-- Документы настоящiе... Предупреждаю васъ по хорошему -- насчетъ классоваго анализа здeсь ничего не выйдетъ. Маркса я знаю не хуже, чeмъ Бухаринъ. А если и выйдетъ -- такъ совсeмъ не по Марксу... Насчетъ классоваго анализа -- и не пробуйте...

Чекалинъ пожалъ плечами.

-- Ну, въ этомъ разрeзe монархiя для меня -- четвертое измeренiе. Я понимаю представителей дворянскаго землевладeнiя. Тамъ были прямые классовые интересы... Что вамъ отъ монархiи?

-- Много. Въ частности то, что монархiя была единственнымъ стержнемъ государственной жизни. Правда, не густымъ, но все же единственнымъ.

Чекалинъ нeсколько оправился отъ своего смущенiя и {177} смотрeлъ на меня съ явнымъ любопытствомъ такъ, какъ нeкiй ученый смотрeлъ бы на нeкое очень любопытное ископаемое.

-- Та-акъ... Вы говорите -- единственнымъ стержнемъ... А теперь, дескать, съ этого стержня сорвались и летимъ, значитъ, къ чортовой матери.

-- Давайте уговоримся -- не митинговать. Массъ тутъ никакихъ нeту. Мировая революцiя лопнула явственно. Куда же мы летимъ?

-- Къ строительству соцiализма въ одной странe, -- сказалъ Чекалинъ, и въ голосe его особенной убeдительности не было.

-- Такъ... А вы не находите, что все это гораздо ближе стоитъ къ какой-нибудь весьма свирeпой азiатской деспотiи, чeмъ къ самому завалящему соцiализму? И сколько народу придется еще истребить, чтобы построить этотъ соцiализмъ такъ, какъ онъ строится теперь -- то-есть пулеметами. И не останется ли, въ концe концовъ, на всей пустой русской землe два настоящихъ соцiалиста, безо всякихъ уклоновъ -- Сталинъ и Кагановичъ?

-- Это, извините, жульническая постановка вопроса. Конечно, безъ жертвъ не обойтись. Вы говорите -- пулеметами? Что-жъ, картофель тоже штыками выколачивали... Не нужно слишкомъ ужъ высоко цeнить человeческую жизнь. Когда правительство строитъ желeзную дорогу -- оно тоже приноситъ человeческiя жертвы. Статистика, кажется, даже подсчитала, что на столько-то километровъ пути приходится столько-то человeческихъ жертвъ въ годъ. Такъ что-жъ, по вашему, и желeзныхъ дорогъ не строить? Тутъ ничего не подeлаешь... математика... Такъ и съ нашими эшелонами... Конечно, тяжело... Вотъ вы нeсколько снизили процентъ этихъ несчастныхъ случаевъ, но въ общемъ -- все это пустяки. Командиръ, который въ бою будетъ заботиться не о побeдe, а о томъ, какъ бы избeжать потерь -- такой командиръ ни черта не стоитъ. Такого выкрасить и выбросить... Вы говорите -- звeрства революцiи. Пустое слово. Звeрства тогда остаются звeрствами, когда ихъ недостаточно. Когда онe достигаютъ цeли -- онe становятся святой жертвой. Армiя, которая пошла въ бой, потеряла десять процентовъ своего состава и не достигла цeли -- она эти десять процентовъ потеряла зря. Если она потеряла девяносто процентовъ и выиграла бой -- ея потери исторически оправданы. То же и съ нами. Мы думаемъ не о потеряхъ, а о побeдe. Намъ отступать нельзя... Ни передъ какими потерями... Если мы только на вершокъ не дотянемъ до соцiализма, тогда все это будетъ звeрствомъ и только. Тогда идея соцiализма будетъ дискредитирована навсегда. Намъ остановки -- не дано... Еще десять миллiоновъ. Еще двадцать миллiоновъ. Все равно. Назадъ дороги нeтъ. Нужно идти дальше. Ну что-жъ, -- добавилъ онъ, заглянувъ въ свою пустую плошку, -давайте, что-ли, дeйствовать дальше?..

Я кивнулъ головой. Чекалинъ налилъ наши сосуды. Мы молча чокнулись...

-- Да, -- сказалъ я, -- вы наполовину правы: назадъ, дeйствительно, дороги нeтъ. Но согласитесь сами, что и впереди ничего не видать... Господь Богъ вовсе не устроилъ человeка {178} соцiалистомъ. Можетъ быть, это и не очень удобно, но это -- фактъ. Человeкъ живетъ тeми же инстинктами, какими онъ жилъ и во время Римской имперiи... Римское право исходило изъ того предположенiя, что человeкъ дeйствуетъ прежде всего, какъ "добрый отецъ семейства" -- cum bonus pater familias, то-есть онъ прежде всего, напряженнeе всего, дeйствуетъ въ интересахъ себя и своей семьи.

-- Философiя мeщанскаго эгоизма...

-- Во-первыхъ -- вовсе не философiя, а бiологiя... Такъ устроенъ человeкъ. У него крыльевъ нeтъ. Это очень жалко. Но если вы перебьете ему ноги -- то онъ летать все-таки не будетъ... Вотъ вы попробуйте вдуматься въ эти годы, годы революцiи: тамъ, гдe коммунизмъ -- тамъ голодъ. Стопроцентный коммунизмъ -- стопроцентный голодъ. Жизнь начинаетъ расти только тамъ, гдe коммунизмъ отступаетъ: НЭП, прiусадебные участки, сдeльщина. На территорiяхъ чистаго коммунизма -- и трава не растетъ... Мнe кажется, что это принадлежитъ къ числу немногихъ совсeмъ очевидныхъ вещей...

-- Да, остатки капиталистическаго сознанiя въ массахъ оказались болeе глубоки, чeмъ мы предполагали... Передeлка человeка -- идетъ очень медленно.

-- И вы его передeлаете?

-- Да, мы создадимъ новый типъ соцiалистическаго человeка, -- сказалъ Чекалинъ какимъ-то партiйнымъ тономъ -- твердо, но безъ особаго внутренняго убeжденiя.

Я обозлился.

-- Передeлается? Или, какъ въ такихъ случаяхъ говоритъ церковь, совлечете съ него ветхаго Адама? Господи, какая чушь!.. За передeлку человeка брались организацiи на много покрупнeе и поглубже, чeмъ коммунистическая.

-- Кто же это брался?

-- Хотя бы религiя. А она передъ вами имeетъ совершенно неизмeримыя преимущества.

-- Религiя -- передъ коммунизмомъ?

-- Ну, конечно... Религiя имeетъ передъ вами-то преимущество, что ея обeщанiя реализуются на томъ свeтe. Пойдите, провeрьте... А ваши уже много разъ провeрены. Тeмъ болeе, что вы съ ними очень торопитесь... Соцiалистическiй рай у васъ уже долженъ былъ наступить разъ пять: послe сверженiя буржуазнаго правительства, послe захвата фабрикъ и прочаго, послe разгрома бeлой армiи, послe пятилeтки... Теперь -- послe второй пятилeтки...

-- Все это -- вeрно, исторiя -- тугая баба. Но мы обeщаемъ не мифъ, а реальность.

-- Скажите, пожалуйста, развe для средневeковаго человeка рай и адъ были мифомъ, а не реальностью? И рай-то этотъ былъ не какой-то куцый, соцiалистическiй, на одну человeческую жизнь и на пять фунтовъ хлeба, вмeсто одного. Это былъ рай всамдeлишный -- безконечное блаженство на безконечный перiодъ времени... Или -- соотвeтствующiй адъ. Такъ вотъ -- и {179} это не помогло... Никого не передeлали... Любой христiанинъ двадцатаго вeка живетъ и дeйствуетъ по точно такимъ же стимуламъ, какъ дeйствовалъ римлянинъ двe тысячи лeтъ тому на задъ -- какъ добрый отецъ семейства.

-- И отъ насъ ничего не останется?

-- И отъ васъ ничего не останется. Развe только что-нибудь побочное и рeшительно ничeмъ не предусмотрeнное...

Чекалинъ усмeхнулся... устало и насмeшливо.

-- Ну что-жъ, выпьемъ что ли хоть за непредусмотрeнное. Не останется, вы говорите... Можетъ быть, и не останется... Но если что-нибудь въ исторiи человeчества и останется -- такъ отъ насъ, а не отъ васъ. "А вы на землe проживете, какъ черви слeпые живутъ, ни сказокъ про васъ не разскажутъ, ни пeсенъ про васъ не споютъ"...

-- Ежели говорить откровенно, такъ насчетъ пeсенъ -- мнe въ высокой степени плевать. Будутъ обо мнe пeть пeсни или не будутъ, будутъ строить мнe монументы или не будутъ -- мнe рeшительно все равно. Но я знаю, что монументъ -- это людей соблазняетъ... Какимъ-то таинственнымъ образомъ, но соблазняетъ... И всякiй норовитъ взгромоздить на свою шею какой-нибудь монументъ. Конечно, жить подъ нимъ не очень удобно -- зато монументъ... Но строить его на своей шеe и своей кровью?.. Чтобы потомъ какая-нибудь скучающая и ужъ совсeмъ безмозглая американка щелкала своимъ кодакомъ сталинскiя пирамиды, построенныя на моихъ костяхъ -- это извините. Въ эту игру я, по мeрe моей возможности, играть не буду...

-- Не вы будете играть -- такъ вами будутъ играть...

-- Въ этомъ вы правы. Тутъ -- крыть нечeмъ. Дeйствительно играютъ. И не только мною... Вотъ поэтому-то милостивые государи, населяющiе культурный и христiанскiй мiръ въ двадцатомъ вeкe послe Рождества Христова, и сeли въ лужу мiровой войны, кризиса, коммунизма и прочаго.