Елизавета Петровна не возражала.
- И правда, - сказала она, - пора вам, девочки, всё уметь делать самим. И распорядок дня соблюдать, и обед вкусно сварить, и всё в чистоте держать.
Назначила учительница старшей первого звена Аню Титаренко, забрала особой четырёх девочек и ушла.
Проводив учительницу, Аня сразу же собрала подруг.
- Девочки, давайте сделаем, так, чтобы у нас в палатке было чисто-чисто!
- И красиво, - добавила Дина. - Чтобы как дома: вышивки были, на стенах картинки.
- Пол мы выровняем, утрамбуем, обмажем, - подсказала Лида. - Я умею.
- Ну, тогда за работу! - загорелась Аня. - Лида, тебе придётся съездить на велосипеде в станицу. Сейчас мы составим список, чего привезти.
- Ниток для вышивания, - попросила Люба. - Разных.
- А мне книжки, - сказала Женя. - Я сейчас напишу какие.
Лида очень любила выполнять такие поручения:
ездить в станицу на велосипеде. Поэтому она поспешно переоделась: надела лёгкие шаровары, кофточку, повязала голову белой косынкой, вывела велосипед, попробовала пальцем шины:
- Ну, давайте список. Я готова!
Лида уехала. Аня с Любой уплыли на лодках за утками, а Дине с Женей нужно было готовить обед:
суп-лапшу с тушёнкой и компот. Но Жене не хотелось. Она сидела за столом перед старой, истрёпанной книжкой и, придерживая ладонью от ветра листы, тряслась в весёлом смехе над проделками Братца Кролика'.
- Женя, давай разжигай костёр, а я пойду за водой, - сказала Дина, повязывая фартук.
Женя, прервав смех, недовольно повела плечом.
- Ну вот ещё! - возразила она. - Чего это ты вдруг взялась командовать? А может, я за водой хочу пойти!
Дина развела руками:
- Пожалуйста! Можешь идти за водой, а я костёр разожгу.
- Ну я сейчас, - снова поворачиваясь к книжке, сказала Женя. - Дочитаю вот, тут мне немного осталось.
- Ну и читай! - обиженно выкрикнула Дина. - Хоть до вечера! А я вышивать пойду.
Сорвала фартук, бросила на стол и ушла в палатку.
Женя вскочила, с треском захлопнула книгу:
- Подумаешь, и слова сказать нельзя! Чуть что - обижается. Повариха какая нашлась! И без тебя сварю!
Схватила висевшее на деревянной рогатине ведро, побежала к роднику за водой.
Женя была очень недовольна собой. Зря обидела подругу. Ну ни за что! Нет, всё-таки с учительницей было лучше. Что скажет, то они и делают. Скажет кому-нибудь: "Разожги костёр!" - сразу же разжигают. "Принеси воды!" - принесут.
"Засыпай макароны!" - засыплют и слова лишнего не молвят. А тут поссорились.
Конечно, обидно немного: чего это она вдруг командовать принялась? Фартук надела. Главным коком хотела быть.
В тени, под кручей, возле выкопанного родника, сидели лягушки, лупили глаза, ловили мух. Увидев Женю, пригнулись, подобрали ноги и - вжик-вжик! - полетели в заросшее тёмно-зелёной плесенью болотце. Плесень раздалась и тут же сомкнулась.
Женя опустилась на колено и, придерживаясь левой рукой за врубленную в родник деревянную коробку, правой зачерпнула прозрачной, дышащей холодом воды. Вытащив ведро, поставила его и стала смотреть, как из-под зелёной плёнки осторожно высовываются любопытные лягушачьи глаза.
Женя топнула ногой:
- Вот я вас!
Но любопытство сильнее страха. Зелёная плёночка в болотце покрылась кочечками.
Раздвигая лапками плесень, лягушки высовывали свои широкоротые головы.
- Ах, вы так?! - сказала Женя.
Нагнулась, отломила от подножия кручи кусок влажной глины, отщипнула крошечку, скатала шариком и бросила в лягушку. Лягушка выставилась до половины, начала ворочать глазами. Женя бросила ещё. Лягушка - хлоп! подскочила, шлёпнула ртом, поймала ловко и тут же с брезгливой миной стала выплёвывать глину. Глупая лягушка! Она думала, что это муха.
Женя расхохоталась, хотела бросить ещё, но, вспомнив, что нужно готовить обед, швырнула глину в болотце, схватила ведро и побежала, расплёскивая воду.
Разжигая костёр, Женя, чтобы привлечь внимание Дины, нарочно громко запела песню. Но Дина не появлялась. Тогда Женя начала сердиться, ворчать, громыхать посудой: "Что я, в самом деле, одна всё должна делать? И костёр разжигать, и картошку чистить?"
А Дина в это время в палатке чистила картошку. Дочистила последнюю, положила в тарелку, понесла.
Костёр уже горел. И Женя, поставив на огонь кастрюлю с водой, сыпала на неё лапшу.
Дина подошла сзади, посмотрела. Что-то уж очень быстро! Неужели вода закипела?.
Но кастрюля была холодная - на закопчённых боках висели прозрачные капельки воды.
- Зачем же ты сыплешь? - спросила Дина. - Вода-то не закипела!
Женя сердито тряхнула косичками:
- А тебя не спросили! Сказала - сама буду готовить, ну и сготовлю!
У Дины на глазах навернулись слезы. Хотела помочь, а она... Поставила на скамейку тарелку с картошкой и ушла бродить вдоль берега.
Женя покосилась на тарелку: "Ну вот, опять зря обидела! И чего я сегодня - не с той ноги встала, что ли? - Прикусив губу, почесала за ухом: - Что она насчёт воды-то сказала?.. Ну, подумать только, ведь не один раз с Елизаветой Петровной обед готовила, а как лапшу варить, в какую воду сыпать, не запомнила!"
Женя взяла деревянную ложку с привязанной к ней длинной палочкой и принялась мешать. Кажется, ничего, всё нормально. Лапша разварилась, надо картошку закладывать, а когда прокипит - тушёнку.
Сполоснула картошку, высыпала в кастрюлю и тут же спохватилась - надо бы порезать. Ну ничего, так вкуснее будет. Посмотрела торжествующе вслед удалявшейся Дине.
"Ну и пусть идёт. Подумаешь какая! Ещё сама будет есть да облизываться".
Подложив в костёр палок, Женя уселась за стол, раскрыла книгу. Ох, уж этот Братец Кролик[1]! Как он ловко провёл Братца Лиса! А как к смолистому Чу-челке приклеился!
Хохочет Женя, косички трясутся, а из кастрюли пар валит и чем-то подгорелым пахнет. Покрутила носом - да, пахнет. Вскочила, схватила ложку, заглянула в кастрюлю. Кипит что-то мутное, не поймёшь. Пузырики какие-то лопаются, а из них - дым. Странно! Что бы это могло быть? Сунула ложку, а там, на дне, какая-то вязкая масса - не провернёшь. Стала мешать - сломала ложку. Тьфу ты! Вот беда-то какая!
Что же делать? Долить воды?
Взяла ведро, долила, помешала палочкой. Попробовать бы, да ложки нет. Лизнула палочку, поморщилась. Невкусно и дымом пахнет. Да, она забыла посолить! Черпнула горстку соли, бросила в кастрюлю. Опять помешала, опять лизнула. Фу, какая гадость! До чего же невкусно, хоть плачь! Нет, плохо без учительницы и без подруги плохо.
Посмотрела, а Дина уже далеко. Всё равно никуда не денешься - надо звать. Скоро Лида приедет, девочки утят пригонят, а обед не готов.
Женя поднялась, сложила ладони рупором, крикнула жалобно:
- Ди-и-на-а-а!..
Дина сразу же оглянулась, словно ждала, что её позовут, помахала рукой и побежала назад. Ещё не добегая, крикнула:
- Вываливай всё из кастрюли, живо!.. Обед в тот день получился на славу. Девочки ели и хвалили, а Дина с Женей прыскали от смеха.
Кряка со своей шайкой тоже была довольна: им досталась варёная с картошкой тестяная масса.
АДОВА НОЧЬ
Дед Моисеич не был у девочек дней пять и вдруг заявился. Лицо его выражало некоторое беспокойство. Хоть он и сам предложил Елизавете Петровне разделить бригаду на два звена, но всё же сомнения тревожили его. Как-никак, а девчонки.
Глупые ещё, несмышлёные.
Подойдя к обрыву, дед жадно всмотрелся и тут же облегчённо вздохнул. Там - внизу - всё было в порядке. Утята белой пеной окутали редкий прибрежный камыш. Сейчас стало их вроде больше. Растут не по дням, а по часам. Уже покрываются пером. Не успеешь и оглянуться, как будут настоящие утки.
В загоне, и отсюда видать, тоже как будто бы всё в порядке. Кормушки с поилками стоят чинно - рядами. Значит, следят, не то что у мальчишек. Вспомнив ребячье звено, в котором он только что был, дед нахмурился, сердито покрутил носом. Ведь какие лодыри! Кормушки не моют, время кормления не соблюдают. Постели себе хорошо сделать не могут. Спят, как поросята, - стыдно смотреть! - на соломе.
