14 Фамилiя, конечно, вымышленная, какъ и всe фамилiи вичкинскихъ обитателей.

Въ своихъ скитанiяхъ онъ выработалъ изумительное умeнье добывать себe пищу изъ всeхъ мыслимыхъ и немыслимыхъ источниковъ -- приготовлять для eды сосновую заболонь, выпаривать весеннiй березовый сокъ, просто удить рыбу. Наблюдая тщетныя мои попытки приноровиться къ уженью форели, онъ предложилъ мнe свои услуги въ качествe наставника. Я досталъ ему разовый пропускъ, мы взяли удочки и пошли подальше, вверхъ {379} по рeчкe: на территорiи Вички могли удить рыбу всe, для выхода подальше -- нуженъ былъ спецiальный пропускъ.

Моя система уженья была подвергнута уничтожающей критикe, удочка была переконструирована, но съ новой системой и удочкой не вышло ровно ничего. Черновъ выудилъ штукъ двадцать, я -- не то одну, не то двe. Устроили привалъ, разложили костеръ и стали на палочкахъ жарить Черновскую добычу. Жарили и разговаривали, сначала, конечно, на обычныя лагерныя темы: какiя статьи, какой срокъ. Черновъ получилъ десять лeтъ по все той же статьe о террорe: былъ убитъ секретарь цеховой комячейки и какой-то сексотъ. Троихъ по этому дeлу разстрeляли, восемь послали въ концлагерь, но фактически убiйца такъ и остался невыясненнымъ.

-- Кто убилъ, конечно, неизвeстно, -- говорилъ Черновъ. -- Можетъ, я, а можетъ, и не я. Темное дeло.

Я сказалъ, что въ такихъ случаяхъ убiйцe лучше бы сознаваться: одинъ бы онъ и пропалъ.

-- Это нeтъ. Ужъ уговоры такiе есть. Дeло въ томъ, что, если не сознается никто, ну, кое-кого размeняютъ, а организацiя останется. А если начать сознаваться, тутъ ужъ совсeмъ пропащее дeло.

-- А какая организацiя?

-- Союзъ молодежи -- извeстно какая, другихъ, пожалуй, и нeтъ.

-- Ну, положимъ есть и другiя.

Черновъ пожалъ плечами.

-- Какiя тамъ другiя, по полтора человeка. Троцкисты, рабочая оппозицiя... Недоумки...

-- Почему недоумки?

-- А, видите, какъ считаемъ мы, молодежь: нужно давать отбой отъ всей совeтской системы. По всему фронту. Для насъ ясно, что не выходитъ абсолютно ни хрeна. Что ужъ тутъ латать, да подмазывать -- все это нужно сковыривать ко всeмъ чертямъ, чтобы и совeтскимъ духомъ не пахло... Все это нужно говорить прямо -- карьеристы. И у тeхъ, и у тeхъ въ принципe -- та же партiйная, коммунистическая организацiя. Только если Троцкiй, скажемъ, сядетъ на сталинское мeсто, какой-нибудь тамъ Ивановъ сядетъ на мeсто Молотова или въ этомъ родe. Троцкизмъ и рабочая оппозицiя и группа рабочей правды, -- всe они галдятъ про партiйную демократiю: на кой чортъ намъ партiйная демократiя -- намъ нужна просто демократiя... Кто за ними пойдетъ? Вотъ не сдeлалъ себe карьеры при сталинской партiи, думаетъ, что сдeлаетъ ее при троцкистской. Авантюра. Почему авантюра? А какъ вы думаете, что, если имъ удастся сковырнуть Сталина, такъ кто ихъ пуститъ на сталинское мeсто. У Сталина мeсто насиженное, вездe своя брашка, такой другой организацiи не скоро сколотить. Вы думате, имъ дадутъ время сколачивать эту организацiю? Держи карманъ шире.

Я спросилъ Чернова, насколько, по его мнeнiю, Хлeбниковъ характеренъ для рабочей молодежи. {380}

Черновъ подложилъ въ костеръ основательный сукъ, навалилъ сверху свeжей хвои: "совсeмъ комары одолeли, вотъ сволочь".

-- Хлeбниковъ? -- переспросилъ онъ. -- Такъ какая же онъ рабочая молодежь? Тоже вродe Кореневскаго: у Хлeбникова отецъ -- большой коммунистъ, Хлeбниковъ видитъ, что Сталинъ партiю тащитъ въ болото, хочетъ устроить совeтскiй строй только, такъ сказать, пожиже -- тeхъ же щей да пожиже влей. Ну, да я знаю, онъ тоже противъ партiйной диктатуры -- разговоръ одинъ!.. Что теперь нужно? Нужно крестьянину свободную землю, рабочему свободный профсоюзъ. Все равно, если я токарь, такъ я заводомъ управлять не буду. Кто будетъ управлять? А чортъ съ нимъ, кто -- лишь бы не партiя. И при капиталистe -- хуже не будетъ, теперь ужъ это всякiй дуракъ понимаетъ. У насъ на Магнитку навезли нeмецкихъ рабочихъ -- изъ безработныхъ тамъ набирали... Елки зеленыя, -- Черновъ даже приподнялся на локтe, -костюмчики, чемоданчики, граммофончики, отдeльное снабженiе, а работаютъ, ей-Богу, хуже нашего: нашему такую кормежку -- такъ онъ любого нeмца обставитъ. Что, не обставитъ?

Я согласился, что обставитъ -- дeйствительно обставляли: въ данныхъ условiяхъ иностранные рабочiе работали въ среднемъ хуже русскихъ...

-- Ну, мы отъ нихъ кое-что разузнали... Вотъ тебe и капитализмъ! Вотъ тебe и кризисъ! Такъ это -- Германiя, eсть тамъ нечего и фабричное производство некуда дeвать. А у насъ?.. Да, хозяинъ нуженъ... Вы говорите, монархiя? Что-жъ, и о монархiи можно поговорить, не думаю, что-бъ изъ этого что-нибудь вышло. Знаете, пока царь былъ Божьей милостью -- было другое дeло. А теперь на Божьей милости далеко не уeдешь... Нeтъ, я лично ничего противъ монархiи не имeю, но все это сейчасъ совсeмъ не актуально. Что актуально? А чтобы и у каждаго рабочаго, и у каждаго мужика по винтовочкe дома висeло. Вотъ это конституцiя. А тамъ -- монархiя, президентъ ли -- дeло шестнадцатое. Стойте, кто-то тамъ хруститъ.

Изъ за кустовъ вышло два вохровца. Одинъ сталъ въ сторонкe, съ винтовкой на изготовку, другой мрачно подошелъ къ намъ.

-- Документы, прошу.

Мы достали наши пропуска. На мой -- вохровецъ такъ и не посмотрeлъ: "ну, васъ-то мы и такъ знаемъ" -- это было лестно и очень удобно. На пропускъ Чернова онъ взглянулъ тоже только мелькомъ.

-- А на какого вамъ чорта пропуска спрашивать? -интимно-дружественнымъ тономъ спросилъ я. -- Сами видите, сидятъ люди среди бeлаго дня, рыбу жарятъ.

Вохровецъ посмотрeлъ на меня раздраженно.

-- А вы знаете, бываетъ такъ: вотъ сидитъ такой, вотъ не спрошу у него пропуска, а онъ: а ну, товарищъ вохровецъ, ваше удостовeренiе. А почему вы у меня пропуска не спросили? -- вотъ тебe и мeсяцъ въ ШИЗО.

-- Житье-то у васъ -- тоже не такъ, чтобы очень, -- сказалъ Черновъ. {381}

-- Отъ такого житья къ ... матери внизъ головой, вотъ что, -- свирeпо ляпнулъ вохровецъ. -- Только тeмъ и живемъ, что другъ друга караулимъ... Вотъ: оборвалъ накомарникъ объ сучья, другого не даютъ -- рожа въ арбузъ распухла.

Лицо у вохровца было дeйствительно опухшее, какъ отъ водянки.

Второй вохровецъ опустилъ свою винтовку и подошелъ къ костру:

-- Треплешь ты языкомъ, чучело, охъ, и сядешь же...

-- Знаю я, передъ кeмъ трепать, передъ кeмъ не трепать, народъ образованный. Можно посидeть?

Вохровецъ забрался въ струю дыма отъ костра: хоть подкоптиться малость, совсeмъ комарье заeло -- хуже революцiи...

Второй вохровецъ посмотрeлъ неодобрительно на своего товарища и тревожно -- на насъ. Черновъ невесело усмeхнулся...

-- А вдругъ, значитъ, мы съ товарищемъ пойдемъ и заявимъ: ходилъ-де вотъ такой патруль и контръ-революцiонные разговоры разводилъ.

-- Никакихъ разговоровъ я не развожу, -- сказалъ второй вохровецъ. -- А что -- не бываетъ такъ?

-- Бываетъ, -- согласился Черновъ. -- Бываетъ.

-- Ну и хрeнъ съ нимъ. Такъ жить -- совсeмъ отъ разговора отвыкнешь -только и будемъ коровами мычать. -- Вохровецъ былъ изъeденъ комарами, его руки распухли такъ же, какъ и его лицо, и настроенiе у него было крайне оппозицiонное.

-- Оч-чень прiятно: ходишь какъ баранъ по лeсу: опухши, не спамши, а вотъ товарищъ сидитъ и думаетъ, вотъ сволочи, тюремщики.

-- Да, такъ оно и выходитъ, -- сказалъ Черновъ.

-- А я развe говорю, что не такъ? Конечно, такъ. Такъ оно и выходитъ: ты меня караулишь, а я тебя караулю. Тeмъ и занимаемся. А пахать, извините, некому. Вотъ тебe и весь сказъ.

-- Васъ за что посадили? -- спросилъ я вохровца.

-- За любопытство характера. Былъ въ красной армiи, спросилъ командира -- какъ же это такъ: царство трудящихся, а нашу деревню -- всю подъ метелку къ чертовой матери... Кто передохъ, кого такъ выселили. Такъ я спрашиваю -за какое царство трудящихся мы драться-то будемъ, товарищъ командиръ?

Второй вохровецъ аккуратно положилъ винтовку рядомъ съ собой и вороватымъ взглядомъ осмотрeлъ прилегающiе кусты: нeтъ ли тамъ кого...