- В этом повинны сами города. - Увидев, что Абивард ничего не понял, он пояснил:
- Это города возникли в незапамятные времена, и с тех самых пор жители выбрасывают на улицы мусор. Когда улица становится намного выше входной двери в дом, хозяин разрушает свой дом. Они ведь строятся не из камня, а из саманного кирпича. Потом он выстраивает себе новый, на том уровне, до которого поднялась улица. Проделай это несколько веков подряд - и тоже окажешься на холме.
С той поры Абивард начал по-другому смотреть на эти холмики - как на зримое воплощение времени. Сама эта мысль внушала ему благоговейный ужас. Холм, на котором гнездилась крепость Век-Руд, был естественным - в любом месте на глубине в пол-локтя кирка упиралась в сплошную скалу. Ему и в голову не могло прийти, что люди способны сами создавать холмы.
- А что в этом особенного? - спросила Рошнани как-то вечером, когда он заговорил об этом в ее закутке. И довольно едко добавила:
- Судя по тому, что я видела, эта земля - сплошная грязь, и ничего кроме грязи. Собери эту грязь в кучу, дай ей просохнуть - вот тебе и холм.
- Гм, - сказал он; в словах его главной жены была правда, и от этой правды его восторг перед жителями Тысячи Городов поубавился. Пожалуй, он был несколько разочарован: рукотворные холмы впечатан ли намного больше, чем кучи грязи. - Но чтобы но строить хоть один из этих холмов, нужно очень много грязи.
- А тут и есть очень много грязи. - Несмотря на свой добрый нрав, в спорах Рошнани была цепкой, как барсук. Абивард сменил тему, негласно признав ее победу в этой стычке.
Грязи сопутствовала обильная влага; ирригационные каналы разносили Воды Тубтуба и Тиба вдоль русел и по всему междуречью. Ганаты были бы экономичнее, но их через грязь не пророешь.
На орошаемых площадях земля обильно плодоносила: зерно, фиги, лук, дыни, бобы - всего и не перечислишь. Крестьяне работали на полях в одних набедренных повязках и соломенных шляпах, защищающих от палящего солнца. Варясь заживо в своих доспехах, Абивард всей душой завидовал им. В нескольких шагах от берега канала земля становилась серой и пыльной, и росли на ней разве что колючки, да и то не везде.
Народ Тысячи Городов разбегался и прятался за городскими стенами при приближении армии Шарбараза.
- Как же нам вытащить их оттуда? - спросил Абивард на военном совете.
- А нам и не надо их вытаскивать, - ответил Заль. - Если мы будем осаждать каждый городишко, то навсегда застрянем в стране Тысячи Городов и никогда не доберемся до Машиза. Мы попросту пройдем мимо: возьмем с полей все, что нам надо, и пойдем дальше.
- После этого они нас невзлюбят, - заметил Абивард.
- А они и так нас не любят, - сказал Заль. Это было несколько цинично, но совершенно справедливо. Абивард вопросительно посмотрел на Шарбараза.
- Заль прав, - сказал Шарбараз. - Если победим Смердиса, мы заручимся преданностью Тысячи Городов. Если же нет, то какая разница? - Он с горечью рассмеялся. - Так что возьмем все, что нам нужно.
Спустя десять дней после битвы с лучниками, которых выставил против них Смердис, войска Шарбараза еще. раз повернули на запад, из долины Тубтуба и Тиба вновь к Дилбатским горам. Впереди лежал Машиз.
А перед ним расположилось войско, собранное Смердисом, чтобы помешать сопернику войти в город. Дым от его походных костров застилал небо. До армии Смердиса оставалось все меньше и меньше фарсангов.
- Вынуждает нас приблизиться к нему, - сказал законный Царь Царей, когда его войско остановилось на ночлег. - В Машиз ведет только одна дорога широкая, прямая. У караванов есть и другие пути, но те проходы можно заблокировать горсткой вооруженных людей. Я вышлю разведчиков проверить, но сомневаюсь, что Смердис оставил эти проходы открытыми.
- Могут ли его воины атаковать с одного из этих проходов? - спросил Абивард.
Когда Заль ответил, голос его звучал не слишком весело:
- Это может случиться, повелитель. Нам будет труднее сдерживать его, чем ему - нас. Но до сих пор он не проявил себя напористым военачальником, способным одновременно решать две боевые задачи. Есть хорошие шансы - не отличные, но хорошие, - что и дальше все пойдет таким образом.
- Поскольку мои шансы обрести свободу и начать эту войну были вовсе мизерны, я удовлетворюсь и просто хорошими шансами, - заявил Шарбараз. Остается решить главный вопрос: как выиграть генеральное сражение наилучшим образом. И теперь, боюсь, нам вновь остается только пойти на противника в лоб.
Он употребил слово "боюсь" - в сознании его прочно удерживались картины жестокой битвы, когда его войско в лоб атаковало лучников. Но, вопреки этому он был готов лицом к лицу сшибиться с врагом. Как в свое время у его отца, его представления о стратегии сводились к тому, что надо сблизиться с любым противником и размолотить его в клочья.
Это внушало Абиварду сильные опасения, но ему приходилось молчать. Он не знал рельефа местности перед Машизом, а потому не мог предложить своего варианта. Заль прежде служил в столице. Этот крепкий, седобородый командир сказал:
- Да, если они собираются стоять на месте, у нас не остается выбора только постараться выбить их оттуда. Если мы попытаемся взять их измором, заставить спуститься и атаковать нас, то получится игра в орлянку - у кого первого разразится эпидемия. А поскольку вода с Дилбатских гор чище, чем та, которую пьем мы, то, скорее всего, мы эту игру и проиграем.
- Тогда вперед, - решительно заключил Шарбараз. - Как только столица окажется в наших руках, то все царство увидит, кому на самом деле место у его кормила.
- Вперед! - отозвались командиры, в том числе и Абивард. Как сказал Заль, остальные варианты казались хуже, а еще одна победа даст Шарбаразу Машиз и весь Макуран. Если смотреть с этой позиции, их шансы действительно представлялись неплохими.
Машиз! До всей этой истории с Шарбаразом Абивард даже не воображал, что когда-нибудь увидит столицу державы. Он родился на границе и рассчитывал прожить там всю жизнь, там же и умереть. Но сейчас его взор различал серую громаду дворца Царя Царей, крошечную на расстоянии, но все же четко видимую, а рядом с дворцом - великое святилище Господа. Во всем мире с ним мог сравниться только главный Храм в Видессе - так говорили знающие люди.
Но увидеть чудеса Машиза - это совсем не то, что с триумфом войти в город.
Между этими чудесами и Абивардом стояло войско Смердиса, на тех позициях, которые выбрали для обороны его командиры. Чем ближе подходил Абивард к этим позициям, тем сильнее тревога теснила грудь и тем больше опасений возникало в сознании. На первый взгляд, ни одно войско, состоящее из простых смертных, не могло пробиться через оборонительные порядки Смердиса. И все же сделать такую попытку было жизненно необходимо.
Затрубили рожки. "Стрелки, вперед!" - закричали сотники. Тяжелая кавалерия, цвет макуранского войска, не могла сегодня играть свою обычную роль, поскольку Смердисовы военачальники, сделавшие, возможно, выводы из своего недавнего поражения на юге, разместили лучников за укрытием из камней, глины и бревен. А копью не поразить того, до чего оно не может дотянуться.
И поэтому конные стрелки, одетые не в дорогие кольчужно-пластинчатые доспехи, а в дубленую кожу, выехали перед строем копейщиков в надежде вытащить пехоту Смердиса из-за укрытия. Стрелы полетели в обоих направлениях.
Пронзительно закричали пронзенные ими люди и лошади. Конные разъезды подвозили из обозных фургонов новые пучки стрел, чтобы стрелки не прекращали стрельбу.
Заграждение Смердиса не перекрывало все подходы к Машизу. На обоих флангах замерла в ожидании кавалерия узурпатора. Когда стрелки Шарбараза полностью включились в перестрелку с пехотинцами, в атаку рванулись копейщики Смердиса.
На этом узком пространстве конные стрелки не могли противостоять напору своих закованных в латы противников. Одних копьями выбили из седел, другие беспорядочно отступили. Но Шарбараз был готов к этому. "Копейщики, вперед!" крикнул он. Эту команду повторили все сотники и трубачи его войска.
