Комната выглядела довольно оригинально. В ней размещался великолепный дорогой сервант, дряхлый книжный шкаф, роскошный диван, на котором при нужде смог бы разместиться целый взвод, несколько развалин-стульев и подозрительный стол, накрытый чудесной скатертью. На одной стене висел сильно стилизованный офорт, на другой - дешевенькая литография с изображением "Девятого вала". В общем чувствовалось, что малогабаритная квартира находится в начальной стадии обживания.

- Нет-нет, - испугался Михаил, - вы на стул не садитесь. Вы на диван.

Разглядывая комнату, я слушал Михаила. А он, снимая передник и опуская рукава рубашки на длинные худые руки, гудел, словно иерихонская труба.

- Помогаю жене стирать. Строго говоря, не стирать, а выжимать. Стирает она сама. Понимаете, механическая выжималка сломалась, а сделать - все руки не доходят. То работа, то задачки надо Зине сделать, она ведь на третьем учится, то театр, то танцы. Она меня и на танцы таскает. Смешно, холостяком был - не ходил, а теперь - пожалуйста.

Михаил вышел в спальню и гудел теперь оттуда.

- Никак стулья не купим. То одно, то другое. Никогда не думали, что все это барахло так дорого стоит.

Появился он уже в хорошем костюме, причесанный и пахнущий "Шипром".

- Жених! - развел я руками.

- Был жених, - усмехнулся Михаил.

- Добрый вечер, - послышался церемонный голосок.

- Добрый вечер, - машинально ответил я и обернулся. На пороге комнаты стояла этакая кнопка: кудрявая, курносая, с быстрыми серыми глазами. Она была так мала ростом, что, несмотря на ладную и пропорциональную фигурку, казалась игрушечной. Зина успела причесаться, чуть накрасить губы, надеть нарядное платье и изящные туфельки. Ничто не напоминало о том, что пять минут тому назад эта взрослая девочка стирала белье. Весьма степенно познакомившись со мной, Зиночка вдруг так круто повернулась на каблуках к Михаилу, что юбка ее разлетелась веером.

- Успел уже разболтать, что решаешь мне задачки?

- А что тут такого? - удивился Михаил.

- Ладно, я потом с тобой поговорю.

Она поманила Михаила пальцем и стала что-то неслышно шептать ему на ухо. Согнувшись вопросительным знаком, Михаил басил.

- Ага... А зачем?.. Ладно... Сделаю!

Потом Зиночка ткнула его кулачком в бок, сделала сердитые глаза, и Михаил примолк, теперь он только мычал и кивал головой.

- Все понял? - спросила наконец Зиночка погромче.

- Все!

Зиночка с улыбкой повернулась ко мне.

- Поскучайте немного. Миша вас развлечет.

- А куда же вы?

Зиночка на секунду замялась, и Михаил поспешил ее

выручить.

- Да в магазин. Мы же ничего особенного в доме не держим. Да и вообще иногда не ужинаем. Так, попьем чаю да и ложимся спать.

- Кто тебя просит рассказывать, как мы ужинаем? - возмутилась опешившая было Зиночка.

- Да что гут такого?

- Это совсем не обязательно - в магазин, - рискнул заметить я.

- Как можно, - укоризненно прогудел Михаил, - на свадьбе не были.

- А я стирку бросила. И вообще вас это не касается. Я хочу сказать, поправилась она, - вы тут поговорите, а я сделаю все, что нужно.

Считая, видимо, вопрос исчерпанным, Зиночка улыбнулась, повернулась на каблуках и испарилась. Через секунду на кухне что-то загремело, еще через секунду хлопнула входная дверь и наступила тишина. Мы с Михаилом молчали, глядя на то место, где только что стояла Зиночка. Не знаю, как молодому супругу, а мне почему-то казалось, что она должна материализоваться снова, отругать за что-нибудь Михаила, мило улыбнуться мне, а потом уже исчезнуть окончательно. Но Зиночка не появлялась.

- Ушла, - резюмировал Михаил, поворачиваясь ко мне, и с уважением добавил: - Метеор!

Мы рассмеялись.

- А я ведь к тебе по делу, Миша, мне нужен твой совет. Миша воззрился на меня с искренним удивлением.

- Совет?

- Мне нужен совет специалиста-бионика.

Михаил загрохотал так, что звякнули стекла, и, спохватившись, примолк. Но поглядывал на меня все еще удивленно.

- Да какой же я специалист? Но чем могу - помогу, вот только Зиночкины поручения выполню. Я быстро!

Несколько минут он гремел на кухне посудой, наливал воду, зажигал газ и что-то ставил на горелку. Вернулся, вытирая полотенцем мокрые руки.

- Слушаю вас, Николай Андреевич, - сказал он, небрежно швыряя полотенце на один из стульев и присаживаясь рядом со мной.

Я помолчал, собираясь с мыслями, и по возможности обстоятельно рассказал ему о логосах. Сообщив о том, что они сходят с ума, я сделал эффектную паузу, думая насладиться удивлением Михаила. Но он, исподлобья взглянув на меня, невозмутимо пробасил.

- Что ж, это вполне естественно.

Удивляться пришлось мне.

- Естественно?

- Конечно, естественно! Человеческий мозг - конструкция уникальной сложности. Природа создавала его несколько миллиардов лет, все время выбрасывая на свалку все неудачное и несовершенное. А ваш, как его, Шпагин хочет, чтобы первый же вариант искусственного мозга заработал нормально. Уж очень он торопится.

- Да не первый, а сто сорок третий!

- Все равно торопится. В науке самое главное - терпение.

Я невольно засмеялся, но Михаил был сама невозмутимость.

- Мишенька, - сказал я терпеливо, - творение природы и человека - это же совершенно разные вещи! Природа работает вслепую, поэтому, естественно, у нее очень высок процент отходов. А человек работает зряче, сознательно, на основе строгих теорий, которые подтверждены всей практикой человечества. Улавливаешь разницу?

- На основе строгих теорий создаются не только логосы, - упрямо гудел Михаил, не глядя на меня, - однако ж, редко что сразу работает нормально.

- Например? - нетерпеливо перебил я.

- Да что угодно! Например, двигатель внутреннего сгорания. По сравнению с логосами - это ж элементарнейшая конструкция. А знаете, как барахлят опытные двигатели? Их годами доводят! А что такое барахлить применительно к логосу? Это и значит сходить с ума.

- Все просто, как табличный интеграл.

- Чего же проще, - серьезно согласился Михаил.

Я возмущенно повысил голос.

- Да пойми ты, если двигатель барахлит, всегда можно докопаться, в чем тут дело. Это вопрос времени, навыка, скрупулезности анализа. С логосами же совершенно другое! Достоверно установлено, что логосы собраны безупречно. И все-таки сходят с ума! Это все равно, как если бы вал двигателя самопроизвольно изменил направление своего вращения с левого на правое.

- Так бы сразу и сказали, - невозмутимо прогудел Михаил и поскреб затылок, - коли так, остается одно объяснение.

- Какое? - быстро спросил я.

- Ошибочна или, по крайней мере, неполноценна теоретическая база логосов.

Я начал потихоньку сердиться.

- Теоретическая база логосов - формальная логика, на основе которой построены все точные науки. И ты считаешь формальную логику ошибочной?

На лице Михаила застыло упрямое выражение, а голос опустился на самые низкие ноты.

- Пусть ошибочна - недостаточна! Как, положим, ньютоновская механика недостаточна для описания процессов на околосветовых скоростях. Ведь вычислительные машины, которые работают на базе формальной логики, - это очень простые устройства.

- Ну, и что же?

- А то, что при усложнении бывают качественные скачки.

- Скачки? - удивился я. - При чем тут философия?

- А при том, - невозмутимо гудел Михаил, - что ежели для вычислительных машин формальной логики достаточно, то еще неизвестно, достаточно ли будет ее для логосов.

- Любопытно! И что же ты предлагаешь взамен?

- Если бы я знал, - сокрушенно вздохнул Михаил, но тут же заторопился, вы послушайте меня, Николай Андреевич. Сейчас я работаю над сравнительной оценкой эффекторных систем различных животных. Я не стал мудрить и выбрал двух самых ординарных, всем знакомых существ - кошку и ящерицу. Задача у меня такая - дать математическую картину, формальную модель всей их кинематики. Вообще-то говоря, просто на глаз заметно, что динамические образы кошки и ящерицы заметно отличны друг от друга, но я никак не ожидал, что встречусь с какими-то принципиальными различиями. А на деле получилось именно так! Понимаете, различий столько, что этот самый качественный скачок так и приходит на ум!