Что вы так нахмурились, Бент? раздался с порога голос Бетти.

Она спокойно стояла там, с легкой улыбкой на губах, ожидая его реакции.

Губернатор смотрел на неё с удивлением и ужасом, как ему показалось, даже разинув рот.

Случилось что-нибудь с поясом? С тросом?

Продолжая улыбаться, она покачала головой.

Губернатор развел руками. То, что он почувствовал, было боязнью поверить в невероятное, разбавленной радостью и грустью.

Вы не поехали, сказал он. И потом добавил: А я не смог там быть.

Я знаю. Она медленно шагнула вперед.

Я попытался звонить, все ли у вас в порядке... он замолчал. Но телефон уже не работал. Он вдруг сбросил с себя навалившуюся апатию. Я так хотел, чтобы вы были в безопасности... Его голос звучал уже увереннее, потому что к нему отчасти вернулась уверенность в себе.

Я знаю. Бет была уже у стола. Присела на него, как прежде, покачивая длинными ногами. Потом протянула руку, которую губернатор крепко сжал.

Но вам нужно было эвакуироваться, черт возьми.

Нет, Бент. Ее голос и все поведение поражали спокойствием. Я ведь вам говорила, что для меня больше никогда ничего не будет.

Но я хотел, чтобы вы остались в живых. Он помолчал. И все ещё хочу. "Это правда или ложь? К черту всякий анализ".

Я знаю. Но я все для себя решила.

Только неверно. Губернатор отодвинул кресло. Немедленно...

Нет, Бейт. Я отказалась от своей очереди. Если даже захочу, назад уже не вернешь. Когда человек выходит из очереди, он должен стать в конец.

Черт побери...

Бент, послушайте меня! Ее пальцы сжали его руку. Всю свою жизнь я была, ну привлекательной, иногда, возможно, забавной, остроумной, приятной, такой, какой следует быть. Она помолчала. И бесполезной. Она заметила, что у него уже готовы возражения, и тут же опередила их. Да, бесполезной. И торопливо продолжала: Но за несколько последних часов я впервые в жизни почувствовала, что делаю что-то нужное. Возможно, этогсм было немного, но гораздо, гораздо полезнее всего, что я делала раньше.

Ну ладно, сказал губернатор, пока мы были заперты здесь, вы кое-чему научились. Так теперь быстренько уносите ноги вместе с этим опытом...

Есть ещё один довод, Бент. Я должна его назвать? Потому что об этом не говорят и в который не верят, но это правда. Она молчала. Ее рука спокойно и доверчивой лежала в его руке. Не отрывала глаз от его лица. Дело в том, что мне лучше здесь с вами, чем там снова одной.

В канцелярии было тихо. Отдаленно, неотчетливо к ним долетали звуки музыки, но больше ничего. Из-за решетки кондиционера над их головами показались клубы черног дыма, которые начали расползаться по комнате, медленно оседая. Ни один из них этого не заметил.

Что мне вам на это ответить? спросил губернатор. Я сидел здесь один и страдал он запнулся. Черт, вам нельзя здесь оставаться. Вы должны...

Но если я хочу остаться здесь? Бет покачала головой. Она снова улыбалась ртом, глазами, всем своим существом. Мой милый, Бент, начала она...

И именно в эту минуту в зале раздались первые отчаянные вопли, схватки и грохот сдвигаемой мебели.

Губернатор отодвинул кресло и встал. Колебался только миг.

Оставайтесь здесь, сказал он и выбежал в зал.

Под покровом черного дыма творился настоящий бе лам. Один из столов, образовавших баррикаду, был уже перевернут, и мужчины с яростью диких зверей схватились друг с другом, чтобы оттащить его в сторону или стоять проход.

Губернатор увидел, как шеф пожарной охраны схватил ближайшего мужчину за лацканы пиджака, притянул к себе и двинул прямо в зубы. Отбросил его и схватил следующего.

Но тут один из официантов в белой куртке, такой мускулистый здоровяк это был Билл Самуэльсон пробился в проход, нанес шефу пожарной охраны два мощных удара в живот и так резко отбросил его в сторону, что тот упал.

Кэрри Уайкофф держался в стороне от свалки и что-то кричал, и как раз когда губернатор мчался через зал, сенатор Петере врезал Кэрри по животу подсвечником, зажатым в правой руке, и Кэрри сломался пополам. Сенатор, не останавливаясь, огрел подсвечником по голове здоровенного официанта. Здоровяк рухнул на пол, как заколотый бык.

Все происходящее было бессмысленно, бесполезно, одно только замешательство и безумие. Кто-то ударил сенатора по руке; из толпы вынырнуло побагровевшее лицо президента телекомпании. Губернатору он показался похожим на обезумевшего от страха барана.

Дым из вентиляции повалил с новой силой, темная масса душила и ослепляла, и разрозненные схватки вспыхнули с новой силой. Кто-то завизжал. В общем шуме этого никто не заметил.

Губернатор напряг голос:

Прекратите! Черт бы вас всех побрал, прекратите, я вам говорю! Но это было вроде попытки перекричать ураган.

Тогда он пригнул голову и ринулся вперед. В лицо ему кто-то заехал локтем. Губернатор пробивался дальше. Вот он уже у толстого троса, выходившего в окно. Вот он уже у окна. Держась одной рукой за трос, он высунулся из окна насколько мог и замахал платком. Потом подтянулся обратно и попытался выбраться из этого клубка.

Где-то ещё работало радио. Губернатор шел на звуки музыки, как на сигнал маяка. Увидел приемник на столике неподалеку от себя, но когда он бросился к нему, столик перевернулся. Приемник полетел на пол, но продолжал работать.

Кто-то ударил губернатора в бок, он упал на четвереньки, но собрал последние силы, метнулся вперед и схватил приемник. Прижал его к себе, прикрывая всем телом, пока ему не удалось выбраться из свалки, и когда был уже стороне от этого побоища, поднял его вверх и включил в полную громкость.

В зале загремела музыка. Внезапно она смолкла. И наконец, над схваткой загремел чей-то богатырский голос. Это был усиленный голос Ната Вильсона:

СЛУШАЙТЕ ВСЕ! ВЫ, НАВЕРХУ, СЛУШАЙТЕ! Наступила пауза. Шум драки стих.

ВНИМАНИЕ! ВСЕ, КТО В БАНКЕТНОМ ЗАЛЕ, СЛУШАЙТЕ МЕНЯ! снова загремел тот же голос. С ВАМИ ГОВОРИТ КОМАНДНЫЙ ПУНКТ НА ПЛОЩАДИ! НЕ ЗНАЮ, ЧТО ТАМ У ВАС ПРОИСХОДИТ, НО ЕСЛИ ЭТО НЕ ПРЕКРАТИТСЯ, СПАСАТЕЛЬНЫЙ ПОЯС ОСТАНЕТСЯ НА КРЫШЕ ТОРГОВОГО ЦЕНТРА. ВАМ ЭТО ЯСНО? ПОВТОРЯЮ: ПОКА ТАМ У ВАС НАВЕРХУ НЕ БУДЕТ ВОССТАНОВЛЕН ПОРЯДОК, СПАСАТЕЛЬНЫЙ ПОЯС НЕ БУДЕТ ВОЗВРАЩЕН В БАНКЕТНЫЙ ЗАЛ. ЕСЛИ ВЫ МЕНЯ ПОНЯЛИ, ПОМАШИТЕ ЧЕМ-НИБУДЬ БЕЛЫМ ИЗ ОКНА.

Все в зале замерли и онемели. Во все глаза смотрели, как губернатор неторопливо вдет к окну. Приемник он все ещё держал в руке. Потом он передал его сенатору, снял с соседнего стола скатерть и так же, как перед этим, высунулся из окна и помахал в сторону Торгового центра. По-прежнему стояла тишина.

ХОРОШО! снова загремел голос Ната. ХОРОШО! СОХРАНЯЙТЕ СПОКОЙСТВИЕ! ВСЕ ПОНЯЛИ? СОБЛЮДАЙТЕ ПОРЯДОК ИЛИ МЫ ПРЕКРАТИМ ОПЕРАЦИЮ. ДЕЛАЕТСЯ ВСЕ, ЧТО В НАШИХ СИЛАХ, ЧТОБЫ СПАСТИ ВАС ВСЕХ. ЕСЛИ ВОЗЬМЕТЕСЬ ЗА УМ, ЭТО, МОЖЕТ, УДАСТСЯ. ЕСЛИ НЕТ, ВСЕ ОСТАНЕТЕСЬ ТАМ! ВАМ ПОНЯТНО? ВСЕ!

Губернатор взглянул на соседние лица. Некоторые были разукрашены синяками, некоторые в крови. Билл Самуэльсон, тот громадный официант, стоял на четвереньках, тряс головой. Посмотрел наверх, на губернатора, как разъяренный зверь.

Вопросы есть? спросил губернатор. Никто не ответил.

ВЫ ВСЕ ПОНЯЛИ? снова загремел голос Ната.

Губернатор вновь высунулся из окна и помахал скатертью. Потом наступила пауза, пока с крыши передавали сообщение в трейлер..

И снова:

ВСЕ В ПОРЯДКЕ? спросил голос Ната. ОСТАВАЙТЕСЬ НА ЭТОЙ ВОЛНЕ. НАЧИНАЕМ ВСЕ СНАЧАЛА! СПАСАТЕЛЬНЫЙ ПОЯС ВОЗВРАЩАЕТСЯ. НО... Нат сделал паузу: ПРИ ПЕРВОМ ПРИЗНАКЕ НОВЫХ БЕСПОРЯДКОВ СПАСАТЕЛЬНЫЕ РАБОТЫ БУДУТ ПРЕКРАЩЕНЫ! Голос умолк.

Сенатор взглянул на радиоприемник, который держал в руке. Улыбнувшись, уменьшил громкость. Снова зазвучала музыка.

Генеральный секретарь негромко произнес:

Номер пятьдесят два, пожалуйста, номер пятьдесят два.

Один из официантов, не участвовавший в столпотворении, протиснулся вперед. Бумажку с номером он крепко к и мал обеими руками.