Мы не торопясь пообедали и спустились вниз. Собственно, если где и ждать встречи с Хлеборезом, то здесь, в бильярдной. Арендовав два бильярдных стола, мы, потихоньку попивая сок, принялись играть друг с другом. Время тянулось медленно. Чтобы оживить игру, мы даже устроили между собой что-то вроде чемпионата: сыграли каждый с каждым по разу (играли в классическую русскую горку), затем победители с победителями, затем определили финалистов и, наконец, устроили финал. В него вышли Док и Артист. Сначала Семен повел в счете, но потом невозмутимый Иван быстро сравнял партию и выиграл.
Я предложил Доку, коли он так хорошо играет, вызвать кого-нибудь из местной публики на пари. Очень хороший повод для знакомства. Иван так и поступил.
- Ставлю штуку на победу, - громко сказал он, - кто ответит?
На него посмотрели как на сумасшедшего, но один из попивающих в баре пиво посетителей откликнулся:
- Штука, отвечаю!
Соперник Дока выбрал себе кий и подошел к столу. Жребий разбивать пирамиду выпал ему, и он без труда с первого же удара заложил в две угловых лузы по шару. Да, похоже, это был дока... Потом он влупил еще в боковую лузу красивого свояка, а дальше у него что-то не заладилось. Док взял инициативу на себя, и в какой-то момент мне показалось, что наш Иван вот-вот победит. Но в самый решительный момент, когда на столе оставалось всего три шара, Док допустил грубый промах, выставил на стол один из своих шаров и в конечном счете проиграл. Но унывать от проигрыша не стал.
- Еще партию? - спросил он, улыбаясь.
- С той же ставкой? - уточнил соперник.
- Да.
- Идет. Разбивай ты.
Док выиграл эту партию за десять минут. Мы, естественно, болели за своего: остальная публика - против. Когда Док выиграл и получил назад свои деньги, его соперник предложил продолжить игру, но Док отказался. И тогда случилось то, на что, наверное, и Иван рассчитывал: соперник все настаивал на продолжении игры, а собравшиеся вокруг него человек пятнадцать крепких ребят всем своим видом показывали, что им очень не понравится, если Док будет продолжать отказываться...
Давать слабину не в наших традициях. Поэтому, когда к Ивану почти вплотную подступились три самых горячих сторонника продолжения игры, мы дружно встали рядом с Доком.
- Проблемы? - невинно поинтересовался я.
- Проблемы будут сейчас у вас, - заявил тот, который играл с Доком. Твой кореш целку из себя строит. Если он не хочет играть, пусть платит отступного и валит отсюда!
- И сколько же ты хочешь?
- Десять штук!
- А ху-ху не хо-хо? - повертел Артист пальцем у виска.
Я промолчал. И так все было ясно: эти ребята на своей территории, пасут заезжих лохов. Мы качаем свои права, что конечно же не по правилам. И сейчас у местных два варианта: или тут же опустить нас, или сначала проверить, кто мы и под кем ходим. Если мы ничьи, то - смотри первый вариант...
Но пока шел обычный базар, предшествующий драке: "Ты кто такой? чего тебе здесь надо? да я тебя щас...". В принципе мы ребята неконфликтные, но когда с нами так по-хамски обращаются, то кулаки сами чешутся научить грубиянов разговаривать прилично. В конце концов, культура - это умение ругаться, не применяя мат. Но местным отморозкам этого, наверное, никогда не объясняли...
- Так... - снова вступил в разговор я. - Первое: никаких денег мы вам не дадим; еще и ваши отберем, если будете себя плохо вести. Теперь второе: против вас мы ничего не имеем, но один ваш знакомый кое-что нам задолжал, и мы хотим с ним поговорить. Кто знает Хлебореза?
По тому, как сразу стало тихо и еще недавно горластые быки начали между собой воровато переглядываться, я понял, что Хлеборез в этих местах важная фигура, возможно, даже самая важная.
- А о чем у вас к нему базар? - спросил один из местных.
- Я знаю, что у него моя тачка. И лучше бы было для него, если бы он ее вернул...
Я, говоря правду, рассчитывал на то, что Хлеборезу немедленно передадут мои слова, и тот, удивившись нашей "борзоте", назначит стрелку и заявится на нее лично: если я так качаю права, значит, за мной стоит сила. Какой бы ты ни был крутой, всегда должен помнить, что может найтись кто-нибудь круче тебя. Поэтому по всем их бандитским понятиям Хлеборез должен был сначала выяснить, насколько правомерно мы качаем свои права, и уже потом там же, на месте, решить, как ему поступать - идти на конфликт с нами или нет.
Как я и предполагал, говоривший со мной парень сразу же достал мобильный и набрал номер:
- Артур, привет, это Скотч... Тут в "Зорях" какие-то борзые до тебя пришли... Права качают на какую-то тачку... Что? А, сейчас... - Парень протянул мне телефон. - На, сам с ним базарь...
- Хлеборез? - спросил я.
- Ты кто, откуда? - раздался в трубке голос с сильным кавказским акцентом.
- Какая тебе разница? - перебил его я. - Несколько дней назад у меня и моих друзей на берегу Волги в пятидесяти километрах южнее города пропали документы, вещи и две машины - старенький "жигуль" и трехлетка "патрол". Я знаю, шуровала чеченская кодла, но с ними свой разговор. А сейчас про тебя. Наши документы, которые мы уже вернули, были у тебя. Значит, с тебя спрос за все остальное... Вернешь по-хорошему или с тобой обязательно надо по-плохому?
- С такими ишаками, как ты, я вообще не разговариваю! - прошипел Хлеборез. - За то, что вы убили моих братьев в лагере, я вас всех разрежу на куски и шашлык из вашего мяса зажарю! Если ты хочешь быть мертвым ишаком, приезжай через час в промзону. Я там буду тебя ждать, клянусь! А если ты трус, я все равно тебя найду!
- Хорошо, через час встретимся... - сказал я и отключил телефон. - Ну и где эта ваша промзона? - спросил я у местного "разводящего", отдавая ему мобильник.
* * *
Мы были на месте уже через полчаса - приехали на толковище, как говорят в мире Хлебореза, раньше времени. По рассказу Семь-Сорок, Хлеборез получил кличку за свою жестокость: он постоянно таскал с собой длинный кинжал, которым с патологическим наслаждением пластал свои жертвы, перед тем как отправить их на тот свет. Вид крови и стоны доставляли ему удовольствие, а поэтому от него в страхе шарахались даже самые завзятые душегубы, имеющие на своем счету не по одному убийству...
Здешняя городская промзона представляла собой большой пустырь между двух химзаводов. Место было диким и достаточно далеким от городского центра. К пустырю можно было подъехать с двух сторон, что, наверное, и имел в виду Хлеборез, назначая здесь встречу.
У нас на пятерых была только "беретта" Артиста, да еще Боцман на всякий случай прихватил в баре "Волжских зорь" небольшой ножичек - таким обычно режут лимоны. Я понимал, что Хлеборез заявится на стрелку не один, но тут ведь главное, как показывала наша многолетняя практика, не число. Главное - подготовиться к встрече.
Диспозиция была такая: оставаясь с мужиками посреди пустыря, я послал Артиста, единственного среди нас вооруженного человека, укрыться метрах в пятидесяти от этого места - там торчала какая-то металлическая конструкция, словно специально предназначенная для засады. Артист все понял с лета, достав свою пушку, он спрятался среди нагромождения ржавых железок; он должен был надежно обеспечить наши тылы. Ребятам я наказал оставаться на месте, когда появится Хлеборез. Я выдвинусь вперед, как поединщик на Куликовом поле, а они не должны ничего предпринимать, пока я сам не разберусь с этой сволочью. Подумав, я немного скорректировал диспозицию.
- Значит, так, - сказал я, чувствуя, как всегда перед боем, прилив веселой злости. - Уточнение: Док с Мухой остаются на месте, а Боцман идет вместе со мной - уступом сзади-слева. Все понятно?
Док хотел возразить что-то, но тут на пустырь сразу с двух сторон лихо вкатили две машины. Одна из них была моим "патролом". Ее дверца открылась, и из нее вылез худой, одетый во все черное человек. Это и был Хлеборез - во всяком случае, именно так его описал Семь-Сорок. За ним из машины выползли еще трое. Вторая машина, тоже иномарка, стояла поодаль, но из нее никто не показывался, - наверное, так они хотели отрезать нам пути к отступлению.
