А дело было так. 756-й стрелковый полк вел бой с противником, засевшим за железнодорожной насыпью. Вот тогда-то Егоров и обнаружил в насыпи сточную трубу. Прочистил ее, пролез на ту сторону, засек пулеметные гнезда и минометные позиции врага. А затем с десятком добровольцев перебрался той же трубой в тыл к гитлеровцам. И когда наша артиллерия ударила по разведанным им огневым точкам, группа Егорова атаковала противника с тыла...
Свой рассказ полковник Ф. М. Зинченко закончил сообщением:
- За этот подвиг Военный совет армии наградил сержанта Егорова вторым орденом Красного Знамени. На днях вручили...
А впереди еще был Берлин. И бои за рейхстаг. И водружение над ним вместе с Мелитоном Кантария Знамени Победы. Но мог ли знать Михаил Егоров, что очень скоро его имя будет золотыми буквами вписано в героическую летопись Великой Отечественной войны! Нет, сейчас ни мы, ни полковник Зинченко, ни сам Егоров не знали, что так произойдет. Сейчас этот сержант-разведчик просто покорил нас своей непосредственностью, прямотой и какой-то даже не свойственной его возрасту мудростью. И конечно же ратными делами, за которые его уважали и любили в полку. Именно они, эти ратные дела, и дадут ему потом право взять в руки древко святого Знамени Победы!
Да, это еще будет. А пока же... Пока же наш разговор с отважным разведчиком прервал вбежавший связной. Он доложил Зинченко:
- Товарищ полковник, вас к генералу...
Михаил Егоров тоже поспешил в свой взвод. Поняли и мы; вызов командира полка к комдиву не случаен. Поэтому вместе с Ф. М. Зинченко пошли на КП дивизии.
* * *
В моем личном архиве есть копия "Справки штаба артиллерии 1-го Белорусского фронта". В ней сказано, что первый артиллерийский залп по Берлину произвел в 11 часов 20 апреля 1-й дивизион 30-й гвардейской пушечной артиллерийской бригады 47-й армии. Дивизионом командовал майор А. И. Зюкин. Через час тридцать минут ударил по нацистской столице и 1-й дивизион 642-го пушечного полка 2-й бригады 5-й артиллерийской дивизии прорыва. Несколько позднее к этим дивизионам присоединили свой огонь и артиллеристы 3-й и 5-й ударных, а также 8-й гвардейской армий...
За только что взятым городом Штраусбергом на шоссе, ведущем в Берлин, мы застали развертывание гаубичного артиллерийского полка. На большой скорости мощные "студебеккеры" подходили к месту, где стоял артиллерийский подполковник, и резко тормозили. Подполковник четко отдавал нужные команды.
Думается, что никогда за всю войну артиллерийские расчеты не работали еще здесь с таким воодушевлением и так быстро, как сейчас. Куда не могли пройти машины, орудия мгновенно выкатывались на руках. Мы с Высокоостровским буквально залюбовались ювелирной и слаженной работой артиллеристов.
Предыдущие команды мы не слышали. А вот последнюю и самую главную, которую как-то даже торжественно произнес подполковник, услышали. И не могли не услышать, так как он скомандовал:
- По Берлину, столице фашистской Германии, первый, второй, третий дивизионы - огонь!
Раздался залп. Потом еще и еще. Наступила пауза.
И... в воздух полетели пилотки, фуражки, послышались ликующие крики "ура". Во 2-м дивизионе бойцы начали кого-то качать...
Мы подошли к замполиту полка майору Веденееву.
- Смотрите, ну самый настоящий праздник! - восторженно сказал он.- И хотя мы наверняка уже не первыми ведем огонь по Берлину, но удовлетворение всеобщее. И я бы даже сказал - великое!.. А теперь пройдемте-ка на огневые, посмотрим, что написали артиллеристы на снарядах...
Да, это стоило посмотреть! "Вот тебе, фюрер, советский гостинец!" - было написано на одном снаряде. На других: "Смерть фашистским головорезам!", "Вралю Геббельсу от советских солдат", "Вот мы и пришли, встречайте!", "Наши вашим", "Уральский подарочек" и так далее...
Подошло еще три машины. Из одной вышел генерал-полковник Н. Э. Берзарин, из другой - генерал-лейтенант Ф. Е. Боков. Подполковник подбежал к командующему армией, собрался было отрапортовать, но... попал в объятия генерала. Н. Э. Берзарин поцеловал подполковника, сказал:
- Поздравляю, дорогой, поздравляю!..
- Что нового? - спросили мы у Берзарина, тоже подойдя.
- О-о, новостей много! - ответил командарм.- Но, пожалуй, самая важная пришла сегодня от нашего правого соседа. Сорок седьмая совместно с гвардейцами из девятого танкового корпуса взяла город Бернау!
Мы помчались туда. На окраине нашли командира 125-го стрелкового корпуса генерала А. М. Андреева.
- Опоздали, товарищи корреспонденты, опоздали,- сказал он нам.- Ведь мы -сегодня дали первый залп по Берлину!.. Но, думаю, артиллеристы из тридцатой гвардейской пушечной артиллерийской бригады далеко не ушли, догоняйте...
Но, к сожалению, в артиллерийский дивизион гвардии майора А. И. Зюкина мы в тот день так и не попали. Нас срочно вызвали в штаб фронта, на узел связи. На проводе была Москва...
* * *
Утром 22 апреля за мной пришел посыльный от начальника штаба фронта генерала М. С. Малинина.Я было подумал, что он попросит меня собрать корреспондентов для очередной беседы, но Малинин неожиданно спросил:
- Карта Рокоссовского с вами?
Да, карта была со мной. Кстати, я возил ее с собой от самой Москвы.
Вышли на улицу. У штаба уже стояла автомашина с двумя автоматчиками на заднем сиденье.
- Разместимся? - спросил начальник штаба. Разместились. Малинин коротко бросил водителю:
- В Берлин!
Я знал, что войска нашего фронта уже ведут бои в фашистской столице. И все же слова генерала отозвались в сердце ликующей песней. Советские войска в Берлине!
Мы ехали дорогами, по которым перед этим с ожесточенными боями прошли наши армии. Шоссе и обочины были изрыты снарядами и бомбами, придорожные деревья и кустарники опалены огнем.
С обеих сторон дороги - стальные коробки подбитых танков, покореженные орудия, порыжевшие от огня скелеты машин. Валяются бесформенные останки самолетов, высятся штабеля ящиков со снарядами и минами. Из земли торчали бетонные противотанковые надолбы, ежи из рельсов. И всюду - кресты, кресты... Целые кладбища!
Весенний воздух стойко пропитан запахами гари.
- Полный разгром,- говорит, оборачиваясь ко мне, Малинин. - Такого, пожалуй, я не видел и под Сталинградом...
Да, война пришла в самое сердце гитлеровской Германии. Пришла с ответным огнем и кровью. И отчаянное сопротивление гитлеровцев лишь увеличивает эту кровь...
Видим и другие картины. Вот шагают навстречу строем юноши с трехцветными повязками на рукавах. Это французские рабочие, силой угнанные с родины на германские заводы. Везут на тачках скромный скарб бельгийцы. Идут чехи, югославы, венгры. Вот толпа пленных английских летчиков. А это освобожденные из лагеря американские солдаты, захваченные в плен в Арденнах...
И конечно же русские, украинцы, белорусы. Наших тысячи, многие тысячи! Слышатся слова горячей благодарности своим советским братьям за освобождение из фашистской неволи...
Вскоре наша машина подъехала к позициям одного из артиллерийских подразделений. Генерал-полковник М. С. Малинин молодо соскочил с сиденья. Навстречу ему уже шел усатый майор. Шел лихо и гордо. Торжественно доложил:
- Товарищ генерал-полковник, второй гаубичный дивизион гвардейского тяжелого артиллерийского полка ведет огонь по столице немецко-фашистской Германии - Берлину! Командир дивизиона гвардии майор Сурков!
Генерал попросил майора провести его на огневые позиции. Здесь шла обычная боевая работа. Отрывисто подавались команды. Гремели залпы. Земля подрагивала, в ушах звенело. А чуть в стороне, у снарядных ящиков, на корточках сидели несколько бойцов. У них в руках мы заметили малярные кисти.
- А это что такое? - поинтересовался Малинин. Сурков улыбнулся:
- Ребята, товарищ генерал, пишут берлинские адреса...
Да, думали ли фашисты, развязывая войну против Советского Союза, что в апреле сорок пятого наши снаряды будут рваться в центре Берлина? Нет, вряд ли.
