Андрей Таманцев

Закон подлости

Солдаты удачи-4

Содержание

Глава первая. Багдадский вор 2

Глава вторая. Театр военных действий 23

Глава третья. Калиф на час 37

Глава четвертая. Со свадьбы -- на похороны 57

Глава пятая. Запасной вариант 74

Глава шестая. Предательство 87

Глава седьмая. Путь Аджамала 103

Глава восьмая. Жажда смерти 124

Глава девятая. Уйти первым 147

Глава десятая. Найти и обезвредить 163

Глава первая. Багдадский вор

1

Над Багдадом стремительно сгущались сумерки. По мере того как угасал шафрановый, в полнеба, закат, в темных водах древнего Тигра начинали плясать отражения огней набережной и ярких факелов нефтеперерабатывающего комбината, по какому-то странному недоразумению оказавшегося посреди громадного города.

Впрочем, с каждым годом факелов пылало над рекой все меньше. Экономические санкции, наложенные на Ирак Советом Безопасности ООН еще после оккупации Кувейта, оказывали свое действие. Уже сегодня в Багдаде бензин стоил не намного дороже стакана чистой питьевой воды в ресторанчике на набережной. Да и сама набережная не производила былого впечатления. Все меньше находилось желающих купить этот самый стакан воды. А как бывало замечательно в самый жгучий полуденный зной, когда казалось, что еще немного -- и весь асфальтово-бетонный город начнет плавиться и стекать в реку, сделать глоток ледяной воды, утолив жажду сиюминутную. А потом смотреть, как веселый продавец ловкими движениями крошит в ваш стакан лед и выжимает в него свежий лимон, присыпав его сверху сахарной пудрой. В жару нет ничего лучше этого импровизированного мороженого.

Восемь лет блокады сделали свое дело. Уже не прогуливаются по набережной толпы туристов, захотевших поглазеть на колыбель европейской цивилизации -- древнюю шумерскую Месопотамию. Давно разъехались и специалисты со всего мира, так любившие с размахом тратить деньги, которые, не скупясь, платил им Саддам Хусейн. Нефть, которая в Ираке, казалось, лежала под каждым камнем в пустыне, сегодня больше не приносила барышей. Именно поэтому гасли факелы на комбинате посреди города. "Зато легче стало дышать..." -- грустно шутили некогда беззаботные багдадцы. Древний Багдад переживал явно не лучшие времена.

К тому же опять, как и в девяностом году, в залив стягивались эскадры натовских союзников, опять совсем по-хозяйски засновали в небе "фантомы" и "харриеры" -- президент Хусейн отказался допустить ооновских инспекторов в свой личный Дворец. Запрет только сильнее распалил инспекторов: раз не пускают -- значит, что-то прячут, скорее всего -- оборудование для производства химического или бактериологического оружия. Но Саддам упорно стоял на своем, и конфликт разгорался, грозя перерасти в настоящую войну.

Потомки героев "Тысячи и одной ночи" по вечерам с опаской поглядывали на зажигающиеся звезды -- не полыхнут ли там с воем внезапно подкравшиеся американские "томагавки"?.. Город жил в ожидании точечных бомбовых ударов.

-- Война, опять война... -- тяжко вздохнул старый Нохад, хозяин небольшого ресторанчика-чайханы на самом берегу Тигра, уныло окинув взглядом пустынную набережную. Полчаса назад муэдзины по всему Багдаду призвали к вечерней молитве, и старика, который был правоверным мусульманином, терзали укоры совести оттого, что он никак не мог заставить себя отправиться в подсобное помещение за молитвенным ковриком. На вечернем солнышке было так приятно, что переставали напоминать о себе стариковские болячки. А тут еще пришел сосед Закил, и коврик остался на своем месте, Аллах на своем, а старик на своем.

Итак, после обычных в таком случае приветствий и пожеланий здоровья, достатка и долгих лет старик Нохад повторил:

-- Война, опять война... Я потерял сына на войне с Ираном. Разорился на войне с Кувейтом. Только Аллах знает, что со мной произойдет после этой войны.

-- Нет, уважаемый Нохад, -- возразил Закил, беря предложенный ему пузатый стаканчик с чаем. -- Всевышний за что-то прогневался на нас, если допустил, чтобы эти кувейтские псы жирели, пока мы ждем бомбежек.

-- Зачем нам Кувейт? -- пожал плечами Нохад. -- Аллах не обделил Ирак этой проклятой нефтью, из-за которой и происходят все беды. Пока ее не было -- мы были великой страной...

-- Саддам знает, что делать, -- уверенно ответил Закил. -- Аллах не допустит нашего поражения, да и русские помогут нам.

-- Аллах милостив, -- не стал возражать старый Нохад. -- Но у русских свои проблемы. Им не до нас. Прошли те времена, когда каждый третий иностранец тут был русским...

-- Да, уважаемый Нохад, сейчас и иностранцев совсем мало осталось, -вздохнул Закил.

И тут, словно для того, чтобы опровергнуть его слова, в ресторанчик вошел посетитель. Нохад, прервав степенную беседу, поклонился гостю и жестом пригласил его присесть на мягкие подушки, разбросанные поверх ковра. Гость был крепкого телосложения; бросались в глаза его небольшая бородка клинышком, словно выгоревшая на солнце, и гладко выбритый череп, изуродованный свежим шрамом. Второй шрам украшал правую скулу под солнцезащитными очками, которые гость не снял даже в сумраке зальчика. В довершение всего на левой руке этого человека не хватало мизинца. Одет он был в рубашку и брюки цвета хаки, ставшего столь обычным в последние годы на Востоке, когда одни войны стихали лишь для того, чтобы дать возможность разгореться другим.

Разместившись на подушках, посетитель провел рукой по бородке и принял предложенный Нохадом зеленый чай.

-- Пусть Аллах продлит твои дни, хозяин, -- поблагодарил гость по-арабски с еле уловимым акцентом, выдававшим в нем выходца из Афганистана или Пакистана.

-- Аллах милостив, раз послал мне гостя, -- с достоинством ответил Нохад. -- Если уважаемый желает, то не успеет он допить чай, как его будет ждать свежая тигрская рыба.

-- Что ж, на то Всевышний и создал рыбу...

Нохад сделал знак своему помощнику, молодому парню, и тот тут же, прямо с набережной, забросил удочку. Сам же хозяин, не желая нарушать покой гостя, неслышно удалился, словно не замечая призывных знаков старого приятеля Закила, желающего продолжить беседу.

Спустя минут пять в ресторанчик заглянул еще один посетитель. Этот, одетый в белую рубашку и голубые джинсы, был явно европеец.

"Что-то у меня по нынешним временам становится людно", -- подумал про себя старый Нохад и все так же радушно предложил новому гостю присесть на свободном конце ковра. Но тот плюхнулся на подушки прямо рядом с посетителем в хаки.

Светлые, выгоревшие на солнце волосы, серые глаза и тонкие черты лица указывали на немецкое или скандинавское происхождение гостя. Но, приняв от старого Нохада традиционный стаканчик чая и отказавшись от всего остального, иностранец обратился к соседу на чистом русском языке:

-- Как ваше здоровье, мистер Гхош?

-- Вашими молитвами, Леонид Викторович, -- ответил тот также по-русски. Только говорил он медленно, как будто тщательно подбирая слова.

-- Головные боли не прекратились?

-- Еще бывают... Перед рассветом.

-- Но вы принимаете лекарства, Аджамал? -- упорно продолжал расспрашивать тот, кого назвали Леонидом Викторовичем.

-- Принимаю, -- пожал тот плечами, как бы имея в виду: а что толку?..

Названный Леонидом Викторовичем неодобрительно покачал головой, отхлебнул чаю и отставил стаканчик.

-- Никак не могу привыкнуть пить кипяток в такую жару, -- пробормотал он. -- А "коку" здесь только в отеле достанешь. Проклятые санкции.

-- Давайте перейдем к делу, господин Захаров, -- предложил Гхош. -- Я уже две недели торчу в этом городе.

-- Я вас понимаю, Аджамал. Но ваше время еще не пришло. Присматривайтесь, изучайте карту. Наша работа не терпит суеты...

-- Я знаю свою работу, -- буркнул Гхош.