- Ага! - сказала она. - Если я застаю такую сцену, все не так уж плохо.

- Могло бы быть и получше, - сказал Абивард.

- Тогда один из проклятых приспешников Смердиса не ударил бы в мою голову, как в колокол, чтобы убедиться, что ему нравится звук. Но если бы дела не стояли хуже, он бы разбил ее, как горшок, так что мне ли жаловаться? - Он вновь зевнул; бодрствовать удавалось лишь с огромным усилием.

- По словам служанок, лекарь, приведший его, сказал, что он поправится, сказала Рошнани Динак, как будто Абивард уже спал или попросту был предметом обстановки. - Но ему нужно несколько дней отдыха, - Здесь самое место, сказала Динак с чуть заметной горчинкой. - Будто мы, покидая Век-Руд, привезли с собой женскую половину. Надо же, женская половина на колесах - кто бы мог подумать? Но здесь мы не в меньшей степени взаперти, чем были там.

- Я-то ничего другого и не ждала, - сказала Рошнани, которая была поспокойней своей порывистой невестки. - То, что нам вообще позволили выехать оттуда, - большая победа, а остальное приложится. Через несколько лет многие женщины будут пользоваться полной свободой передвижения, и никто не вспомнит, какие нам пришлось принять условия, чтобы сдвинуть лавину с места.

- Эта лавина прокатилась по мне, - сказал Абивард.

- Уже вторая дурацкая шутка за несколько минут. Похоже, тебе не окончательно вышибли мозги, - сказала Рошнани.

Поставленный на место, Абивард услышал, как Динак говорит:

- Ей-Богу, это несправедливо. Мы убежали с женской половины, значит, должны были убежать и от всех ее строгостей. Какой был смысл уезжать, если мы по прежнему можем высунуть голову из фургона только тогда, когда мужья вызывают нас в свои шатры?

Рошнани определенно что-то ответила, но Абивард ее ответа уже не слышал.

Удар по голове, дополненный маковым соком в лекарстве, которое она дала ему, погрузил его в сон. Когда он снова открыл глаза, в закутке было темно, мерцала только одна лампа. Ламповое масло пахло непонятно. Запах был ему знаком, но откуда - он не мог припомнить. Он заснул, так и не вспомнив.

Проснувшись на другое утро, он не сразу понял, где находится. Тряска фургона и его пульсирующая, тяжелая голова, словно сговорившись, внушили ему мысль, что он проснулся после затяжной попойки в самый разгар землетрясения.

Потом с соседней лавки поднялась Рошнани.

- Как больное место? - спросила она.

Память возвращалась. Он осторожно приложил палец к виску.

- Болит, - сообщил он.

Она кивнула:

- У тебя там здоровенный синяк, хотя большая часть его скрыта под волосами. Хорошо, что узурпаторский вояка не проломил тебе череп.

- Повезло. - Абивард вновь притронулся к виску и поморщился. - По-моему, он был от этого не так далек. - Рошнани задула лампу. На этот раз он узнал капах. - Это горит... это, как его?.. Минеральное масло, вот. Саперы Пероза пользовались им, поджигая мост, когда из Пардрайи возвратились немногие уцелевшие бойцы. Говорят, южане заливают его в лампы.

- Мне оно не нравится, пахнет отвратительно, - сказала Рошнани. - Но масло у нас кончалось, и служанка купила кувшин минерального. Горит-то оно неплохо, но не представляю себе, чтобы ему когда-нибудь нашлось и другое применение.

Служанки приготовили Абиварду особенный завтрак: говяжий язык, мозги и ножки, приправленные перцем. Голова еще болела, но аппетит вернулся. Теперь он не ощущал тошноты; пища определенно удержится в желудке. И все же Рошнани наотрез запретила ему вставать, кроме как на горшок.

В середине утра его зашел проведать Шарбараз.

- Дай тебе Господь доброго дня, величайший, - сказал Абивард. - Как видишь, я и так уже простерся перед тобой.

Царь Царей усмехнулся.

- Поправляешься, по-моему, - сказал он, невольно вторя Рошнани. - Я рад. Покончив с сантиментами, Шарбараз поспешил напомнить Абиварду, что он - сын Пероза, заявив:

- Теперь к делу. Армия узурпатора бежала окончательно. Вокруг нас увиваются несколько конников, но они не помешают нам наступать.

- Добрая весть, - сказал Абивард. - Теперь ничто не помешает нам обойти Дилбатские горы с юга и повернуть на северо-восток, на Машиз?

- На первый взгляд, нет, - сказал Шарбараз. - Но вчерашние события мне не нравятся, очень не нравятся. Да, мы победили, но не так, как я хотел. К нам не перебежал ни один человек, ни один отряд. Нам пришлось побить их, тогда они отступили; сдались лишь те, у кого не оставалось иного выхода. Никто из них не обратил оружия против сторонников Смердиса.

- Это тревожный знак. - Абивард чувствовал, что он сейчас глупее, чем следовало бы, и это его раздражало: Шарбаразу нужен был от него наилучший совет, какой он только мог дать. Подумав немного, он сказал:

- Мне кажется, что теперь остается только продолжать идти вперед, несмотря ни на что. Не можем же мы прекратить борьбу только потому, что она оказалась тяжелее, чем мы рассчитывали.

- Согласен, - сказал Шарбараз. - Если мы не перестанем побеждать, Смердис рано или поздно падет. - Он трижды стукнул себя кулаком по бедру. - Но я был так уверен, что узурпатор потерпит бесславное поражение, как только станет известно, что я жив и не отрекся добровольно.

- Помимо прочего, мой отец всегда говорил, что чем дольше живешь, тем сложнее кажется жизнь, - сказал Абивард. - Он говорил, что только мальчишки да святые отцы ни в чем не сомневаются; те же, кому приходится жить в миру, со временем понимают, что мир этот больше и сложнее, чем можно себе представить.

- По-моему, я говорил тебе, что мой отец хвалил твоего за здравый ум, сказал Шарбараз. - Чем больше я слушаю Годарса через твои уста, тем больше убеждаюсь, что отец знал, что говорил.

- Величайший милостив к памяти моего отца, - сказал Абивард, растроганный похвалой и жалея, что Годарс не может ее слышать. - Что ты намерен делать дальше? Продолжать лобовой марш на столицу?

- Да, а что же еще? - Законный Царь Царей нахмурился:

- Я знаю, что это не слишком тонко, но выбора у нас нет. Одну дружину Смердиса мы уничтожили, другую здорово побили. Он побоится рисковать третьей. Если повезет, мы достигнем Машиза прежде, чем он соберется снова ввязаться в бой. Остается выиграть битву на подступах к Машизу - и город наш. А если Смердис попытается бежать, допустим, в крепость Налгис-Краг, он узнает, что нам достанет терпения взять его измором. - Глаза его засияли в предвкушении.

За несколько минут Шарбараз перешел от мрачных размышлений о том, что сторонники Смердиса отказываются переходить на его сторону, к восторгу от перспективы склонить своего соперника к покорности голодом. Абивард пожалел, что не умеет так же быстро преодолевать свое дурное настроение. Но он, как и Годарс, вроде бы не отличался переменчивостью нрава.

Он сказал:

- Сначала главное, величайший. Вот завоюем Машиз - и если не захватим Смердиса там, то будем думать, как поймать его. А то получается, что мы сначала едем, а потом седлаем коня. - Он безрадостно усмехнулся:

- Должен признаться, я очень рад, что мы штурмуем столицу не завтра. Я был бы тебе плохой помощник, даже на оседланном коне.

- Ты давай поправляйся сначала, - сказал Шарбараз, словно выговаривая проштрафившемуся мальчишке. - Слава Господу, что нам не предстоит серьезных схваток, пока ты еще не готов занять достойное тебя место. Ты очень мудро вправил мне мозги, когда я позволил порыву увлечь меня, как ветер листок.

- Величайший очень добр. - Абивард был доволен Шарбаразом. До тех пор, пока законный Царь Царей способен понимать, когда он действует под влиянием мимолетного чувства, каким бы оно ни было, все будет хорошо. Но вопрос в том, долго ли это продлится после его победы в гражданской войне.

Шарбараз, протянув руку, тронул Абиварда за плечо - бережно, чтобы не потревожить его бедную побитую головушку.

- Мне надо идти взглянуть, как там войско. Думаю, сумею выбраться вечером навестить и тебя, и Динак. До той поры отдыхай.