На первом этаже, в кабинете капитана, на смену спокойствию пришло сумасшествие. Сам капитан, рабочий день которого закончился, уже ушел домой. Заключенные на верхних этажах получили ужин, патрульные машины и ночные патрули -- инструкции, и дежурный лейтенант, уставший от дневной суматохи, наконец расслабился в прохладном кабинете, просматривал рапорты, когда в комнату стали врываться полицейские.

Первый вошел довольно спокойно. Это был дежурный телефонист. Он доложил:

-- Сэр, телефоны не работают.

-- Вот как? Что ж, надо позвонить в телефонную компанию, чтобы устранили неполадки. В темпе.

Лейтенант любил употреблять слово "в темпе"; в такие моменты он чувствовал себя Шоном Коннери.

Он взял телефонную трубку, чтобы вызвать компанию, но когда поднес ее к уху, не услышал ни звука. Телефонист смотрел на него долгим взглядом

-- 0! -- произнес лейтенант, -- я и забыл...

И положил трубку.

Из неловкого положения его выручил полицейский, дежуривший у радиоаппаратов. Он вбежал с ошалелым видом и выпалил:

-- Сэр, наши передачи глушат!

-- Что?

Лейтенант слышал хорошо, но смысл сказанного не доходил до его сознания.

-- Мы не можем ни принимать, ни передавать, -- уточнил полицейский. -- Кто-то нас глушит, это точно. Я сталкивался на флоте...

-- Где-нибудь неисправность, -- перебил лейтенант, -- вот и все. -Он был обеспокоен, но не хотел показывать это. -- Вероятно, что-то сломалось.

В недрах здания прогремел взрыв. Лейтенант вскочил с места.

-- Боже мой! Что это такое?!

-- Взрыв, сэр, -- ответил телефонист. Послышался новый взрыв.

-- Два взрыва, -- прибавил радист.

Послышался третий взрыв. Вбежал запыхавшийся полицейский.

-- Бомбы! На улице!

Лейтенант быстро сделал шаг направо, потом налево.

-- Революция, -- пробормотал он. -- Это революция. Они всегда начинают с комиссариатов. Вбежал другой полицейский.

-- Слезоточивый газ на лестнице, лейтенант! И кто-то взорвал лестницу между третьим и четвертым этажами.

-- Мобилизация! -- завопил лейтенант. -- Вызовите губернатора!

Позвоните мэру! -- Он схватился за телефон. -- Алло! Алло!

В кабинет ворвался новый полицейский.

-- Сэр, на улице пожар! -- закричал он.

-- Что на улице?! Что?

-- Одна бомба попала в машину, стоявшую у тротуара. Теперь она горит!

--Бомбы? Бомбы? -- Лейтенант посмотрел на телефонную трубку, которую держал в руке, потом отбросил ее резко, словно она его укусила. -Достаньте винтовки! -- заорал он. -- Соберите всех на первом этаже и побыстрее! Мне нужен доброволец, который пробился бы сквозь стан врагов и отнес мое послание!

-- Послание, сэр? Кому?

-- Телефонной компании, кому же еще? Мае необходимо позвонить капитану!

Наверху, у камер, Келп занимался тем, что надевал полицейским наручники. Чефуик, взяв ключи от камер со стола дежурного, открывал вторую камеру справа. Дортмундер и Гринвуд стояли на страже с наставленными на полицейских пулеметами.

Со всех сторон раздавались истерические вопли заключенных.

Внутри камеры, которую только что открыл Чефуик, на них с восторженным изумлением смотрел заключенный -- маленький старикашка, сухой, бородатый, в черном плаще, коричневых штанах и кедах. Волосы его были длинными, сальными и седыми, как и борода. Ему казалось, что исполнилась самая заветная его мечта.

Чефуик распахнул дверь камеры.

-- Вы за мной? -- спросил старик. -- За мной, парни?

Вошел Гринвуд, в одной руке небрежно держа пулемет. Он направился прямо к стене в глубине камеры, отстранив по пути старика, который, не переставая, моргал глазами и тыкал в себя пальцем.

Капитальные стены камеры были металлическими, но перегородка в глубине -- каменной. Гринвуд встал на цыпочки, протянул руку к щели у потолка и вытащил камешек, ничем не выделяющийся среди других. Потом он сунул руку в отверстие.

Келп и Дортмундер тем временем подвели пленников к камере, чтобы запереть их там, когда Гринвуд закончит свое дело.

Гринвуд, не вынимая руки, повернул голову в сторону Дортмундера и глупо улыбнулся. Дортмундер подошел к двери.

-- Что случилось?

-- Я не пони...

Пальцы Гринвуда отчаянно шарили в дыре. С улицы приглушенно слышалось разрывы детонаторов.

-- Его там нет? -- спросил Дортмундер.

Старик, жалобно глядя на всех по очереди, скулил:

-- За мной, парни?..

Охваченный внезапным подозрением, Гринвуд повернулся к нему.

-- Это ты его взял?

Удивление старика перешло в беспокойство.

--Я? Я?

-- Кто же тогда?! -- дико завопил Гринвуд. -- Если не он, тогда кто же?

-- Камень находился здесь почти два месяца, -- сказал Дортмундер и повернулся к полицейским: -- Сколько времени этот тип в камере?

-- С трех часов сегодняшнего утра.

-- Клянусь, я положил его.. -- начал Гринвуд.

-- Я верю тебе, -- ответил Дортмундер с усталым видом. -- Кто-то его нашел, вот и все. Идемте отсюда.

Он вышел из камеры, следом за ним Гринвуд, очень удрученный, с нахмуренными бровями.

-- А я, парни? -- взвыл старик. -- Вы меня бросите?!

Дортмундер посмотрел на него, потом повернулся к полицейским.

-- За что его взяли?

-- Эксгибиционизм у "Лорда и Тейлора".

-- Клевета, -- завопил старик. -- Я никогда...

-- Он еще в рабочем одеянии, -- сказал полицейский. -- Заставьте его расстегнуть плащ.

Старик смущенно переминался с ноги на ногу.

-- Это ничего не значит, -- запротестовал он.

-- Расстегни плащ, -- велел Дортмундер.

-- Это ничего не значит, -- твердил старик.

-- Ну, живей! -- повысил голос Дортмундер.

Старик поколебался, потом расстегнул плащ и развел полы.

В сущности штанов на нем не было -- а только нижние части коричневых брюк, которые держались с помощью подтяжек.

Выше он был фактически голым. И очень нуждался в мытье.

Все смотрели на него. Старик хихикнул.

-- Пожалуй, лучше тебе остаться здесь, -- сказал Дортмундер и повернулся к полицейским. -- Войдите в камеру вместе с ним.

Чефуик запер дверь, и они ушли. На лестнице никого не было, но тем не менее они на всякий случай бросили две слезоточивые гранаты и поспешно поднялись по лестнице на крышу, в точности следуя плану.

Марч уже сидел в вертолете и, увидев их, включил мотор. Начали вращаться лопасти. Дортмундер и остальные, согнувшись против ветра, побежали к вертолету.

На нижнем этаже лейтенант наблюдал за раздачей оружия.

Внезапно он наклонил голову на бок и прислушался. Характерный шум вертолета достиг его ушей.

-- Господи! -- прошептал он. -- Их, вероятно, снарядил Кастро!

Как только все уселись, Марч поднял машину в воздух и направил в ночь, на север. Не зажигая огней, они пролетели над Гарлемом, потом спустились ниже к Гудзону и повернули на юг.

Они вернулись на то же место, откуда взлетали. В тишине, наступившей, когда был выключен мотор, никто не произнес ни слова. Потом Марч с грустью проговорил: -- А я уже мечтал купить себе такой аппарат...

Никто ему не ответил. Все спустились на землю, усталые и удрученные, и направились к "линкольну", едва видневшемуся в темноте.

Дортмундера высадили у его дома. Он поднялся к себе, приготовил очень крепкий бурбон, сел на диван и посмотрел на свой портфель, набитый рекламными проспектами энциклопедии.

Дортмундер вздохнул.

ФАЗА ЧЕТВЕРТАЯ

-- Хорошая собачка, -- масляным голосом произнес Дортмундер.

Немецкая овчарка была неподкупна. Она стояла перед входом с опущенной головой, налитыми кровью глазами и слегка раскрытой пастью, демонстрируя острые зубы. Легкое "р-р-р-р" рвалось из ее горла, когда Дортмундер делал движение, чтобы спуститься с крыльца. Намек был ясен. Этот проклятый пес собирался сторожить его до тех пор, пока не вернется кто-нибудь из обитателей дома.