Человек способен вынести почти все, что угодно, если у него нет выбора. Но настоящее мужество начинается тогда, когда у вас есть выбор, а вы все равно делаете то, что должны делать. Ведь долг - это не вообще какой-то долг, а именно ваш - то, что в эту минуту никто, кроме вас, не сделает. Не про это ли говорится в Екклесиасте: "Кто наблюдает ветер, тому не сеять. И, кто смотрит на облака, тому не жать".
Вот что приходит в голову, когда просто бежишь от опасности...
Когда мы с Доком, нарочно громко хрустя валежником, вышли на цепь омоновцев, по нас сразу же открыли огонь, - похоже, у этих ребят была такая инструкция: мочить!.. Но, слава богу, реакция нас с Доком не подвела. Они еще только поднимали в нашу сторону свои короткоствольные автоматы, а мы уже рухнули в траву и кубарем покатились под прикрытие деревьев. Затем следовало самое страшное - встать и на виду у них побежать, отвлекая цепь от нашего "форда". Мы с Доком понимали друг друга с полуслова или даже с полвзгляда. Док посмотрел на меня, я - на него, и вскочить нам удалось почти одновременно. Тут же последовал рывок: он стал забирать вправо, я вглубь. По стволам деревьев, выщелкивая кору и обрезая ветки, засвистели посланные в нашу сторону пули. Велик был соблазн отбежать на безопасное расстояние, но нам нельзя было слишком отрываться от наших преследователей: они постоянно должны были видеть нас, иначе они вернулись бы на свое прежнее место и тогда с треском провалилась вся наша затея.
Так, под свист пуль и трескотню уничтожаемых ими сучьев, мы двигались минут пятнадцать. Док давно уже был где-то далеко в стороне от меня; я слышал, как метрах в трехстах правее по нему стреляют из нескольких стволов, а по тому, как перемещаются эти звуки, я мог догадаться, где примерно сейчас Док находится. Мне, как и ему, было совсем несладко - как еще выразить словами свое состояние, когда по тебе шпарят из пяти или шести автоматов Калашникова?..
Я решил, что пора это прекращать: оставшиеся в "форде" члены нашей команды наверняка уже проникли на другую сторону оцепления. Ну а если не проникли... Все равно тащить за собой дальше целое отделение молодых вооруженных бойцов, с азартом гончих идущих по твоему следу, было бессмысленно. Я огляделся, выбрал подходящее дерево, подпрыгнул, ухватился за нижний сук, сделал подъем переворотом, затем поднялся по стволу чуть выше и здесь удачно устроился в разветвлении ствола. Через минуту на том месте, где я только что стоял, появились мои преследователи - их черные береты было отлично видны с моего наблюдательного поста.
- Володь, ты его видишь? - негромко спросил один милиционер у своего соседа. - Он, кажется, в ту сторону двигался... - Омоновец показал рукой куда-то впереди себя.
- Да нет же, он левее брал... - заспорил с ним его приятель. - Давай погодим наших, пусть догонят.
Они остановились неподалеку от того самого дерева, на котором я сидел. Через мгновение неподалеку раздался топот бегущих людей - и на полянку выскочили еще четверо омоновцев. Я порадовался их физической подготовке: никто из них тяжело не дышал и совсем не устал от трехкилометрового лесного рывка. Видно, прилично их гоняют инструктора по физподготовке. Что ж, если у них и с единоборствами дело так же хорошо поставлено, как с легкой атлетикой, мне придется туговато - сразу всех шестерых я вряд ли осилю.
- Ну, чего встали? - спросил один из вновь подбежавших, с двумя лычками младшего сержанта на погонах.
- Да пропал он куда-то, - ответил Володя, мордастый, здоровый парень, в руках которого автомат казался детской игрушкой. - До этого места мы его еще видели, а потом он как сквозь землю провалился...
Володя хотел еще что-то объяснить сержанту, но тот оборвал его:
- Тихо! Слушать всем! Он, наверное, где-то рядом затаился.
Все немедленно замолчали. Я давно уже восстановил дыхание, поэтому мог сидеть в своем "гнезде" абсолютно бесшумно. Омоновцы с минуту вслушивались в лесные шорохи, время от времени настороженно выкидывая свои автоматы то на звук неожиданно вспорхнувшей птицы, то на скрип дерева, закачавшегося от порыва ветра; затем все тот же сержант - наверное, у него за плечами было побольше опыта - скомандовал:
- Так, встаем в цепь на расстояние видимости соседа и движемся вон в том направлении. - Он показал стволом автомата на деревья впереди себя. - И помните: поодиночке с ним в бой не вступать, возможно, у него спецназовское прошлое, а возможно, даже и какая-нибудь западная диверсионная школа...
- А автоматы нам на что? - возразил один из курсантов. - Подумаешь, спецназ! Дал очередь по нему - и всех делов.
"Эх, я бы сейчас показал этому сопляку, как давать очередь по безоружному!.." - подумал я. Впрочем, подумал совсем беззлобно.
- Слушай, что тебе говорят! - прикрикнул на него сержант. - Опытный боец тебя и близко к себе не подпустит с твоим автоматом. А если он и окажется рядом, то ты этого просто не успеешь заметить... Ладно, хорош болтать! Рассредоточились и пошли...
Они снова растянулись цепочкой и двинулись в глубь леса.
"И откуда ты такой умный взялся? - подумал я о сержанте. - Все-то ты знаешь, а вот умеешь ли?.."
Дождавшись, когда милиционеры отойдут на достаточное расстояние, я осторожно сполз по дереву на землю и направился в противоположную их направлению сторону - туда, где совсем недавно мы расстались с Доком. Я надеялся, что ему тоже удалось без особых проблем избавиться от преследователей. Но тут я ошибался...
Я увидел Дока через десять минут. Он сидел на земле со связанными сзади руками. Рядом стояли два омоновца. На плечах одного из них висела рация. Когда я подошел на расстояние, достаточное, чтобы услышать, о чем он говорит, тот уже заканчивал разговор:
- ...Есть, товарищ капитан! Да, я все понял. Есть повторить приказ! Берем задержанного и доставляем к блокпосту. В случае нападения ликвидируем террориста, вступаем в бой и ждем подкрепления... Есть смотреть в оба! Отбой.
Радист снял с головы наушники и убрал их в кармашек чехла от рации. Затем он потянул за ворот Дока и сказал:
- Пошли! Только без глупостей. Побежишь - буду стрелять без предупреждения!
Омоновец старался выглядеть круче, чем был на самом деле. Кажется, он побаивался Дока даже связанного: наверняка командиры наплели им о нас с три короба. В принципе командиры правильно сделали: испуганный человек злее. Но тут тоже перебарщивать нельзя, всему есть пределы: напугаешь вот так какого-нибудь малоопытного молокососа с пушкой в руках, а он с перепугу начнет палить во все стороны, не разбирая, где свои, а где чужие...
Док встал и пошел между двумя омоновцами - тот, который с рацией, чуть впереди, а второй - рядом с Доком, придерживая его за руку. Я спрятался за широкий ствол сосны и подал наш условный сигнал - дважды свистнул.
Человеку неопытному он мог показаться, скажем, криком сойки, только сойка никогда не повторяет свой свист в одной тональности. В любой скрытно работающей группе обязательно есть подобные сигналы на все оговоренные заранее случаи. Без них ни в разведку, ни на диверсионную акцию не пойдешь - не перекрикиваться же в присутствии противника открытым текстом! Говорят, что в некоторых подразделениях спецназа используются специальные свистки, звук которых нетренированным ухом уловить трудно, но я лично подобных средств связи еще не видел.
Мой сигнал означал "здесь свой". Я видел, как Док легонько кивнул головой, показывая, что услышал мой свист. Что касается омоновцев, то они, как и следовало ожидать, на сигнал не среагировали, просто не обратили на него внимания.
Я крадучись подобрался к Доку и его конвоирам на максимально близкое расстояние; до спины моего друга было всего метра три, не больше. Что ж, настала пора освобождать старого боевого товарища... Я легонько цокнул губами, давая сигнал "атакую", и, сделав быстрый шаг вперед, нанес удар кончиками пальцев под затылок идущему рядом с Доком милиционеру. В принципе это смертельный удар. Но если нанести его чуть слабее, то человека просто на несколько минут парализует.
