А потом тени рассеиваются, и Артем начинает находить свою тропу в лабиринте дней.
Ему долго не разрешали выходить из звездолета. Однажды он все-таки удрал. Его привели назад, а потом привыкли к его отлучкам: пусть бегает, лишь бы не уходил далеко. Звездолет стоит на возвышенности. Из него видно все окрест. В долине тополей мальчик останавливается и пронзительно кричит. Прибегают кролики. До чего же он подружился с ними!
Под вечер, когда командор кончал свои дела, он брал Артема на берег моря. Они усаживались на теплый камень и долго молчали. Потом командор рассказывал о Земле и землянах. И когда он, утомленный, погружался в задумчивость или начинал дремать, Артем устраивался поблизости и ложился на спину. По оранжевому небу плыли облака, похожие то на звездолет, то на трубку дяди Антони или на скафандр с торчащими антеннами... Артем мучительно думал, на кого похоже вот то облако. Он приподнимался, озирался вокруг, а вокруг простиралась пустыня. Потом к нему подкрадывался сон, и Артему снились золотые лучи солнца, светлая дымка над долиной, далекие, окутанные синевой контуры гор. Под белой березой у ленивой сонной реки - ватага голых ребятишек. Артем кричит: "Возьмите меня, возьмите..." - и просыпается. Рядом сидит командор. Нет ни голубого неба, ни белотелой березки, ни ребят. Есть пустыня и есть море. И чего-то жалко ему. И щемит сердце.
- Что с тобой, Артем? - спрашивает командор.
Мальчик пытливо вглядывается в доброе лицо командора:
- Ты бывал на Земле?
Командор утвердительно кивает головой.
- Я сейчас видел Землю, она такая же, как в той картине из фильмотеки.
Командор низко опускает голову, и слезы появляются у него в глазах.
- Командор, почему ты плачешь? Земля так прекрасна.
- Разве тебе плохо на Лории?
- С тобой и дядей Антони - нет. Но мы полетим на Землю?
- Да. Когда-нибудь.
- Но почему не сейчас? Сядем на планетолет и полетим. Артем даже жмурился от предстоящего удовольствия, смеялся, кричал: - Земля! Земля!
А командор почему-то не разделял буйной радости Артема. Он все так же сидел с опущенной головой.
- Командор, у тебя опять слезы. Почему?
- От радости, оттого, что ты растешь, что тебе принадлежит Вселенная...
Вечер. Артем в звездолете, у себя дома, в надежном убежище от всего, что внушает страх, - от темноты, от ночи, от всех неизвестных и потому страшных вещей. В салоне ярко горят огни. Ужин. От тепла и усталости Артема совсем разморило. Командор берет его на руки и несет в постель; усаживается в кресло и рассказывает удивительную сказку о полете землян на далекую планету Лорию.
Артем спрашивает сонным голосом:
- Я с вами летел?
Командор низко наклоняется над ним и тихо шепчет:
- Ты лорианин, Артем.
- Да нет же, я землянин. Я вместе с вами прилетел сюда.
- Спи, Артем. Я расскажу тебе новую сказку.
В блаженном сумраке проплывают героические образы сказок. Почему бы Артему не быть сказочным героем. Он уже сейчас герой... Завтра он увидит новый день...
Спустя много лет Артем прочитает в дневнике командора:
"Действительность еще не наложила руку на Артема, она ежеминутно ускользает от него. Счастливая пора. В нем все приспособлено для счастья. Он верит в свою судьбу, в свое счастье каждой крупицей существа, он страстно тянется к нему всеми детскими силами. Время и судьба позаботятся, чтобы протрезвить его".
Артем спешил домой, на базу. Он выжимал из планетолета все," что можно было выжать. Машина дрожала и, кавалось, вот-вот рассыплется. Рядом сидел робот, его постоянный спутник в путешествиях по Лории. Артем разговаривал с ним, хлопал по холодному пластмассовому плечу. Робот, надежный помощник в походах, молчал и только мигал кварцевыми глазами. Три месяца назад командор написал в бортовой журнал звездолета: "Сегодня Артему Тарханову вручен диплом инженера галактических сообщений". После диплома Артем отправился в трехмесячное путешествие по планете.
Артем начал ходить в "школу" с пяти лет. Это было первого сентября по земному календарю. В то утро робот приготовил ему новую форму. Артем нарвал цветов. Потом в сопровождении робота, с цветами в руках он отправился в командорскую рубку, которая теперь называлась "школой". Ему казалось, что это продолжается игра, в которую он играл с роботом, но сейчас почему-то в эту игру решили включиться командор и дядя Антони. Они встретили его, стоя у письменного стола, торжественные, в строгих праздничных костюмах. Командор поздравил его с началом учебного года и пожелал успеха. У Артема глаза разбежались - в командорской рубке было столько интересного. Теперь-то он непременно разглядит все. На стене висел портрет женщины. Она чуть улыбалась, а в глазах затаилась печаль. Кто она? Артем не знал. Даже сейчас, когда ему почти семнадцать, многое все еще остается для него загадкой.
Учили его попеременно то командор, то дядя Антони. Первый урок прошел так: командор посадил его в кресло, сказал, чтобы он положил руки на стол и смотрел на блестящий овальный круг неизвестного Артему аппарата. Он смотрел, иногда пытался оторвать взор от зеркала, но это ему не удавалось. А потом начиналось самое интересное: Артем отправлялся в путешествие. Перед ним возникали буквы. Они плясали, сливались вместе, образуя слова "командор", "робот", "звездолет"... Артем слышал голоса букв и повторял их. Потом танцующие буквы исчезали. Артем отрывал глаза от экрана. Командор сидел в кресле и читал какую-то книгу.
- Расскажи про твое путешествие в страну букв, - просил он.
Затем командор просил его написать все буквы, которые встретились ему в удивительной стране азбуки. Писать было труднее, но Артем справлялся и с этим.
Так перед ним открывался большой мир знаний. И он с радостью окунулся в него, доставая из безграничного океана непознанного один камешек за другим. Пожалуй, самое удивительное путешествие он совершил, когда ему было десять лет. В тот день на уроке присутствовали оба учителя - и командор, и дядя Антони. Как всегда, Артему предложили положить руки на стол и смотреть в овальное зеркало. И началось путешествие в теорию относительности. Какие головокружительные уравнения! Но Артема восхитили не уравнения сами по себе, а атлетическая мускулатура мысли ученого. И командор сделал все возможное, чтобы развить у Артема эту мускулатуру.
Потом начались тренировки на одиночество. Командор и дядя Антони, задав уроки, улетали на три-четыре месяца в путешествие. Артем оставался один в обществе молчаливого робота. Он ходил на занятия в командорскую рубку, которая теперь уже называлась институтом. После уроков шел в тополиную рощу. Она давно вышла из долины и зашагала по плато. Деревья шумели теперь у самого звездолета.
Артем с жадностью слушал лес: ему казалось, что шорохи листвы зовут его куда-то вдаль, что он уже странствует где-то далеко... Закрыв глаза, он видел переливы земных красок - синие, зеленые, желтые, красные... Иногда видения становились более отчетливыми: широкая равнина луга, шумные города, синие ленты просторных рек, высокие горы. Он знал Землю и мог представить ее себе ясно и объемно, как в цветных стереофильмах.
В звездолет Артем возвращался задумчивым. Командор учил его, что в развитии личности поворотная точка достигается тогда, когда главный интерес в жизни понемногу отрывается от мгновенного и личного и все больше концентрируется в стремлении мысленно охватить природу вещей. В семнадцать лет, пожалуй, трудно это сделать. Желания, надежды, чувства - как от них отрешиться? Конечно, когда надо, Артем умел мысленно рисовать картину огромного, вечно загадочного мироздания. Но является ли этот мыслительный процесс охвата Вселенной высшей целью в жизни, как это утверждает командор?
До поры до времени Артем не придавал особенного значения словам командора. Он не раздумывал над ними, а принимал их как должное. И впервые задумался, когда кончились очередные шесть месяцев одиночества и из поездки вернулись 'на базу его учителя. Увидев планетолет, Артем радостно ринулся навстречу, не чуя ног под собой от радости. Камни плясали вокруг него. Увидев суровое лицо командора, Артем остановился. Робот вынес из планетолета дядю Антони и медленно двинулся к звездолету. Низко опустив голову, с трудом передвигал ноги командор. Артем взял его под руку - командор этого даже не заметил.
