-- Хороши дилетанты -- через дверь из пушки с глушаком стреляют. А если б они тебе башку продырявили?

-- Типун тебе на язык, командир. И все равно они дилетанты, -- упрямо повторил он.

Я пожал плечами. В конце концов, ему виднее -- мне с этими подонками пока что сталкиваться не приходилось. Но то, что он собрался действовать один, без нашей поддержки, мало того -- в наше отсутствие, меня сильно смущало.

Наконец в палату вернулась Светлана Корниенко, принесла пакет сока.

-- Знаешь, командир, а я понял, почему этих недоносков ни в машине, ни в подъезде не обнаружил.

-- Почему?

-- Да потому что в шестнадцатиэтажке, которая напротив, хулиганы табличку с номером дома разбили. Вот они и ошиблись, ломанулись сначала туда. Эх, если б я их сразу засек! -- Артист тяжело вздохнул.

-- Сергей Сергеевич, что же вы за капельницей не следите? -укоризненно сказала мне Светлана.

Действительно одна из банок с лекарством на металлической стойке была уже почти пуста. Журналистка открутила колесико фиксатора и воткнула катетер в другую банку.

-- Ловко это у вас получается, -- притворно восхитился я.

-- Я до университета медсестрой работала, -- гордо произнесла Светлана.

-- Вот и замечательно. Значит, есть кому укольчик поставить, клизму сделать. С легким сердцем оставляю Семена под вашей опекой.

-- Иди, иди, шутник, -- сказал Семен и добавил многозначительно: -- В общем, принесешь мне шахматы и журналы. Сам знаешь какие. Светлана, дайте ему ключи от квартиры.

-- Принесу. -- Я знал, что, если сейчас не соглашусь принести ему одежду, он все равно ее достанет: украдет, снимет с кого-нибудь, купит, но достанет. Если уж Артист взялся за дело -- обязательно доведет его до конца. Тем более если это дело чести. Упрямства в Злотникове ничуть не меньше, чем во мне. Может быть, даже больше...

* * *

...Когда Пастухов ушел, Светлана поправила подушку под головой Семена.

-- Какие еще шахматы, когда вам надо отдыхать после операции?

-- А разве шахматы -- это не отдых? -- возразил Артист.

-- Не знаю, не знаю. -- Светлана снова села на стул рядом с его кроватью, открыла книгу. Закладкой ей служила записка, оставленная Семеном на косяке кухонной двери.

"Милая Светлана, очень надеюсь, что вы на меня не обиделись за вчерашнее. Хочу, чтобы все у вас было хорошо в этой жизни. Для этого вам придется еще немного пожить у меня. Надеюсь, скоро все уладится и вы снова почувствуете себя абсолютно свободной. Я к вам замечательно отношусь. Более того, привык к тому, что вы у меня живете (обеды у вас получаются такие вкусные), и с ужасом жду того часа, когда вы уйдете. Может быть, я иногда несправедлив к вам и груб. Это только потому, что по своей первой профессии я офицер. Вернее -- солдат. Мне платят -- я воюю. Пожалуйста, в целях собственной безопасности неукоснительно соблюдайте все мои инструкции.

Ваш Семен Злотников".

Светлана перечитала записку и, глянув на лежащего под капельницей Артиста, украдкой улыбнулась.

Глава шестая. Бои без правил

Москва, 22 июня

За четыре дня до нашего отъезда в Локарно мне позвонил человек, который представился командиром разведывательного десантного батальона майором Черниченко. Он попросил меня о встрече, а когда я сослался на крайнюю занятость, сказал, что дело важное и касается Ивана. Через полминуты я уже гнал свой "шевроле" на предельной скорости в сторону Москвы.

Мы встретились с ним на Ленинградском вокзале около аптечного киоска. Через полчаса майор уезжал в Питер. Он молча протянул мне красные корочки с российским гербом. Я раскрыл их и внутренне похолодел. Это было ветеранское удостоверение Дока, испачканное засохшей кровью.

-- Откуда это у вас? -- спросил я упавшим голосом.

-- Из Чечни. Спецназовцы передали. Капитан Неволин. Помните такого?

Я кивнул. Как не помнить? Когда я заканчивал свою службу, он только пришел из училища командовать взводом.

-- Он дал мне ваш адрес. Я не поленился, съездил в Затопино, а жена ваша сказала: на сборах. От нее я и узнал номер вашего сотового...

Подробности по поводу того, как он меня нашел, меня мало волновали, поэтому я перебил:

-- Что с Перегудовым? Убит? Где?

Майор вздохнул.

-- Под Карабулаком. Я там не был. Неволин со своим батальоном был. Говорит, нашли массовое захоронение. Боевики, отступая, расстреляли всех пленных. Удостоверение было в кармане бушлата одного из убитых.

-- Неволин опознал Ивана?

-- Опознал. -- Майор опустил голову. -- Говорит, еще какие-то документы при нем были. Тела они отправили в Назрань, оттуда грузом "двести"...

-- Ай, блин, твою мать! -- Я не сдержался и со всей силы ударил кулаком по выложенной черным кафелем стене. Плитка треснула. Люди вокруг оборачивались на меня. Это я во всем виноват! Я попросил его помочь разобраться в деле с вакциной. Не учел того, насколько коварен и жесток наш противник. Ну что же, разбудили они во мне зверя -- Артист ранен, Док убит! Око за око, зуб за зуб -- так у них, кажется, говорят? Ну что ж, так тому и быть.

Майор смотрел на меня с сочувствием. Он-то понимает.

-- Извините, сорвался, -- сказал я. -- Подробностей вы, конечно, не знаете.

Подробностей он, конечно, не знал. Я проводил его на поезд. На прощание мы крепко обнялись.

* * *

Артист поднял взгляд на журналистку. Светлана Корниенко что-то писала, склонившись над прикроватной тумбочкой.

-- Очередная статья?

Светлана вздрогнула от неожиданности.

-- Тьфу ты, напугали вы меня! Пока не знаю, что это будет: статья или очерк. Это наша с вами история. Обнародуя ее, мы покажем этим недоноскам, что не боимся их.

-- Правильно рассуждаете, -- улыбнулся Семен. -- Хотя я привык работать безо всякой рекламы. Можно вас попросить еще раз сходить за соком? Хорошо бы такого же, как в прошлый раз -- персикового.

-- Хорошо. -- Светлана вышла за дверь.

Она вернулась сразу с двумя пакетами сока. Остановилась около милиционера, который сидел перед дверью палаты с автоматом на коленях. Вид у него был крайне недовольный.

-- Скучно вам здесь? -- поинтересовалась журналистка.

-- Идите, девушка, идите. Не отвлекайте меня.

-- От чего? -- искренне удивилась Светлана.

Милиционер не ответил. Светлана открыла дверь палаты. Сквозняк тут же смел с тумбочки исписанные ею листки. Окно палаты было открыто настежь. Взгляд журналистки упал на кровать -- она пустовала. Светлана выскочила в коридор:

-- Куда Злотников вышел?

-- Никуда не выходил, -- удивленно произнес милиционер. Поднялся со своего стула, заглянул в палату, и лицо его вытянулось от удивления. Милиционер бросился к окну, глянул вниз, в колышущуюся на ветру зелень больничного сквера. -- Неужели сбежал?

-- Вы еще сомневаетесь? Возьмите! -- Светлана сунула в руки милиционеру пакеты с соком, выскочила из палаты и побежала по коридору. Она поймала себя на том, что очень волнуется за Семена. Она нисколько не сомневалась: он сбежал, чтобы мстить.

* * *

Был жаркий день. Небольшая деревушка у мелководной реки, давно оккупированная дачниками из Москвы, млела под солнцем.

В тени палисадника перед распахнутыми настежь окнами избы на раскладушке расположился Кирилл. Он только что вернулся с купания и теперь отдыхал, укрывшись махровой простыней.

-- Кирюша, я накрываю на стол. Через минуту будем есть, -- раздался из избы голос матери.

-- Мам, дай отдохнуть. Обедайте без меня, -- лениво отозвался Кирилл.

-- Потом все несвежее будет.

-- Мам! -- Кирилл повысил голос.

-- Ладно, ладно, как хочешь, -- смирилась мать.

Кирилл со вздохом перевернулся на бок, собираясь вздремнуть, и тут его взгляд уперся в лицо мужчины, сидящего перед раскладушкой на корточках.

-- А-а?.. -- Кирилл даже не слышал, как тот подобрался к нему так близко. Злотников аккуратно взял его за горло, слегка надавил на кадык и помотал головой, давая понять, что кричать совсем не надо.