

— Алфавит, — произнес он. — Это как перемешанный алфавит… И мы пройдем от А до Я, — он закашлялся и со стоном уткнулся в ее колени.

Алекса внезапно склонилась, обнимая Бевана и помогая ему восстановить дыхание. Она оглянулась через плечо на ГНаска и заявила, подчеркивая каждое слово:

— Я ничем не могу ему помочь.

— Что же тебе нужно?

Если ей предстоит это сделать, то ГНаск поплатится за свой замысел.

— Ваша ванна, — сказала она. — Мне надо вымыть его и успокоить.

Лицо ГНаска окаменело. Тарш, который завис над его лбом, затрясся всем телом. Алекса наблюдала, как ГНаск принимает решение. Он отказался бы даже прикасаться к ванне до тех пор, пока ее полностью не сольют и не очистят после купания человека, а это было сложной задачей в космосе, и Алекса прекрасно знала об этом. Она собиралась лишить абдрелика его самого излюбленного удовольствия.

ГНаск повернулся к ней спиной, прорычав что-то ррРаску, когда проходил мимо. Он громко хлопнул дверью, удаляясь в жилые помещения станции.

ррРаск откашлялся.

— Поступай, как хочешь, — произнес он, но Алекса уже знала, что получила то, чего добивалась.

Она осторожно отстранила Бевана и поднялась.

— Вези его за мной, — приказала она командующему флота и пошла вперед.

Абдрелик фыркнул, исполняя приказ.

Палатон встал за спиной Руфин.

— Мне казалось, ты сообщила о том, что преследователи отстали.

— Верно, но я не сказала, что мы не получили никаких повреждений, — Руфин окинула взглядом пульт. Отметины и трещины покрывали его прежде гладкую поверхность, кое-где виднелись оплавленные дыры, из которых торчали перепутанные провода. — Аппарат связи разбит полностью.

— И не только он, — заметил Палатон, понимающе улыбнувшись Руфин. — С этим уже ничего не поделаешь. Попытайся исправить все, что можешь. При посадке нас обязательно заметит охрана — посадка будет трудной, тезар, но мы окажемся дома. Так что им не придется долго тревожиться.

— А пока, — ледяным тоном заметила Руфин, — никто не знает, что стало с наследником и его подопечным, и я не могу вести счет в этой командной игре.

— Значит, ты умеешь в нее играть? — Палатон мгновенно отвлекся. Он обнажил зубы и стукнул ногтем пальца по коронке на одном из них. — Однажды мне чуть не вышибли зуб, но я забил решающий гол.

Руфин усмехнулась.

— Я играла в защите, — заметила она и вздохнула. — Может быть, Чо приходит конец, но она все еще отбивается.

— Естественно, — Палатон положил руку ей на плечо. — Я немного отдохну. Позови, если я понадоблюсь тебе.

Руфин кивнула и повернулась в кресле, с сокрушенными восклицаниями ковыряясь в аппарате связи.

Рэнд свернулся в разложенном пассажирском кресле. Палатон осторожно присел рядом, думая, что мальчик спит, но Рэнд спросил:

— Что-нибудь случилось?

— Ничего особенного. При взлете глиссер получил незначительные повреждения. Связь прервана.

Рэнд спустил ноги на пол и сел.

— Здесь есть какая-нибудь еда?

— Ты все еще голоден?

— Еще бы! Я бы съел ту штуку в фиолетовой обертке. Но только не серую кашу!

— Значит, ты предпочитаешь овощной массе углеводы и сахар?

— Это и в самом деле овощи? — Рэнд скорчил гримасу, видя, как Палатон открывает шкаф в салоне и достает припасы. — Нет, этим ты меня не убедишь.

Палатон обнаружил несколько сладких плиток и подал их Рэнду.

— Это поддержит тебя ненадолго. Скоро мы будем дома.

— А если нет, ты еще услышишь, как урчит у меня в животе! — Рэнд развернул плитку и мгновенно проглотил ее, слизнув с пальцев сладкие крошки.

Палатон опустился в кресло, наблюдая, как человек радуется еде. В этом существе была детская непосредственность — вероятно, с возрастом и зрелостью она должна была пройти. Палатону казалось, что если человек лишится способности радоваться, он будет действительно жалким существом. Подобно полноводным рекам, у истоков скрывающимся под землей, радости было необходимо выходить на поверхность, облегчая жизнь. Палатон позволил себе сейчас такую радость, видя наслаждение Рэнда.

Вскоре он задремал, а проснулся оттого, что Руфин тронула его за плечо. Перед пробуждением Палатону снились струйки воды, текущие из разбитых кувшинов, и пыльные могильные плиты с надписями «Ты меня помнишь?» Едва он успел узнать в своем видении надгробный памятник матери, как Руфин разбудила его.

— Что такое?

— Мне удалось частично наладить связь. Она забита помехами, ответить на нее нельзя, — лицо Руфин было серьезным и усталым. — Думаю, тебе будет лучше пойти в кабину и послушать, — она повернулась к Рэнду, который тоже проснулся, — и тебе тоже.

Они столпились в кабине. Руфин наладила связь так, как только было возможно для аппарата, работающего на последнем издыхании. Она переводила сообщения на трейд, и Рэнд постепенно понимал смысл новостей.

— …окружили здание конгресса. Было введено осадное положение, но действия войск оказались недостаточно эффективными. Все присутствующие в здании вынуждены остаться там. Обстрел помешал эвакуации через восточное крыло… Бесконтрольные грабежи в торговых кварталах… — треск прервал сообщение. Палатон удивленно перевел взгляд на Руфин.

— Что все это значит?

— Мятеж, — ответила она. — После покушения в Сету.

— Что?

— Новость о покушении быстро распространилась среди Заблудших.

— Надо остановить их! Мятеж во всем Чаролоне?

— Насколько я поняла, да, — мрачно отозвалась Руфин. — И по всей Чо.

— Этого нельзя допустить…

— Но что ты можешь поделать? — резонно заметил Рэнд. — Им нельзя даже ничего сообщить.

— Я сделаю все, что смогу. Рэнд пожал плечами.

— Тогда пойдем со мной, — он протянул Палатону руку ладонью вверх.

Руфин сказала им вслед:

— Я постараюсь что-нибудь сделать. Мы будем на месте через три часа.

Его волосы еще не высохли, исхудалое тело сжалось в одном из старых костюмов Алексы. Беван сидел, обхватив себя руками, пока она пыталась накормить его. От запаха приготовленной еды у Алексы началась тошнота, и она боролась с желанием устроить охоту и добыть себе мясо — сладкую, красную, истекающую кровью теплую плоть.

Внезапно Беван протянул руку и взял ее за запястье. Ложка в ее руке дрогнула.

— Я знаю их тайну, — сообщил он, — и за это они отравили меня.

— Какую тайну?

Беван смотрел ей прямо в глаза.

— Я могу летать через Хаос, — объявил он. — Я знаю, как они это делают.

— Научи меня.

Он покачал головой и убрал руку.

— Ты не сможешь. И слюнтяи абдрелики тоже не смогут, даже если я скажу им.

— Но ведь ты это умеешь?

Беван решительно кивнул. Он вынул ложку из ее пальцев и принялся с жадностью есть. Алекса сидела рядом, наблюдая за ним.

— Что стало с Рэндом? — вдруг спросила она.

Беван замер. Капля яблочного соуса вытекла из его рта. Он подобрал ее и тщательно облизал палец.

— Не знаю.

— Его забрали чоя и увезли на свою планету.

— Вампиры, — яростно выпалил Беван, — они высосут у него душу.

— ГНаск представил Союзу жалобу — обо всех нас, кого они увезли и отравили… но нам нужен Рэнд. Надо спасти Рэнда, если только еще не поздно.

Беван отвел глаза.

— Но тебя же не отравили.

— Помнишь Аризар? Помнишь верхнюю школу — с мертвыми и сумасшедшими? Им наплевать на то, что станет с нами. Надо забрать Рэнда оттуда.

Беван уронил ложку в тарелку.

— Ты любишь Рэнда больше, чем меня, верно? — прежним, отчетливым голосом спросил он.