Закончивъ бравурный куплетъ, Батюшковъ всталъ и обнялъ меня за плечи.
-- Эхъ, люблю я тебя, Ванюша, хорошiй ты, сукинъ сынъ, человeкъ. Давай-ка братъ дербалызнемъ.
-- Да, -- сказалъ начальникъ оперативной части тономъ, {324} полнымъ глубочайшаго убeжденiя, -- дербалызнуть нужно обязательно.
Дербалызнули.
Бeлая ночь, часа этакъ въ три, освeтила такую картину:
По пустыннымъ улицамъ Медгоры шествовалъ начальникъ оперативной части медгорскаго отдeленiя ББК ОГПУ, тщательно поддерживаемый съ двухъ сторонъ двумя заключенными: съ одной стороны-Солоневичемъ Юрiемъ, находившемся въ абсолютно трезвомъ видe, и съ другой стороны -- Солоневичемъ Иваномъ, въ абсолютно трезвомъ видe не находившемся. Мимохожiе патрули оперативной части ГПУ ухмылялись умильно и дружественно.
Такого типа "дeйства" совершались въ Динамо еженощно, съ неукоснительной правильностью, и, какъ выяснилось, Батюшковъ въ своихъ предсказанiяхъ о моей грядущей динамовской жизни оказался совершенно правъ. Технически же все это объяснялось такъ:
Коммунистъ или не коммунистъ -- а выпить-то хочется. Выпивать въ одиночку -- тоска. Выпивать съ коммунистами -- рискованно. Коммунистъ коммунисту, если и не всегда волкъ, то ужъ конкурентъ во всякомъ случаe. Выпьешь, ляпнешь что-нибудь не вполнe "генерально-линейное" и потомъ смотришь -- подвохъ, и потомъ смотришь, на какой-нибудь чисткe -- ехидный вопросецъ: "а не помните ли вы, товарищъ, какъ..." ну и т.д. Батюшковъ же никакому чекисту ни съ какой стороны не конкурентъ. Куда дeваться, чтобы выпить, какъ не къ Батюшкову? У Батюшкова же денегъ явственно нeтъ. Поэтому -- вотъ приходитъ начальникъ оперативной части и изъ дeлового своего портфеля начинаетъ извлекать бутылку за бутылкой. Когда бутылки извлечены -начинается разговоръ о закускe. Отрывается нeсколько талоновъ изъ обeденной книжки въ чекисткую столовую и приносится eда такого типа: свинина, жареная тетерка, бeломорская семга и такъ далeе -- нeсколько вкуснeе даже и ИТРовскаго меню. Всeмъ присутствующимъ пить полагалось обязательно.
Юра отъ этой повинности уклонился, ссылаясь на то, что послe одной рюмки онъ пeть больше не можетъ. А у Юры былъ основательный запасъ пeсенокъ Вертинскаго, берлинскихъ шлагеровъ и прочаго въ этомъ же родe. Все это было абсолютно ново, душещипательно, и сидeлъ за столомъ какой-нибудь Подмоклый, который на своемъ вeку убилъ больше людей, чeмъ добрый охотникъ зайцевъ, и проливалъ слезу въ стопку съ недопитой водкой...
Все это вмeстe взятое особо элегантнаго вида не имeло. Я вовсе не собираюсь утверждать, что къ выпивкe и закускe -- даже и въ такой компанiи -- меня влекли только дeловые мотивы, но, во всякомъ случаe, за мeсяцъ этакихъ мeропрiятiй Юра разузналъ приблизительно все, что намъ было нужно: о собакахъ ищейкахъ, о секретахъ, сидeвшихъ по ямамъ, и о патруляхъ, обходящихъ дороги и тропинки, о карельскихъ мужикахъ -- здeсь, въ районe лагеря, этихъ мужиковъ оставляли только "особо-провeренныхъ" и имъ за каждаго пойманнаго или выданнаго бeглеца давали по кулю муки. Долженъ, впрочемъ, сказать, что, расписывая о мощи своей организацiи и о томъ, что изъ лагеря "не то что {325} человeкъ, а и крыса не убeжитъ", оперативники врали сильно... Однако, общую схему охраны лагеря мы кое-какъ выяснили.
Съ этими пьянками въ Динамо были связаны и наши проекты добыть оружiе для побeга... Изъ этихъ проектовъ такъ ничего и не вышло. И однажды, когда мы вдвоемъ возвращались подъ утро "домой", въ свой баракъ, Юра сказалъ мнe:
-- Знаешь, Ва, когда мы, наконецъ, попадемъ въ лeсъ, по дорогe къ границe нужно будетъ устроить какой-нибудь обрядъ омовенiя что ли... отмыться отъ всего этого...
Такой "обрядъ" Юра впослeдствiи и съимпровизировалъ. А пока что въ Динамо ходить перестали. Предлогъ былъ найденъ болeе, чeмъ удовлетворительный: приближается-де лагерная спартакiада (о спартакiадe рeчь будетъ дальше) и надо тренироваться къ выступленiю. И, кромe того, побeгъ приближался, нервы сдавали все больше и больше, и за свою выдержку я уже не ручался. Пьяные разговоры оперативниковъ и прочихъ, ихъ бахвальство силой своей всеподавляющей организацiи, ихъ цинизмъ, съ котораго въ пьяномъ видe сбрасывались рeшительно всякiе покровы идеи, и оставалась голая психологiя всемогущей шайки платныхъ профессiональныхъ убiйцъ, вызывали припадки ненависти, которая слeпила мозгъ... Но семь лeтъ готовиться къ побeгу и за мeсяцъ до него быть разстрeляннымъ за изломанныя кости какого-нибудь дегенерата, на мeсто котораго другихъ дегенератовъ найдется сколько угодно, было бы слишкомъ глупо... Съ динамовской аристократiей мы постепенно прервали всякiя связи...
ПЕРЕКОВКА ВЪ КАВЫЧКАХЪ
Въ зданiи культурно-воспитательнаго отдeла двe огромныхъ комнаты были заняты редакцiей лагерной газеты "Перековка". Газета выходила три раза въ недeлю и состояла изъ двухъ страницъ, формата меньше половины полосы парижскихъ эмигрантскихъ газетъ. Постоянный штатъ редакцiоннаго штаба состоялъ изъ шестнадцати полуграмотныхъ лоботрясовъ, хотя со всей этой работой совершенно свободно могъ справиться одинъ человeкъ. При появленiи въ редакцiи посторонняго человeка всe эти лоботрясы немедленно принимали священнодeйственный видъ, точно такъ же, какъ это дeлается и въ вольныхъ совeтскихъ редакцiяхъ, и встрeчали гостя оффицiально-недружелюбными взглядами. Въ редакцiю принимались люди, особо провeренные и особо заслуженные, исключительно изъ заключенныхъ; пользовались они самыми широкими привиллегiями и возможностями самаго широкаго шантажа и въ свою среду предпочитали никакихъ конкурентовъ не пускать. Въ тe дни, когда подпорожскiй Марковичъ пытался устроить меня или брата въ совсeмъ уже захудалой редакцiи своей подпорожской шпаргалки, онъ завелъ на эту тему разговоръ съ прieхавшимъ изъ Медгоры "инструкторомъ" центральнаго изданiя "Перековки", нeкiимъ Смирновымъ. Несмотря на лагерь, Смирновъ былъ одeтъ и выбритъ такъ, какъ одeваются и бреются совeтскiе журналисты и кинорежиссеры: краги, бриджи, пестрая "апашка", бритые усы и подбородокъ, и подъ {326} подбородкомъ этакая американская бороденка. Круглые черные очки давали послeднiй культурный бликъ импозантной фигурe "инструктора". Къ предложенiю Марковича онъ отнесся съ холоднымъ высокомeрiемъ.
-- Намъ роли не играетъ, гдe онъ тамъ на волe работалъ. А съ такими статьями мы его въ редакцiю пущать не можемъ.
Я не удержался и спросилъ Смирнова, гдe это онъ на волe учился русскому языку -- для журналиста русскiй языкъ не совсeмъ ужъ безполезенъ... Отъ крагъ, апашки и очковъ Смирнова излились потоки презрeнiя и холода.
-- Не у васъ учился...
Увы, кое чему поучиться у меня Смирнову все-таки пришлось. Въ Медвeжьей Горe я въ "Перековку" не заходилъ было вовсе: въ первое время -- въ виду безнадежности попытокъ устройства тамъ, а въ динамовскiя времена -- въ виду полной ненадобности мнe этой редакцiи. Однако, Радецкiй какъ-то заказалъ мнe статью о динамовской физкультурe съ тeмъ, чтобы она была помeщена въ "Перековкe". Зная, что Радецкiй въ газетномъ дeлe не смыслитъ ни уха, ни рыла, я для чистаго издeвательства сдeлалъ такъ: подсчиталъ число строкъ въ "Перековкe" и ухитрился написать такую статью, чтобы она весь номеръ заняла цeликомъ. Долженъ отдать себe полную справедливость: статья была написана хорошо, иначе бы Радецкiй и не поставилъ на ней жирной краской надписи: "Ред. газ. Пер. -- помeстить немедленно цeликомъ".
"Цeликомъ" было подсказано мной: "Я, видите ли, редакцiонную работу знаю, парни-то въ "Перековкe" не больно грамотные, исковеркаютъ до полной неузнаваемости".
Съ этой статьей, резолюцiей и съ запасами нeкоего ехидства на душe я пришелъ въ редакцiю "Перековки". Смирновъ уже оказался ея редакторомъ. Его очки стали еще болeе черепаховыми и борода еще болeе фотоженичной. Вмeсто прозаической папиросы, изъ угла его рта свeшивалась стилизованная трубка, изъ которой неслась махорочная вонь.
-- Ахъ, это вы? Да я васъ, кажется, гдe-то видалъ... Вы кажется, заключенный?
