- Ты по-прежнему помогаешь обезумевшему Аполлону, - произнес Зевс утвердительно, словно выносил мне приговор в зале суда.

- Я делаю то, что считаю нужным, потому что хочу оживить женщину, которую люблю.

- Тебя предупреждали, Орион. - Темные глаза Геры вспыхнули.

Я заставил себя улыбнуться ей:

- Ты уничтожишь меня, богиня? Отлично!

- Ты будешь умирать долго-долго, - многообещающе ответила она.

- Нет! - отрезал Зевс. - Мы здесь собрались не затем, чтобы угрожать или наказывать. Мы хотим отыскать Аполлона, чтобы пресечь его безумства, прежде чем он погубит всех нас.

- И это его создание, - вступил в разговор темноволосый Гермес, знает, где искать его.

- Страж ли я ему? - спросил я.

- Ему, безусловно, необходим надежный страж, - сказал крепкий Арес, усмехнувшись собственному остроумию.

- Мы можем открыть твой разум, выудить все твои воспоминания, пригрозила Гера.

- Не сомневаюсь. И многие из них окажутся весьма неприятными для вас.

Зевс нетерпеливо махнул рукой:

- Итак, ты утверждаешь, что не знаешь, где находится Золотой?

- Да.

- Можешь ли ты отыскать его по нашей просьбе?

- Чтобы вы смогли уничтожить его?

- Судьба его не должна волновать тебя, Орион, - отвечала Гера. - Я знаю, как он обращался с тобой, и не сомневаюсь, что ты будешь рад увидеть последние мгновения его жизни.

- Можешь ли ты оживить Афину? - поинтересовался я.

Она опустила глаза, отодвинулась от меня. Остальные тоже выглядели смущенными, даже Зевс.

- Мы собрались здесь не из-за нее, - отрезал рыжеволосый. - Мы разыскиваем Аполлона.

К в тот же миг мой язык опередил мой ум:

- Я отведу вас к Золотому лишь после того, как он оживит Афину.

- Никто не сумеет оживить ее, - взорвалась Гера.

Все в ярости уставились на нее.

Я ответил:

- Тогда... Я отдам его только после того, как удостоверюсь, что он не смог ее оживить.

Со зловещей улыбкой Гермес спросил:

- А как мы узнаем, что тебе можно доверять?

Я пожал плечами:

- Вы всегда можете разыскать меня. И если убедитесь, что я нарушаю условия нашей сделки, поступайте со мной, как сочтете нужным. Если Афину нельзя оживить, мне незачем жить.

В глазах Зевса мелькнуло искреннее сочувствие. Но Гера презрительно фыркнула:

- А что будет с твоей нынешней любовью, с прекрасной Еленой?!

- Она любит меня не больше, чем я ее, - отвечал я. - До тех пор, пока мы полезны друг другу.

Зевс пригладил бороду:

- Значит, ты выдашь нам Аполлона, когда убедишься в том, что он не сможет оживить Афину?

- Да.

- Мы не можем настолько доверять жалкой твари, - презрительно сказала Гера. - Это безумие! И чем больше мы ожидаем, тем сильнее опасность, которую...

- Тише, - попросил Зевс негромко, и богиня умолкла на полуслове.

Посмотрев на меня своими серыми глазами, он произнес:

- Я верю тебе, Орион. Участь континуума зависит от тебя. Если ты предашь нас, погибнем не только мы, но и вся вселенная... Все пространство и время, в котором мы существуем.

- И вы позволите Аполлону сыграть до конца свою игру в Иерихоне? Глаза Ареса недоверчиво раскрылись. - Вы собираетесь потакать его безумию?

- Я собираюсь доверять Ориону, - ответил Зевс, - некоторое время.

Остальные трое заговорили разом, но я не расслышал о чем. Зевс улыбнулся, кивнул, а потом шевельнул пальцами. И я снова оказался в полной тьме... В конце хода, под основанием главной стены Иерихона. Я стоял там трепеща, но недолго. Конец близился. Я знал это. Быть может, творцы и не могли обнаружить Аполлона, но до меня-то им добраться легко. И едва наши дороги пересекутся, они узнают об этом и схватят Золотого... И убьют мятежного бога прежде, чем он сумеет оживить богиню, которую я любил. Они не дадут мне возможности попытаться спасти ее. Я заставил себя успокоиться. Ситуация сложилась настолько дикая, что оставалось только смеяться. Я мечтал погубить Золотого, они тоже стремились уничтожить его. Но отныне я должен защищать его, во всяком случае, до тех пор, пока он не попробует оживить Афину.

Едва ли мне удастся сделать это... И чем больше я думал, тем больше сомневался в том, что он способен вернуть мне любимую.

И все же... Золотой бог мудр и могуществен, он знал, как избежать нападения сородичей. Они не сумели отыскать его, хотя знали, что он здесь - у Иерихона. Они боялись Аполлона. Быть может, он действительно сильнее остальных? И пока боги пытались обнаружить его и уничтожить, он в свой черед прикидывал, как расправиться с ними. А я попал между двух огней!

Слабый звук привел меня в чувство - гнусавый вой коровьих рогов! Я увидел, что утренний свет уже протянул серые пальцы в подкоп. Иешуа вновь вывел свою процессию. Настало время нанести смертельный удар Иерихону. Я высек кресалом огонь, поджег факел, а потом сунул его под груду сухих веток у подножия стены. Голые сучья мгновенно вспыхнули. Я сразу понял, что медлить не следует, и нырнул под низкую кровлю туннеля. Жар обжигал мою спину, и я уже опасался, что огонь воспламенит бревна, поддерживавшие стены подкопа, и тогда кровля рухнет и погребет меня под обломками. Я полз на животе гораздо медленнее, чем мне бы хотелось, и невольно вспоминал предыдущие жизни и смерти. Где только я не погибал! И в лаве извергавшегося вулкана, и в ослепительном вихре вспышки ядерного реактора.

Дым заставил меня закашляться. Я закрыл глаза и ужом скользил вперед, подгоняемый жгучим пламенем, к свежему воздуху.

Вдруг сильные ладони схватили мои кулаки... Я ощутил, что меня волокут по каменистой почве. Открыв глаза, я увидел Лукку. Ругаясь, он вытаскивал меня к свету и спасению.

Мы встали, окруженные воинами-хеттами, готовыми к битве.

- Ну как, получается? - спросил я Лукку.

Он мрачно улыбнулся:

- Взгляни сам.

Вместе мы вышли из шатра посмотреть на город. Тонкие струйки дыма поднимались от основания стены, темнея на глазах. Дым сгущался.

- Должно быть, загорелись крепежные бревна, - предположил Лукка.

Вдали за изгибом стены израильтяне дули в рога, били в барабаны, звенели кимвалами. Они возносили хвалу своему богу, а люди Иерихона стояли на стене, которой суждено было рухнуть, и наблюдали за представлением, отпуская насмешливые замечания и хохоча.

Я взглянул на шатры израильтян. Там торопливо выстраивались воины, по-разному одетые и вооруженные. Редко на ком можно было увидеть панцирь, но каждый держал в руках нечто вроде щита и либо меч, либо копье. Они приготовились к битве.

Когда процессия обогнула стену, Иешуа приказал своим людям выступать. Я увидел, что их несколько тысяч: в бой шли все - от юных до седобородых. Они следовали за священниками, но держались от стены намного дальше - на расстоянии, превышавшем полет стрелы.

Жрецы дошли до того места, где от основания стены поднимался дым, и повернули назад в свой лагерь. Воины остались там, словно ожидая, что стена вот-вот падет к их ногам.

Так и случилось.

Когда армия израильтян приблизилась к городу, дым повалил чернее и гуще, я услышал стон, словно бы какое-то чудище заворочалось под землей и теперь пыталось вырваться наружу. Люди на стене жестикулировали. Я слышал их полные ужаса вопли. И вдруг со страшным грохотом часть стены осела и рассыпалась. Облако серо-красной пыли, поглотив дым, покатилось по равнине навстречу нам.

Одинокая труба запела ясным голосом, заглушая утихающий грохот и крики в городе. С воплем, сотрясшим землю, войско израильтян не разбирая дороги ринулось в брешь в стене Иерихона.

32

Полдня я удерживал возле себя Лукку и его отряд, не желая рисковать ими в бою. Свою работу мы сделали, а битва - дело израильтян.

Но когда солнце поднялось над головой, Иерихон уже пылал, и даже невозмутимый Лукка дрожал в предвкушении добычи.

Я стоял возле шатра, из которого велся подкоп, и следил за уродливыми клочьями белого дыма, рвавшимися в безоблачное небо.