- О том. Одна ракета - и все концы... в огонь. А если над рекой собьют - то в воду. Многим в армии хотелось бы этого. Как удобно: ни дискеты, ни Дудчика, ни нас, свидетелей.

- Не собьют, - сказал Голубков. - Им надо удостовериться, что дискета и Дудчик действительно у нас, допросить его с применением всех средств, чтобы знать, не просочилась ли куда информация. Да и Нифонтов не дурак, чтобы...

- Вот этого я больше всего и опасаюсь, - сказал Пастухов и замолчал.

"Я тоже", - чуть не ответил ему полковник Голубков.

- Вон она, граница! - крикнул пан Збигнев. - Проскочили! А, холера, свента матка боска!

Под ними мелькнула вспаханная полоса, и потянулась та же самая заболоченная земля, но уже белорусская.

Сверху с ревом пронесся истребитель. Голубков бросился в кабину:

- Подтягивай чуть дальше, к Малоритскому шоссе, и садись прямо на поле. Не угробься только.

В салоне улыбались ребята, стараясь не глядеть на Дудчика. Неприятен и жалок он был в эту минуту.

Самолетик, сопровождаемый звеном истребителей, снизился и запрыгал по кочковатому полю. Когда он остановился, из фюзеляжа, как горох, посыпались на землю люди. Как они только в такую крохотную стрекозу все понатолкались! Наконец высадили и последнего - вынесли на руках, потащили скорее к дороге, где прилетевших дожидалась целая кавалькада машин.

Кто-то возле машин отдал короткую команду, и тотчас один из МиГов завалился набок, пошел резкой дугой вниз, выпустил из-под крыльев маленькую, нервно рыскающую в полете ракету. А через секунду на месте самолетика Збигнева вырос огромный ало-черный куст взрыва...

* * *

Боцман разливал по "маленькой".

- Вот послушайте, ребятки, - сказал Док и достал несколько листочков, аккуратно вырезанных из газет.

"БелАПАН. 4 сентября воздушное пространство Беларуси было нарушено неизвестным самолетом с польской территории. На запросы летчик не отвечал и на предупредительные выстрелы никак не реагировал. На подлете к городу Бресту воздушный нарушитель границы был сбит ВВС республики".

- Ну, помянем души "сбитых" нарушителей суверенных границ, провозгласил Артист.

- Ушица-то! - изнывал Муха. - Не буду пить водку, пока не дадут ухи. Водку положено юшкой запивать.

- Какая водка? - возмутился Боцман. - Чистый самогон!

- Тогда ладно, - сдался Муха.

А вот еще, - продолжал Док.

"ИТАР-ТАСС. По не подтвержденным официально сведениям, полученным из достоверных источников, вчера на одном из подмосковных военных аэродромов был задержан самолет "Руслан" с грузом наркотических веществ на борту. Как утверждают, он следовал рейсом с всемирно известного космодрома Байконур".

- Не для прессы, - засмеялся Голубков, - сообщаю: ваш знакомец майор Стрельчинский остался тем не менее на свободе. Он успел продать квартиру и укатил на своей машине в неизвестном направлении, воспользовавшись паспортом, который по вашей милости ему изготовил старичок Егор Кузьмич.

- Видишь, Док, - сказал Боцман. - Впрок пошла человеку наша наука.

- Туда ему и дорога, - отозвался Док. - В неизвестном направлении. Дайте ухи!

- Ухи тебе! За грехи? Рано еще.

- Тогда слушайте.

"Аргументы и факты":

"...Военным судом бывший полковник ВС России Дудчик признан виновным и приговорен к 12 годам лишения свободы с конфискацией имущества. Помимо этого, Дудчик В.П. лишен воинского звания и всех наград".

- Да уж, - сказал Боцман. - Поделом, конечно. А еще бы лучше, если бы его Амир пристрелил на прощание. Мороки меньше...

- Ладно, не кисните. Есть новости повеселее. - Док перебирал вырезки. - "Известия". Заметка о попытке в ЗабВО продажи пяти военных вертолетов Ми-8 по цене двадцать тысяч долларов за штуку. Груз предназначался неизвестной иностранной фирме. Средняя цена такого вертолета составляет на международном рынке двести пятьдесят тысяч долларов США. А вот еще. Таможенной службой США задержана при попытке ввезти в страну на частном судне списанная ракетная установка РУ-25 советского производства.

- Да хватит тебе, Док, надоело.

- Но это же все о нас. Вот, самое приятное. Об увольнении в отставку генералов...

- Перестань, знаем все это, надоело. Уха готова!

- Политинформация закончена. - Док со своей миской потянулся к ведру с ухой.

- В очередь!

- А знаете, о чем я жалею, ребята, - сказал Артист, отдуваясь после обильной трапезы. - О том, что мало погулял на Карловом Мосту. И что не увидел его Трубач.

- Да, Трубач... - проговорил Муха.

- И Тимоха, - добавил Боцман.

От сельской церквушки, как нарочно подгадав, ударил надтреснутый звон колокола, зовущего к вечерней службе.

- Пойдемте быстрей, ребята, - потянул их Пастух. - Пойдемте, пока служба не началась. А потом вернемся, никто тут моего не тронет, не такие люди...

* * *

И вот стоят они все рядом со мной - воины, вступившие в это звание, и спрашивают у себя самих строгого ответа о служении.

Кто мы перед лицом Твоим, Господи?

Воины.

И дело наше - служить так, чтобы убоялись нас идущие красть, которые Бога не убоялись, а услышав бы там лай собак, тотчас возвратились назад, и чего не сделал страх Божий, то успел бы сделать страх зверей.

Страх псов господних...

Семь свечей, поставленных нами, горят в храме.

Две свечи за упокой души убиенного Тимофея Варпаховского по кличке Тимоха и за упокой души убиенного Николая Ухова по кличке Трубач.

А перед образом Георгия Победоносца, покровителя пахарей и воинов, стоит свеча во здравие Ивана Перегудова по прозвищу Док.

И во здравие Дмитрия Хохлова по прозвищу Боцман.

И во здравие Семена Злотникова по прозвищу Артист.

И во здравие Олега Мухина по прозвищу Муха.

И еще одна, за Константина Голубкова, которого мы зовем Полковник, потому что он был с нами в этот раз, как простой воин.

А последняя свеча, которую держу я в руке своей, - моя.

Бывшего капитана Российской армии Сергея Пастухова.

Воина и пса господня по кличке Пастух.

1 РВСН - Ракетные войска стратегического назначения.