Правда, есть ещё письмо А.С. Пушкина к В.А. Жуковскому, где поэт подтверждает свое участие в работе кишиневской ложи: "Я был масон в кишиневской ложе, т.е. в той, за которую уничтожены все ложи в России".
Почему-то никто не обратил внимание на тот факт, что Пушкин не называет ложу её официальным именем, он не пишет, что был масоном ложи "Овидий", а только утверждает, что был масоном кишиневской ложи. Но в Кишиневе могло быть несколько лож. Косвенно об этом свидетельствует письмо начальника главного штаба князя П.М. Волконского к генералу И.Н. Инзову от 19 ноября 1821 года. "До сведения его императорского величества дошло, писал князь, - что в Бессарабии уже открыты или учреждаются масонские ложи под управлением в Измаиле генерал-майора Тучкова, а в Кишиневе некоего князя Суццо... при втором (находится) Пушкин".
Л.А. Черейский писал, что князь Георгий Суццо бежал из Ясс в Кишинев летом 1821 года. Как это могло быть? В дневнике от 9 мая 1821 года у Пушкина есть запись: "Вчера был у кн. Суццо". Вчера, то есть 8 мая, Пушкин, следовательно, должен был находиться в одной ложе с князем Суццо, но в списках ложи "Овидий" нет ни князя Суццо, ни самого Пушкина. Если считать, что в Кишиневе была только одна ложа - "Овидий", то это довольно странно, но если имелось две ложи, то все становится на свои места.
Пушкин нигде не говорит, что он принят в ложу "Овидий". В дневнике лаконичная запись: "4 мая я стал масоном". Однако запись об этом событии он почему-то делает не в тот же день, а лишь 9 мая 1821 года, причем на следующий день после посещения им князя Суццо.
Запись в дневнике относится к прошлому. Это запись-воспоминание, и навеяно оно именно посещением основателя одной из кишиневских лож - князя Суццо.
Запись относится к событиям 1820 года. Именно 4 мая император Александр I принимает решение отправить Пушкина в Молдавию, вместо планируемой ранее ссылки в Соловки. Братья-масоны форсируют события. Гонимый Пушкин для них вдвое дороже. Александр Иванович Тургенев, Жуковский и другие братья берут Пушкина под свою опеку. По их просьбе генерал Инзов давнишний масон, к которому Пушкин отправляется почти курьером с некоей депешей, обещает оказывать молодому человеку покровительство, что в дальнейшем и выполняет1.
Князь Волконский мог сколько угодно долго вопрошать генерала Инзова о наличии на его территории масонских лож. Ответ только один: "...ни масонских лож, ни тайных обществ не имеется".
В мае 1820 года Пушкину исполняется 21 год - время приема в ученики.
Но поскольку решение об отправке его в Молдавию принято 4 мая, а покинуть Петербург он должен уже 6 мая, то решено: не дожидаться 26 мая, а собрать экстренно ложу 4 мая и принять Пушкина в первую иоанновскую степень - ученика.
Таким образом, появляется возможность объяснения несоответствия между датой приема Пушкина в масоны и датой учреждения ложи "Овидий". Как мог быть Пушкин принят в ложу "Овидий", если она учреждена только через два месяца - 7 июля 1821 года? Пушкин стал масоном одной из петербургских лож 4 мая 1820 года, а в Кишиневе он участвовал в работе ложи, но учредителем её не был, поэтому его и нет в списках последней. Одновременно он вполне мог и имел право посещать любую другую ложу, возможно ложу князя Г. Суццо.
2. Жизнь "луфтона"1
Так назывались дети масонов, с малых лет готовившиеся к вступлению в ложу. А.С. Пушкин как раз и был таким "луфтоном", причем двойным: его отец и его дядя, Василий Львович Пушкин, - оба масоны. Василий Львович даже писал слова к масонским гимнам, которые пользовались большой популярностью. Генерал-майор Сергей Александрович Тучков (1766-1808) позднее вспоминал, что именно масонские песни привлекли его в масонскую ложу.
Василий Львович Пушкин работал в ложе Жеребцова, которая называлась "Loge des Amis Reunis", а его брат Сергей Львович значится в списках шотландской ложи Александра. В одной ложе с В.Л. Пушкиным состоял и будущий шеф жандармов Александр Христофорович Бенкендорф.
Можно предположить, что начало масонской династии Пушкиных положил дед Александра Сергеевича, подполковник Лев Александрович Пушкин.
К давним масонским династиям относятся фамилии Тургеневых, Лопухиных, Трубецких, Гагариных, Мусиных-Пушкиных, Брюсов, Елагиных и других.
Надо сказать, что масонское воспитание начиналось с пеленок. На первом этапе мужские представители семей через преподавателей-иностранцев знакомились со специфическим кругом масонской и околомасонской литературы. Для Александра Пушкина источником таких сведений стала библиотека его отца, Сергея Львовича. Она полностью состояла из современных французских авторов. Малолетнему отроку с буйной фантазией и темпераментом близка стала порнографическая литература, с которой Пушкин был детально знаком уже к моменту поступления в лицей. В дальнейшем друзья-масоны активно стимулировали эту юношескую слабость, и Пушкин пишет несколько довольно фривольных произведений.
Т.А. Бакунина - явный апологет масонства, - указывала, что "луфтонов" "воспитывали так, чтоб привить молодому поколению высокую орденскую нравственность". Какова же была эта "орденская нравственность"? Чем она отличалась от нравственности православного христианства и общечеловеческой нравственности? Нам скажут: ничем! Но тогда зачем нужна особая "орденская нравственность", если она ничем не отличается от христианской и общечеловеческой?
После разгрома московских масонов Екатериной II последние уже не имели возможности воспитывать масонскую молодежь в собственных учебных заведениях, каким было Дружеское общество в Москве, из стен которого вышел будущий историограф Николай Карамзин. Прекратились и отсылки молодых людей на учебу в зарубежные университеты.
Подготовка молодых "луфтонов" велась одно время на дому. Затем в обеих столицах возникли иезуитские колледжи, и масоны-отцы с радостью отдавали учиться в них своих сыновей. Воспитанниками иезуитских школ были граф Бенкендорф, князь Вяземский, Тургенев. Сергей Львович Пушкин предполагал отдать в иезуитский колледж аббата Николя и своего сына Александра. Но тут открылся лицей в Петербурге, отцом-основателем которого был масон Сперанский, а директором масон Малиновский.
Много прекрасных слов написано о Царскосельском лицее. Исследователи обыкновенно попадают под влияние пушкинских воспоминаний о лицее, забывая о реальных результатах обучения в этом привилегированном учебном заведении.
Четкой программы обучения не было. Учебников не было. Преподаватели подбирались не по способностям и знаниям, а по протекции, а дать её могли организаторы-масоны. О серьезных недостатках в кадровых вопросах свидетельствует факт нахождения среди служителей убийцы-маньяка. Первый выпуск лицеистов покинул стены учебного заведения, так и не зная, к чему же их готовили целых шесть лет.
Сам Пушкин в стихотворениях, посвященных годовщине основания лицея, не находит никаких иных слов, кроме "лицейские игры", "лицейский шум", "лицейские забавы".
Только окончив лицей, Пушкин стал серьезно учиться. Что же вынесли воспитанники лицея? Кроме лицейского братства и, пожалуй, лицейского особого духа, - ничего! Кстати, о лицейском духе. "В свете называется лицейским духом, - писал анонимный автор записки "Нечто о Царскосельском лицее и о духе онаго", - когда молодой человек не уважает старших, обходится фамильярно с начальниками, высокомерно с равными, презрительно с низшими, исключая тех случаев, когда, для фанфарады, надобно показаться любителем равенства".
Аналогичный дух поддерживался в литературном кружке "Арзамас", куда Пушкин был принят сразу после окончания лицея. По аналогии с масонскими ложами все члены "Арзамаса" имели прозвища. Пушкин - "Сверчок". "Арзамас" фактически являлся масонским "полигоном", где старшие братья обкатывали молодняк. Член "Арзамаса" Ф.Ф. Вигель отмечал, что "благодаря неистощимым затеям Жуковского, Арзамас сделался пародией в одно время и на ученых академий, и масонских лож, и тайных политических обществ".
