– Как же ребята-золотоискатели не заметили этого богатства и не ободрали строения? – подивился Атлантида.

– Эти строения в период золотой лихорадки находились под слоем почвы. Золотые нити такой толщины и на глубине свыше 500 миллиметров не фиксируются. А когда все это нашествие кончилось, дворцы откопала королевская чета.

Воображение человека, видевшего строения цивилизации Кемет, постройки королевской семьи Немертеи поразить не могли. В немертейской архитектуре было что-то от классической античности – та же любовь в соразмерности, пропорциям, такое же увлечение колоннами. Двухэтажные и одноэтажные дома, крытые черепицей, флигели, украшенные портиками с колоннами из немертейского камня. Мелкий бассейн с зеленоватой водой. Газоны с бледной густой травой, и в центре каждого – непременно какие-то низкорослые кустики, осыпанные пурпурными цветами. Главное здание было чуть выше и чуть изысканнее. На фоне оплетенных золотой сеткой белых стен неплохо смотрелись выточенные из черного камня полированные колонны. Вход украшали мраморные изображения местных зверей, похожих на пустынных лисиц, только куда крупнее. Как пояснила Андро, это были статуи местного царя зверей – по аналогии она называла его львом Немертеи. В природе этот лев был чуть больше крупной собаки. Да и не встречал его Платон в природе. Зал приемов был просторен и украшен столь же совершенными фресками, как и подземелье, которое Атлантида по привычке называл “главными гробницами”. Длинную стену целиком занимал пейзаж с изображением столицы, какой она, видимо, была прежде – с высокими домами, оплетенными золотыми нитями, с обелисками из черного камня, покрытыми золотой сеткой. Надо всем этим высилась ступенчатая пирамида, напоминавшая зиккурат на Старой Земле. Только на вершине не было храма – он находился внутри: на фреске можно было разглядеть ажурные ворота. К храму вела аллея статуй. Слева – мужчины. Справа – женщины. Короли и королевы Немертеи? Быть может… А у подножия нарисованного храма стояли два настоящих деревянных резных трона с инкрустациями из белой кости и голубого немертейского камня – судя по всему, материалу незаменимому на этой планете. При этом создавалась иллюзия, что кресла стоят в глубине фрески: аллея статуй казалась куда ближе, чем подножие храма и кресла.

Атлантиде стало не по себе… Что означает предстоящая церемония? Навстречу гостям пока никто не вышел. Платон огляделся. Потолок зала казался совершенно прозрачным небом с легкой накипью облаков, образующих белый фриз. Три остальные стены вместо фресок были покрыты золотой сетью, причем нити были сплетены так искусно, что образовывали великолепный узор из листьев и птиц. А в центре длинной стены прямо за тронами стоял золотой кош, сплетенный из золотых нитей. В двух торцевых стенах друг напротив друга находились двери. Узор на них повторял орнамент, изображенный на воротах, ведущих в храм, – если верить, фреске, конечно.

Наконец двери по обе стороны залы распахнулись. Справа вошла Кресс, Слева – Ноэль. Она была в роскошном платье с длиннющим шлейфом – белом с пурпурным узором и золотой вышивкой. Он также в длинной одежде, целиком пурпурной и затканной серебром. Платон поклонился. Андромаха изобразила что-то вроде книксена. Интересно, этикет к-хи так же похож на людской, как к-хи похожи на выходцев с Земли внешне?

Король и королева заняли свои места. Восседающие на тронах, они смотрелись неплохо.

– Андромаха и Атлантида, – обратился к ним Ноэль. – Мы, король и королева Немертеи, решили оказать вам свою милость.

У Платона шевельнулась слабая догадка.

– Я завтра уезжаю… – воскликнул он.

– Это не имеет значения. Сегодня ты здесь. И потому сегодня мы оказываем тебе милость.

Королева поднялась, зашуршало великолепное платье. Рядом с троном вырос из пола и раскрылся огромный бледно-розовый цветок. Королева вынула из него… Атлантида зажмурился. Сейчас она протянет ему… крошечного младенца. Девочку. Или мальчика. Ведь он знал, что означает милость короля и королевы.

Платон ожидал услышать плач… И не услышал. Открыл глаза.

Королева протягивала ему черный кувшин.

– Профессор Рассольников! Король и королева Немертеи оказывают тебе свою милость. Будь же достоин ее!

– Что я должен делать? – спросил Атлантида, и голос его невольно дрогнул.

– Всякий раз перед сном разговаривать с кувшином по душам. Это совершенный погребальный кувшин. Без дефектных включений органики. Он проверен. Глину брали из глубоких слоев.

Атлантида взял подарок. Кувшин был необыкновенно легок – будто не весил ничего. Те, из “погребальных камер”, были куда тяжелее. Ему даровали бессмертие… Он пока не знал – рад он этому или нет. Скорее рад… Хотя бы потому, что это не младенец. А королева уже протягивала Андромахе точно такой же черный сосуд.

– Значит, королевская милость означает – кувшин, а не ребенка…

– Это первая фаза милости, – пояснила королева и взглянула на Атлантиду так, будто он осмелился усомниться в способностях короля и королевы. – Вторая может быть оказана лишь замужней паре. Как только вы женитесь, Платон, мы немедленно удостоим вас своей милости. Мы уже и кувшин для вашего ребенка приготовили – пять тысяч лет назад он принадлежал знаменитому археологу.

“Какое счастье, что я не женат, – подумал Атлантида. – И завтра уезжаю”. Да, загадочная планета Немертея. Здесь не народ порождал королей, а короли порождали народ.

– Можно ли мне спросить, ваше величество… Так сказать, из чистого любопытства, – начал осторожно Платон. Крессида милостиво кивнула. – И как часто вы можете… оказывать милость…

– Обычно раз-два в день. Как получается. Но бывает и три. Но раз в пять дней надо делать перерыв, чтобы опорожнить матку и поместить зародышей в инкубатор.

– Тяжелая работа, – заметил археолог.

Ноэль по своему обыкновению пожал плечами.

– А потом… Когда эмбрионы в инкубаторе развиваются… Как вы используете кувшины?

– Они используются сразу же, как только помещают зародыш в инкубатор. Первые пять месяцев он растет в погребальном кувшине. Потом кувшин раскалывается, и младенец переходит в общую питательную среду для дальнейшего развития.

– Странная система.

– Почему странная? Люди тоже верят в переселение душ. Это один из оптимальных путей развития гуманоидной цивилизации.

– Но получается, только вы можете иметь детей, а те, другие… они как рабочие пчелы… работают, занимаются сексом…

– Вы забыли о погребальном кувшине. Сохраняются души к-хи. Они возродятся вновь. А король и королева – никогда. Они умирают окончательно. Зато у них остаются дети. Тысячи и тысячи детей.

Да, тысячи и тысячи детей. Но, по сути, это не королевские дети. Подлинные потомки – новые король и королева… Только король и королева рождают настоящих детей, только короли по-настоящему обладают новой личностью. Все же остальные как бы совершают движение по кругу, вновь и вновь повторяя достижения ушедших. Но передача информации всегда сопровождается шумом. Кто восполняет потери? Та ванна с сомнительным запахом, в которой плавают нерожденные малыши? И не означает ли этот повтор за повтором некую деградацию…

– Я знаю, о чем вы думаете, – сказал Ноэль. – О неизбежности потери информации. Разумеется, она теряется. Но ведь кувшин не подменяет собой личность новорожденного полностью. То, что ему не хватит, он дополнит, и еще удвоит, и утроит… Поэтому каждый последующий кувшин всегда более тяжелый… Десять, двадцать циклов… Удесятеренная мудрость… К сожалению, во время Четвертого царства начались многочисленные сбои. Поэтому теперь мы, оказывая милость, будем использовать только самые древние кувшины. Обычно каждое поколение оставляет часть кувшинов невоплощенными, дабы сохранить некий резерв. Чистый материал, если можно так сказать. Совокупная память своего времени.

– А вы не думали, что причина кризисов и сбоев – эта чрезмерная сложность кувшинов, – предположил Платон.

– Вы же используете генетически уплотненную память, – заметил Ноэль. – Считайте, что кувшин – ее аналог.