ПЕРВЫЕ ТЕРРОРИСТЫ

Размышляя о необычномъ своемъ положенiи въ лагерe, я находилъ его почти идеальнымъ. Вопросъ его прочности, если и приходилъ въ голову, то только съ, такъ сказать, теоретической точки зрeнiя: теоретически подъ серпомъ совeтской луны и подъ молотомъ совeтской власти нeтъ прочнаго ничего. Но до побeга осталось около двухъ мeсяцевъ, ужъ эти два мeсяца я прокручусь. Я старался предусмотрeть и заранeе нейтрализовать нeкоторыя угрожавшiя мнe возможности, но нeкоторыхъ -- все же не предусмотрeлъ.

Паденiе мое съ динамскихъ высотъ началось по вопросу о футбольныхъ командахъ, но кто же это могъ знать!.. Я объeхалъ или, точнeе, обошелъ нeсколько сосeднихъ лагерныхъ пунктовъ и подобралъ тамъ двe довольно сильныхъ футбольныхъ команды, съ запасными -- 28 человeкъ. Такъ какъ было совершенно очевидно, что при двeнадцати часовомъ рабочемъ днe и лагерномъ питанiи они тренироваться не могли, то ихъ надлежало перевести въ мeста болeе злачныя и болeе спокойныя, въ данномъ случаe -- зачислить въ Вохръ. Гольманъ сказалъ мнe: составьте списки этихъ игроковъ, укажите ихъ соцiальное положенiе, сроки, статьи приговора, я отдамъ приказъ о переводe ихъ въ Вохръ.

Я составилъ списки и, составивъ, съ полной ясностью понялъ, {330} что никуда я съ этими списками сунуться не могу и что, слeдовательно, вся моя футбольная дeятельность повисла въ воздухe. Изъ 28-ми человeкъ трое сидeли за бандитизмъ, двое -- по какимъ-то неопредeленно контръ-революцiоннымъ статьямъ, а остальные 23 имeли въ своемъ формулярe суровое 58-8 -- терроръ. И десятилeтнiе сроки заключенiя.

Пять-шесть террористовъ еще могли бы проскочить подъ прикрытiемъ остальныхъ, но 23 террориста превращали мои футбольныя команды въ какiя-то террористическiя организацiи внутри лагеря. Если даже у Гольмана и не явится подозрeнiя, что этихъ людей я подобралъ сознательно, то все равно ни онъ, ни даже Радецкiй не рискнутъ перевести въ Вохръ этакiй террористическiй букетикъ. Что же мнe дeлать?

Я рeшилъ пойти посовeтоваться съ Медоваромъ, но не нашелъ его. Пошелъ домой въ баракъ. У барака на солнышкe сидeли Юра и его прiятель Хлeбниковъ12. Хлeбникова Юра подцeпилъ откуда-то изъ бараковъ второго лагпункта, прельщенный его разносторонними дарованiями. Дарованiя у Хлeбникова были дeйствительно разностороннiя, мeстами, по моему скромному мнeнiю, подымавшiяся до уровня генiальности... Онъ торчалъ здeсь въ числe десятковъ двухъ студентовъ Вхутемаса (высшее московское художественное училище), имeвшихъ въ своемъ формулярe ту же статью -- 58-8 и тотъ же срокъ -- 10 лeтъ. О другихъ деталяхъ Хлeбниковской бiографiи я предпочитаю умолчать.

Юра и Хлeбниковъ играли въ шахматы. Я подошелъ и сeлъ рядомъ. Юра оторвался отъ доски и посмотрeлъ на меня испытующе: что это у тебя такой кислый видъ? Я сообщилъ о положенiи дeлъ со списками. Хлeбниковъ сказалъ: "М-да, за такiе списочки васъ по головкe не погладятъ". Что не погладятъ, я это зналъ и безъ Хлeбникова. Юра внимательно просмотрeлъ списки, какъ бы желая удостовeриться, и, удостовeрившись, сказалъ: нужно подыскать другихъ.

-- Безнадежное дeло, -- сказалъ Хлeбниковъ.

-- Почему безнадежное?

-- Очень просто, хорошiе спортмены у насъ почти исключительно студенты.

-- Ну, такъ что?

-- А за что можетъ сидeть въ лагерe совeтскiй студентъ? Воровать ему негдe и нечего. Если сажать за агитацiю, тогда нужно вузы закрыть -- не такъ просто. Всe за терроръ сидятъ.

-- Не будете же вы утверждать, что совeтскiе студенты только тeмъ и занимаются, что бомбы кидаютъ.

-- Не буду. Не всe и сидятъ. Попробуйте проанализировать. Въ мiрe устроено такъ, что терроромъ занимается преимущественно молодежь. Изъ молодежи самая сознательная часть -- студенты. Изъ студентовъ въ терроръ идетъ самая энергичная часть, то-есть спортсмены. Естественный подборъ, ничего не подeлаешь. Вотъ и сидятъ. То-есть сидятъ тe, кто уцeлeлъ. {331}

12 Фамилiя вымышлена.

Я былъ раздраженъ и спискомъ, и связанными съ нимъ перспективами, и увeренно-академическимъ тономъ Хлeбникова...

-- Валяютъ мальчишки дурака, а потомъ отсиживаютъ по десять лeтъ чортъ его знаетъ гдe.

Хлeбниковъ повернулся ко мнe.

-- А вы совершенно увeрены въ томъ, что эти мальчишки только валяютъ дурака и -- ничего больше?

Увeренности у меня такой не было. Я зналъ, что терроръ идетъ преимущественно въ деревнe, что пострeливаютъ и въ городахъ -- но по фигурамъ весьма второстепеннымъ. Объ этомъ въ газетахъ не публикуется ни слова и объ этомъ ходятъ по Москвe только темные и таинственные шепоты.

-- А вы тоже кидали бомбы?

-- Я не кидалъ. Я былъ на десятыхъ роляхъ -- вотъ потому и сижу здeсь, а не на томъ свeтe. По нашему вхутемасовскому дeлу разстрeляно пятьдесятъ два человeка.

О вхутемасовскомъ дeлe и о разстрeлахъ я кое-что слыхалъ въ Москвe -что-то очень неясное и путанное. Пятьдесятъ два человeка? Я уставился въ Хлeбникова не безъ нeкотораго интереса.

-- И это былъ не романъ, а организацiя?

-- Организацiя. Нашъ Вхутемасъ работалъ надъ оформленiемъ декорацiй въ первомъ Мхатъ13. Былъ проектъ бросить со сцены бомбу въ сталинскую ложу. Не успeли...

-- И бомба была?

-- Была.

-- И пятьдесятъ два человeка собирались ее бросать?

-- Ну, И. Л., ужъ вамъ-то нужно бы знать, что разстрeливаютъ не только тeхъ, кто собирался кидать бомбу, но и тeхъ, кто подвернулся подъ руку ГПУ... Попалась лабораторiя, изготовлявшая бомбу -- и ребята не изъ нашего вуза, химики ... Но, въ общемъ, могу васъ увeрить, что вотъ такiе ребята будутъ, какъ вы говорите, валять дурака и кончатъ тeмъ, что они этого дурака въ самомъ дeлe свалятъ къ чертовой матери. Своей смертью Сталинъ не умретъ -- ужъ тутъ вы можете быть спокойны.

Въ голосe Хлeбникова не было никакой ненависти. Онъ говорилъ тономъ врача, указывающаго на необходимость тяжелой, но неизбeжной операцiи.

-- А почему тебя не разстрeляли? -- спросилъ Юра.

-- А тутъ многое было. И, главное, что папаша у меня -- больно партiйный.

-- Ахъ, такъ это вашъ отецъ возглавляетъ... -- я назвалъ видное московское заведенiе.

-- Онъ самый. Вообще почти всe, кто уцeлeлъ по этому дeлу, имeютъ партiйныхъ папашъ. Ну, папаши, конечно, забeгали... Вeроятно, говорили то же самое, что вотъ вы сейчасъ -- валяютъ-де мальчишки дурака. Или что-нибудь въ этомъ родe. Ну, папашъ было много. Вотъ мы кое-какъ и выскочили...

-- Значитъ, вы -- студентъ, такъ сказать, вполнe пролетарскiй? {332}

13 Московскiй Художественный театръ.

-- Абсолютно. И даже комсомолецъ. Я знаю, вы хотите спросить, почему я, пролетарiй и все такое, собирался заняться такимъ непредусмотрeннымъ физкультурой спортомъ, какъ метанiе бомбъ?

-- Именно.

-- Да вотъ именно потому, что я пролетарiй. Сталинъ обманулъ не васъ, а меня. Вы ему никогда не вeрили, а я вeрилъ. Сталинъ эксплоатировалъ не вашъ, а мой энтузiазмъ. И потомъ еще, вы вотъ не вeрите, въ это... ну, какъ сказано у Сельвинскаго -- "въ святую банальность о счастьи мiра"...

-- Пока что -- не вeрю.

-- Вотъ видите. А я вeрю. Слeдовательно, вамъ наплевать на то, что эту "банальность" Сталинъ дискредитируетъ на вeка и вeка. А мнe? Мнe не наплевать. Если Сталинъ процарствуетъ еще лeтъ десять, то-есть, если мы за это время его не ухлопаемъ, то дeло будетъ стоять такъ, что вы его повeсите.

-- Кто это -- вы?

-- Такъ сказать, старый режимъ. Помeщики, фабриканты...

-- Я не помeщикъ и не фабрикантъ.

-- Ну, это не важно. Люди, такъ сказать, стараго мiра. Вотъ тe, кто въ святую банальность не вeрятъ ни на копeйку. А если Сталинъ процарствуетъ этакъ еще лeтъ десять -- кончено. Тогда будетъ такое положенiе, что приходи и владeй, кто попало. Не то, чтобы Муссолини или Гитлеръ, а прямо хоть Амманулу подавай.

-- А вы не думаете, что такое положенiе создалось уже и сейчасъ?

-- Ну, вотъ -- тeмъ хуже. Но я не думаю. Еще не создалось. Такъ понимаете мою мысль: если до этого дойдетъ, если вы повeсите Сталина, ну и все такое, тогда всякiй будетъ имeть право мнe, пролетарiю, сказать: ну что, сдeлали революцiю? Взяли власть въ свои мозолистыя руки? Довели Россiю до точки. А теперь -- пошли вонъ! Молчать и не разговаривать! И разговаривать будетъ не о чемъ. Вотъ-съ какая получается исторiя... Мы не хотимъ, чтобы надъ страной, которую мы строимъ, торчалъ какой-то готтентотскiй царекъ. Понятно?