После завершения экспертиз пакет с револьвером был возвращен на прежнее место.
Проверка квартиры объекта П. и подвала его дома с помощью телеметрической аппаратуры также принесла результаты. В той же куче мусора, где был найден револьвер "кобальт", датчики зафиксировали очень слабые радиоимпульсы. Они исходили от кусков гипса медицинского назначения, о чем свидетельствовали обрывки марли и куски деревянной шины, какие обычно накладываются при переломах. В одном из обломков гипсовой накладки был обнаружен мощный чип иностранного (вероятно, японского) производства, способный передавать сигнал на очень большие расстояния и даже на спутники связи. Аккумуляторы радиопередатчика были практически разряжены, что объясняет слабость зафиксированного сигнала, а также свидетельствует о том, что этот чип пребывал достаточно долгое время в рабочем режиме.
Частоту передачи и хотя бы примерное нахождение приемного устройства установить не удалось..."
"СПЕЦДОНЕСЕНИЕ
Полковнику Голубкову
от лейтенанта Авдеева
Докладываю о результатах обследования, проведенного по вашему приказу в порту пос. Полярный (Кольский залив Мурманской области). Все данные получены в результате опроса работников порта, грузчиков, сторожей припортовых пакгаузов, пограничников, таможенников и других лиц. Опрос проводился в скрытой форме, без прояснения причин и мотивов задаваемых вопросов.
Как явствует из записей в журнале диспетчерской порта, 18 апреля с. г. в 21.20 по московскому времени к причальной стенке порта пришвартовался шведский лесовоз с бортовым номером SR-16, приписанный к Стокгольму, для ремонта неисправностей топливной системы. В связи с неблагоприятными погодными условиями лесовозу было разрешено продлить стоянку, о чем в журнале была сделана соответствующая запись. В 6.30 утра 19 апреля судно SR-16 покинуло порт.
Во время его стоянки на соседних пирсах были пришвартованы в общей сложности шесть судов - танкеров, сухогрузов и контейнеровозов, из них четыре российских, один польский и один финский. Никаких контактов между командами не зафиксировано. Хотя трап лесовоза был спущен на пирс, никто из опрошенных не заметил, чтобы кто-нибудь из посторонних поднимался на борт судна или кто-либо из команды сходил на берег. Лишь один из моих собеседников, в прошлом судовой механик, а нынче практически спившийся бич, обитающий при котельной порта, рассказал, что около полуночи, когда у него, по его собственному выражению, "горели трубы", он вышел на территорию порта в надежде встретить какого-нибудь подгулявшего моряка и составить ему компанию и заметил, как к пирсу, где стоял лесовоз SR-16, подъехал цельно-крытый автомобиль типа "санитарки" и через короткий промежуток времени уехал. Моему собеседнику показалось, что там что-то грузят, и он решил предложить свою помощь, чтобы заработать на бутылку. Но когда он подошел, автомобиль уже отъехал, а вахтенный на ломаном русском языке предложил ему убраться к черту.
Данные показания следует принимать с поправкой на то, что во время разговора мой собеседник был уже изрядно пьян, путал названия судов и вообще не был уверен, что все происходившее было именно в ночь на 19 апреля.
Никаких других заслуживающих внимания свидетельств не получено".
"СПЕЦТЕЛЕГРАММА
Пос. Полярный, лейтенанту Авдееву.
Срочно вылетайте в Мурманск. Получите в ФСБ и МВД подробную сводку обо всех происшествиях по области за минувшие дни с 18 апреля, не исключая бытовых преступлений и ДТП. После этого немедленно возвращайтесь в Москву. Голубков".
"ШИФРОГРАММА
Лорд - Туристу.
Лесовоз Краузе вернулся в Стокгольм и сразу после разгрузки вышел в Хельсинки. Мой агент, внедренный в команду, успел сообщить, что во время рейса в Кандалакшу не заметил ничего подозрительного, в том числе и во время стоянки судна в Кольском заливе.
После ухода лесовоза в Хельсинки квартира Краузе, его загородный дом и гараж были подвергнуты тщательному негласному обыску. Обыск не дал результатов. Денег в сумме 400 тысяч долларов не обнаружено. Передать их кому-либо на хранение или положить в банк Краузе не мог, так как все время находился под наблюдением. Очевидно, наше предположение о доставке взрывчатки объекту П. на лесовозе Краузе оказалось несостоятельным, либо же доставка была отменена по другим причинам.
Наблюдение за Краузе и выявление его связей продолжаются".
"СПЕЦСООБЩЕНИЕ
Пастухов - Голубкову.
Генрих сообщил мне, что с доставкой пластита ничего не вышло и придется воспользоваться толом, который мы достали.
Сегодня утром он вылетел в Москву. По его словам, дня на четыре. Цель поездки: организация утечки информации о проверочном захвате Северной АЭС".
"ЭЛЕКТРОННЫЙ ПЕРЕХВАТ
Пилигрим - Рузаеву.
Акция будет начата в воскресенье 26 апреля в 23.10 по московскому времени".
"ШИФРОГРАММА
Срочно. Турист - Доктору, Джефу, Лорду, Солу.
26 апреля в 23.00 по московскому времени - час "Ч".
Глава девятая. Ход шакала
I
Двадцать второго апреля, в среду, во второй половине дня, за четверо суток до назначенного Пилигримом захвата Северной АЭС, полковник Голубков почувствовал, что еще немного - и его хватит инсульт или еще какая-нибудь холера. Голова была как наглухо закупоренный перегретый котел, мозг отказывался воспринимать новую информацию, даже самую пустяковую. При каждой попытке сосредоточиться начинала зудеть жилка на левом виске. Почему-то на левом, хотя левое полушарие, как известно, управляет эмоциями, а разумом правое. Еще с курсантских времен Голубков помнил одно из правил результативного общения: когда нужно воздействовать на чувства человека, ему говорят преимущественно в левое ухо, когда на логику - в правое.
Голубков сидел в изолированной комнате-боксе информационного центра рядом с лейтенантом-компьютерщиком, задействованным в операции "Капкан", и тупо смотрел на расшифрованное сообщение Пастухова, только что выплюнутое лазерным принтером.
Там было:
"Генрих позвонил из Москвы и предложил мне вызвать в Полярные Зори сотрудников Си-Эн-Эн Арнольда Блейка и Гарри Гринблата для съемки сенсационного материала. Мотивировка: видеозапись проверочного захвата станции, сделанная иностранными журналистами, прозвучит убедительней. Мои действия?"
Лейтенант-компьютерщик молча ждал.
- Хреновину какую-то спрашивает, - раздраженно проговорил Голубков. - От него ждут доклада о результатах испытания взрывателей, а не эту фигню!
- Рано, Константин Дмитриевич, - возразил лейтенант. - Час по Гринвичу - это двадцать два по московскому времени. Информация об испытании поступит вряд ли раньше полуночи.
- Да? И в самом деле, - проговорил Голубков. - Что-то башка ни черта не варит!
Он вытащил из кармана пачку "Космоса" и тут же, чертыхнувшись про себя, сунул ее обратно: в информационном центре курить категорически воспрещалось. Голубков встал и пошел к выходу.
- Нужно что-то ответить Пастухову, - напомнил лейтенант.
- Ответь: "Вызывай. Дубль - Доктору", - добавил Голубков, массируя жилку на виске. - Сообщение Пастухова и мой ответ.
Пальцы компьютерщика забегали по клавиатуре.
В бокс заглянул генерал-лейтенант Нифонтов:
- Есть что-нибудь новое?
Голубков молча протянул ему распечатку.
- Кто такие эти Гринблат и Блейк?
- Тележурналисты, которые работают в горячих точках, - объяснил Голубков. - Команда Пастуха отбила их у боевиков. В Чечне. Давно, еще при Дудаеве. За это Пастух получил американского "Бронзового орла".
- Откуда о них знает объект?
- Из моей докладной в ФСБ. Той, которую ты назвал поэмой.
- Теперь вспомнил. Они там нужны? Голубков вяло пожал плечами:
- Да пусть снимают. И если Пастух откажется, у объекта сразу возникает вопрос: почему? Может насторожиться.
Нифонтов внимательно на него посмотрел и кивнул на дверь:
- Пошли отсюда.
В холле остановился, снова пристально взглянул на Голубкова и неодобрительно покачал головой:
