Вечерeло. Я пошелъ къ пристани. Тамъ не было никого. Я {431} улегся на пескe, досталъ изъ рюкзака одeяло, прикрылся имъ и постарался вздремнуть. Но сырой и холодный вeтеръ съ сeверо-востока, съ затона, холодилъ ноги и спину, забирался въ мельчайшiя щели одежды. Я сдeлалъ такъ, какъ дeлаютъ на пляжахъ, -- нагребъ на себя песку, согрeлся и уснулъ.

Проснулся я отъ грубаго оклика. На блeдно-зеленомъ фонe ночного неба вырисовывались фигуры трехъ вохровцевъ съ винтовками на изготовку. Въ рукахъ у одного былъ керосиновый фонарикъ.

-- А ну, какого чорта ты тутъ разлегся?

Я молча досталъ свое командировочное удостовeренiе и протянулъ его ближайшему вохровцу. "Мандатъ" на поeздку до Мурманска и подпись Успенскаго умягчили вохровскiй тонъ:

-- Такъ чего же вы, товарищъ, тутъ легли, пошли бы въ гостиницу...

-- Какую гостиницу?

-- Да вотъ въ энту, -- вохровецъ показалъ на длинное, стометровое зданiе, замыкавшее площадь съ сeвера.

-- Да я моторки жду.

-- А когда она еще будетъ, можетъ, завтра, а можетъ, и послeзавтра. Ну, вамъ тамъ, въ гостиницe, скажутъ...

Я поблагодарилъ, стряхнулъ песокъ со своего одeяла и побрелъ въ гостиницу. Два ряда ея слeпыхъ и наполовину повыбитыхъ оконъ смотрeли на площадь сумрачно и негостепрiимно. Я долго стучалъ въ дверь. Наконецъ, ко мнe вышла какая-то баба въ лагерномъ бушлатe.

-- Мeста есть?

-- Есть мeста, есть, одинъ только постоялецъ и живетъ сейчасъ. Я туда васъ и отведу -- лампа-то у насъ на всю гостиницу одна.

Баба ввела меня въ большую комнату, въ которой стояло шесть топчановъ, покрытыхъ соломенными матрасами. На одномъ изъ нихъ кто-то спалъ. Чье-то заспанное лицо высунулось изъ подъ одeяла и опять нырнуло внизъ.

Я, не раздeваясь, легъ на грязный матрасъ и заснулъ моментально.

Когда я проснулся, моего сосeда въ комнатe уже не было, его вещи -портфель и чемоданъ -- лежали еще здeсь. Изъ корридора слышались хлюпанье воды и сдержанное фырканье. Потомъ, полотенцемъ растирая на ходу грудь и руки, въ комнату вошелъ человeкъ, въ которомъ я узналъ товарища Королева.

...Въ 1929-30 годахъ, когда я былъ замeстителемъ предсeдателя всесоюзнаго бюро физкультуры (предсeдатель былъ липовый), Королевъ былъ въ томъ же бюро представителемъ ЦК комсомола. Группа активистовъ изъ того же ЦК комсомола начала кампанiю за "политизацiю физкультуры" -- объ этой кампанiи я въ свое время разсказывалъ. "Политизацiя", конечно, вела къ полному разгрому физкультурнаго движенiя -- на этотъ счетъ ни у кого никакихъ сомнeнiй не было, въ томъ числe и у иницiаторовъ этой "политизацiи". Въ качествe иницiаторовъ выдвинулась {432} группа совершенно опредeленной сволочи, которой на все въ мiрe, кромe собственной карьеры, было рeшительно наплевать. Впрочемъ, всe эти карьеристы и весь этотъ активъ имeютъ нeкую собственную Немезиду: карьера, въ случаe успeха, стоитъ двe копeйки, въ случаe неуспeха, кончается "низовой работой" гдe-нибудь въ особо жизнеопасныхъ мeстахъ, а то и концлагеремъ. Такъ случилось и съ данной группой.

Но въ тe времена -- это было, кажется, въ концe 1929 года -- активисты выиграли свой бой. Изъ двадцати членовъ бюро физкультуры противъ этой группы боролись только два человeка: я и Королевъ. Я -- потому, что физкультура нужна для того, чтобы задержать ходъ физическаго вырожденiя молодежи, Королевъ -- потому, что физкультура нужна для поднятiя боевой способности будущихъ бойцовъ мiровой революцiи. Цeли были разныя, но дорога до поры до времени была одна. Такъ въ нынeшней Россiи совмeщаются, казалось бы, несовмeстимыя вещи: русскiй инженеръ строитъ челябинскiй тракторный заводъ въ надеждe, что продукцiя завода пойдетъ на нужды русскаго народа, коммунистъ строитъ тотъ же заводъ съ нeсколько болeе сложнымъ расчетомъ -его продукцiя будетъ пока что обслуживать нужды россiйской базы мiровой революцiи до того момента, когда на 40.000 ежегодно выпускаемыхъ машинъ будетъ надeто 40.000 бронированныхъ капотовъ, поставлены пулеметы, и сорокъ тысячъ танковъ, импровизированныхъ, но все же сорокъ тысячъ, пойдутъ организовывать раскулачиванiе и ГПУ въ Польшe, Финляндiи и гдe-нибудь еще, словомъ, пойдутъ раздувать мiровой пожаръ -- мiровой пожаръ въ крови...

Такъ въ другой, менeе важной и менeе замeтной, области дeйствовалъ и я. Я организую спортъ -- русскiй или совeтскiй -- какъ хотите. Въ томъ числe и стрeлковый спортъ. Какъ будутъ использованы результаты моей работы? Для народа? Для углубленiя "революцiи въ одной странe"? Для "перерастанiя россiйской революцiи въ мiровую"? Я этого не зналъ, да, говоря честно, не знаю и до сихъ поръ. Вопросъ будетъ рeшенъ въ какой-то послeднiй, самый послeднiй моментъ: и колоссальныя силы, аккумулированный на "командныхъ высотахъ", нынe экономически непроизводительныхъ, но все же колоссальныхъ, будутъ брошены: или на огромный, доселe невиданный, подъемъ страны, или на огромный, тоже доселe невиданный, мiровой кабакъ?

Хвастаться тутъ нечего и нечeмъ: то, что я сдeлалъ для спорта -- а сдeлалъ многое -- до настоящаго момента используется по линiи "углубленiя революцiи". Мои стадiоны, спортивные парки и прочее попали въ руки Динамо. Слeдовательно, на нихъ тренируются Якименки, Радецкiе, Успенскiе. Слeдовательно, объективно, внe зависимости отъ добрыхъ или недобрыхъ намeренiй моихъ, результаты моей работы -- пусть и въ незначительной степени -- укрeпляютъ тотъ "мечъ пролетарской диктатуры", отъ котораго стономъ стонетъ вся наша страна...

Но въ 1929 году у меня были еще иллюзiи -- трудно человeку {433} обойтись безъ иллюзiй. Поэтому Королевъ, который нашелъ въ себe мужество пойти и противъ актива ЦК комсомола, сталъ, такъ сказать, моимъ соратникомъ и "попутчикомъ". Мы потерпeли полное пораженiе. Я, какъ "незамeнимый спецъ", выскочилъ изъ этой перепалки безъ особаго членовредительства -- я уже разсказывалъ о томъ, какъ это произошло. Королевъ, партiйный работникъ, замeнимый, какъ стандартизованная деталь фордовскаго автомобиля, -- исчезъ съ горизонта. Потомъ въ ВЦСПС приходила жена его и просила заступиться за ея нищую жилплощадь, изъ которой ее съ ребенкомъ выбрасывали на улицу. Отъ нея я узналъ, что Королевъ переброшенъ куда-то въ "низовку". Съ тeхъ поръ прошло пять лeтъ, и вотъ я встрeчаю Королева въ водораздeльскомъ отдeлe ББК ОГПУ.

ПОБEДИТЕЛИ

Такъ мы съ горестно ироническимъ недоумeнiемъ осмотрeли другъ друга: я -- приподнявшись на локтe на своемъ соломенномъ ложe, Королевъ -- нeсколько растерянно опустивъ свое полотенце. Тридцатилeтнее лицо Королева -- какъ всегда, чисто выбритое -- обогатилось рядомъ суровыхъ морщинъ, а на вискахъ серебрила сeдина.

-- Всe дороги ведутъ въ Римъ, -- усмeхнулся я.

Королевъ вздохнулъ, пожалъ плечами и протянулъ мнe руку...

-- Я читалъ твою фамилiю въ "Перековкe". Думалъ, что это твой братъ... Какъ ты попалъ?

Я коротко разсказалъ слегка видоизмeненную исторiю моего ареста, конечно, безъ всякаго упоминанiя о томъ, что мы были арестованы за попытку побeга. Королевъ такъ же коротко и еще менeе охотно разсказалъ мнe свою исторiю, вeроятно, тоже нeсколько видоизмeненную по сравненiю съ голой истиной. За сопротивленiе политизацiи физкультуры его вышибли изъ ЦК комсомола, послали на сeверъ Урала вести культурно-просвeтительную работу въ какую-то колонiю безпризорниковъ. Безпризорники ткнули его ножомъ. Отлежавшись въ больницe, Королевъ былъ переброшенъ на хлeбозаготовки въ "республику нeмцевъ Поволжья". Тамъ ему прострeлили ногу. Послe выздоровленiя Королевъ очутился на Украинe по дeламъ о разгонe и разгромe украинскихъ самостiйниковъ. Какъ именно шелъ этотъ разгромъ -- Королевъ предпочелъ не разсказывать, но въ результатe его Королеву "припаяли" "примиренчество" и "отсутствiе классовой бдительности" -- это обвиненiе грозило исключенiемъ изъ партiи ... .

Для людей партiйно-комсомольскаго типа исключенiе изъ партiи является чeмъ-то среднимъ между гражданской смертью и просто смертью. Партiйная, комсомольская, профсоюзная и прочая работа является ихъ единственной спецiальностью. Исключенiе изъ партiи закрываетъ какую бы то ни было возможность "работать" по этой спецiальности, не говоря уже о томъ, что оно рветъ всe наладившiяся общественныя связи. Человeкъ оказывается выкинутымъ изъ правящаго слоя или, если хотите, изъ правящей банды, и ему {434} нeтъ никакого хода къ тeмъ, которыми онъ вчера управлялъ. Получается нeчто вродe outcast или, по русски, ни пава, ни ворона. Остается идти въ приказчики или въ чернорабочiе, и каждый сотоварищъ по новой работe будетъ говорить: ага, такъ тебe, сукиному сыну, и нужно... По естественному ходу событiй такой outcast будетъ стараться выслужиться, "загладить свои преступленiя передъ партiей" и снова попасть въ прежнюю среду. Но, неогражденный отъ массы ни наличiемъ нагана, ни круговой порукой правящей банды, немного онъ имeетъ шансовъ пройти этотъ тернистый путь и остаться въ живыхъ... Вотъ почему многiе изъ исключенныхъ изъ партiи предпочитаютъ болeе простой выходъ изъ положенiя -- пулю въ лобъ изъ нагана, пока этого нагана не отобрали вмeстe съ партiйнымъ билетомъ...