Протопи ты мне баньку по-белому

...............................

Вспоминаю, как утречком раненько Брату крикнуть успел: "Пособи!" И меня два красивых охранника Повезли из Сибири в Сибирь. А потом на карьере ли, в топи ли, Наглотавшись слезы и сырца, Ближе к сердцу кололи мы профили Так, чтоб слышал как рвутся сердца.

Не топи ты мне баньку по-белому

...............................

Ох, знобит от рассказа дотошного, Пар мне мысли прогнал от ума. Из тумана холодного прошлого Окунаюсь в горячий туман. Застучали мне мысли под темечком, Получилось, я зря им клеймен! И хлещу я березовым веничком По наследию мрачных времен.

Протопи ты мне баньку по-белому,

Я от белого свету отвык.

Угорю я, и мне угорелому

Пар горячий развяжет язык.

Песня прыгуна в высоту

---------------------

Разбег, толчок и - стыдно подыматься, Вот рту опилки, слезы из-под век. На рубеже проклятом 2,12 Мне планка преградила путь наверх.

Я признаюсь вам, как на духу, Такова вся спортивная жизнь: Лишь мгновение ты наверху И стремительно падаешь вниз.

Но съем плоды запретные с древа я, И за хвост подергаю славу я, Хоть у них у всех толчковая - левая, А у меня толчковая - правая.

Разбег, толчок... Свидетели паденья Свистят и тянут за ноги ко дну. Мне тренер мой сказал без сожаленья: - Да ты же, парень, прыгаешь в длину.

У тебя растяженье в паху, Прыгать с правой - дурацкий каприз. Не удержишься ты наверху, Ты стремительно падаешь вниз.

Но задыхаясь, словно от гнева я, Объяснил толково я: главное, Что у них у всех толчковая - левая, А у меня толчковая - правая .

Разбег, толчок - 2,10 у канадца. Он мне в лицо смеется на лету. Я планку снова сбил на 2,12, И тренер мне сказал напрямоту,

Что меня он утопит в пруду, Чтобы впредь неповадно другим, Если враз сей же час не сойду Я с неправильной правой ноги.

Но я лучше выпью зелье с отравою И над собой что-нибудь сделаю, Но свою неправую правую Я не сменю на правую левую.

Трибуны дружно начали смеяться, Но пыл мой от насмешек не ослаб. Разбег, толчок, полет - и 2,12 Теперь уже мой пройденый этап.

Пусть болит мая травма в паху, Пусть допрыгался до хромоты, Но я все-таки был наверху, И меня не спихнуть с высоты.

Так что съел плоды запретные с древа я, И поймал за хвост теперь славу я, Хоть у них у всех толчковая - левая, Но моя толчковая - правая!

***

Лошадей двадцать тысяч в машины зажаты И хрипят, стервенея внизу. На глазах от натуги худеют канаты, Из себя на причал выжимая слезу.

И команды короткие, злые Быстрый ветер уносит во тьму: "Кранцы за борт! Отдать носовые!, И, - буксир! Отработать корму!"

Капитан, чуть улыбаясь, Все, мол, верно, молодцы, От земли освобождаясь, Приказал рубить концы.

Только снова назад обращаются взоры. Цепко держит земля, все и так, и не так. Почему слишком долго не сходятся створы? Почему слишком часто мигает маяк?

Все в порядке, конец всем вопросам. Кроме вахтенных, все отдыхать! Но пустуют каюты. Матросам К той свободе еще привыкать.

Капитан, чуть улыбаясь, Молвил только: "Молодцы!" От земли освобождаясь, Нелегко рубить концы.

Переход двадцать дней, рассыхаются шлюпки, Нынче ночью последний отстал альбатрос. Хоть бы шторм или лучше, чтоб в радиорубке Обалдевший радист принял чей-нибудь SOS .

Так и есть: трое месяц в корыте, Яхту вдребезги кит разобрал. Так за что вы нас благодарите? Вам спасибо за этот аврал!

Капитан, чуть улыбаясь, Бросил только: "Молодцы!" Тем, кто с жизнью расставаясь, Не хотел рубить концы.

И опять будут Фиджи и порт Кюрасао, И еще черта в ступе, и бог знает что, И красивейший в мире фиорд Мильфорсаун, Все, куда я ногой не ступал, но зато

Пришвартуетесь вы на таити И прокрутите запись мою, Через самый большой усилитель Я про вас на таити спою.

Скажет мастер, улыбаясь Мне и песне: "Молодцы!" Так, на суше оставаясь, Я везде креплю концы.

И опять продвигается словно на ринге По воде осторожная тень корабля. В напряженьи матросы. Ослаблены шпринги. Руль полборта налево и - в прошлом земля.

***

Всем делам моим на суше вопреки И назло моим заботам на земле Вы возьмите меня в море, моряки, Поднесите рюмку водки на весле.

Любая тварь по морю знай плывет, Попасть под винт не каждый норовит. А здесь на суше встречный пешеход Наступит, оттолкнет и убежит.

Известно вам: мир не на трех китах, Но вам известно: он не на троих. Вам вольничать нельзя в чужих портах, А я забыл, как вольничать в своих.

И всем делам моим на суше вопреки И назло моим заботам на земле Вы пришлите за мной шлюпку, моряки, Поднесите кружку рома на весле, Я все вахты отстою на корабле.

Человек за бортом

----------------

Был шторм. Канаты рвали кожу с рук, И якорная цепь визжала чертом. Пел ветер песню грубую, и вдруг Раздался голос: "Человек за бортом!"

И сразу: "Полный назад! Стоп машина! На воду шлюпки! Помочь! Вытащить сукина сына Или, там, сукину дочь!"

Я пожалел, что обречен шагать По суше, значит, мне не ждать подмоги. Никто меня не бросится спасать И не объявит шлюпочной тревоги.

А скажут: "Полный вперед! Ветер в спину. Будем в порту по часам. Так ему, сукину сыну, Пусть выбирается сам!"

И мой корабль от меня уйдет. На нем, быть может, люди выше сортом. Впередсмотрящий смотрит только вперед, Ему плевать, что человек за бортом.

Я вижу: мимо суда проплывают, Ждет их приветливый порт. Мало ли кто выпадает С главной дороги за борт.

Пусть в море меня вынесет, а там Гуляет ветер вверх и вниз по гамме. За мною спустит шлюпку капитан, И обрету я почву под ногами.

Они зацепят меня за одежду ( Значит, падать одетому - плюс ). В шлюпочный борт, как в надежду, Мертвою хваткой вцеплюсь.

Я на борту, курс прежний, прежний путь. Мне тянут руки, души, папиросы, И я уверен, если что-нибудь, Мне бросят круг спасательный матросы.

Правда с качкой у них перебои там, Штормы, от вахт не вздохнуть, Но человеку за бортом Здесь не дадут утонуть.

***

Я стою. Стою спиною к строю. - Только добровольцы, шаг вперед! Нужно провести разведку боем. - Для чего? - Да кто ж сейчас разберет... - Так, с кем идти? Так, Борисов, так, Леонов, Да еще этот тип из второго батальона.

Мы ползем, к ромашкам припадая. - Ну-ка, старшина, не отставай, Ведь на фронте два передних края Наш, а вот он, их передний край. - Так, кто со мной, с кем идти? Так, Борисов, так, Леонов, Да, еще этот тип из второго батальона.

Проволоку грызли без опаски, Ночь, темно и не видать ни зги. В двадцати шагах - чужие каски С той же целью - защищать мозги. - Кто со мной? С кем ползти? Так, Борисов, так, Леонов, Ой, еще этот тип из второго батальона.

Скоро будет надя с шоколадом. В шесть они подавят нас огнем. Хорошо, нам этого и надо. С богом! Потихонечку начнем. - Так. С кем обратно ползти? Так, Борисов, где, Леонов? Эй, ты жив? Эй, ты, тип из второго батальона!

Пулю для себя не оставляю, Дзот накрыт, и не рассекречен дот, А этот тип, которого не знаю, Очень хорошо себя ведет. - Так, с кем обратно ползти? Где Борисов, где Леонов? Правда, жив этот тип из второго батальона.

Я стою спокойно перед строем, В этот раз стою к нему лицом. Кажется, чего-то удостоен, Награжден и назван молодцом. С кем в другой раз идти? Где Борисов, где Леонов? И парнишка затих Из второго батальона....

***

Сказал себе я: брось писать, но руки сами просятся. Ох, мама моя родная, друзья любимые, Лежу в палате, косятся, боюсь, сейчас набросятся, Ведь рядом психи тихие, неизвлечимые.

Бывают психи разные, не буйные, но грязные. Их лечат, морят голодом, их санитары бьют. И вот что удивительно,- все ходят без смирительных, И все, что мне приносится, все психи эти жрут.