- И откуда ты все это знаешь - из собственного опыта? - не сдержавшись, съязвила я. Слово - не воробей, поди поймай, коль такая шустрая.

- Опять ты! - всерьез разозлилась подруга.

- Молчу-молчу, - но она отвернулась к стене, едва не перевернув кровать, - Ну Натка, ну солнышко, извини, - принялась я оправдываться, - Ты что, шуток не понимаешь? Это шутка и, признаю, не самая удачная.

Я больше не буду, - покаянно канючила я, - Клянусь, что больше не буду. Ты такая умная, а на меня обижаться грешно. Рассказывай дальше. Ну пожалуйста!

- Вот ты насмехаешься, а добейся они своей цели, и тогда не было бы материала более податливого, чем Елизавета Карловна. Случилось бы то, что уже случалось. Помнишь, я рассказывала о старушках, которые отписывали Ванде свое имущество, и что с ними было потом?.. То-то же. Ванде страшно не повезло, что она напоролась на тебя. Более твердолобой особы я не встречала.

- Твердозатылковой.

- Я не в том смысле. Ванде страшно не повезло, но она напоролась на тебя всего один раз, нет, два раза, а я напарываюсь постоянно, и хоть бы кто, блин, спасибо сказал!

- Спасибо и давай не будем больше препираться. И объясни мне, глупой, почему два раза, а не один.

- Помнишь, ты говорила, что влюбилась в Вандин кулон - зеркальце в тонкой золотой оправе? Ты хорошо его рассмотрела?

- В деталях, - я облизнулась, - Хочу такой же.

- Она что, вертела его у тебя перед глазами?

- Ну да, вертела в пальцах.

- А ты?

- А я смотрела.

- И что?

- И исходила завистью.

- И все?

- Не пойму, что ты хочешь услышать, солнце мое доставучее.

- Виссарион Иннокентьевич, мой учитель, да что я объясняю, ты знакома с ним... В качестве психотерапевта... - Заметив мое изумление, Натка спросила, - Ты что, не в курсе? Разве я не рассказывала?..

Да, он практикующий психотерапевт, лучший в городе, так что имей в виду, если понадобится... Так вот, он беседовал с людьми, прошедшими через "Акрополь". У каждого своя история, но некотрые сходятся в одном: прежде чем попасть в коммуну, они пришли на собеседование к Ванде, последнее, что помнят, - кулон на длинной цепочке, потом - провал в памяти, а потом лагерь. Если ты еще не поняла, скажу просто: Ванда владеет гипнозом. Прежде она работала под "цыганку", выманивала у прохожих все до последней копейки.

Учитель, раскопавший ту давнюю историю, опасался, что Ванда и с тобой отмочит что-нибудь из своего "цыганского" репертуара. Помнишь, я сказала, что спать в гостях неприлично? Это он послал через меня установку, чтобы повысить твою сопротивляемость. Понимаешь теперь? Тебя, балду, гипнотизировали, а ты в это время завистью исходила. Кулон ей понравился! Во блин.

Я вспомнила привкус пережаренных кофейных зерен и легкое головокружение.

- Значит, Ванда решила перестраховаться и опаить тебя какой-то гадостью, но и это не сработало. Она, видите ли, кофей по вечерам не употребляет! А наши люди ни от чего не отказываются, что им предложишь, то и выпьют за милую душу. Да, подруга, ну ты и экземплярчик, сдохнуть можно, еще немного - и я начну сочувствовать Ванде.

- Ну тебя, - отмахнулась я, - Лучше скажи, зачем такие сложности? Могли поступить проще - повязали бы по рукам и ногам, сунули кляп и переправили куда надо.

- Не могли. Без шума ты не дала бы повязаться. А соседи? У нас не то что у вас, в столицах, - развлечений мало, а народ ушлый, любопытный. Ввязаться в чужую драку на сон грядущий - да за счастье. И домашние знали, куда ты направилась, кинулись бы искать прямиком к Ванде, а ей лишний шум не нужен. Я думаю, что она обрабатывала тебя для чего-то другого. Например, чтобы узнать намерения. Да, я думаю, что она струсила, когда ты вдруг напросилась на встречу, подумала, что тебе что-то известно, и захотела выяснить что именно. А Семыча они постригли после вашей встречи. Не угодила ты Ванде, не понравилась. И, между прочим, лично я ее понимаю, иногда ты действительно становишься невыносимой... Отрезав твоему коту хвост, они тем самым хотели отпугнуть тебя. Ой мама, отпугнуть! Тебя! Спросили бы меня сначала...

Я собралась обидеться на подругу за резкость и необъективность некоторых суждений, но раздался жуткий грохот, и в комнату влетел Макс, потирая ушибленное плечо.

- Секретничаете? - спросил он, лукаво прищурившись.

- Вот тебе одушевленное доказательство того, что не пропал твой скорбный труд. Макса ты нашла, как хотела. Я могла бы привести сюда еще полсотни таких же двуногих доказательств, только боюсь, Приваловы меня не поймут и будут категорически возражать.

- Да, Макса нашла, - согласилась я, - Правда, не я, а доблестная милиция.

- Но по твоей наводке. Расслабься, подруга, им тоже хочется поработать. Если в этой истории и остались кое-какие темные пятна, то оставь их компетентным органам, пусть они сами поставят точку. Так будет честнее, как я полагаю.

- Признайтесь, здорово я придумал с казаками-разбойниками и Симферополем? - вмешался Макс, расплываясь в довольной улыбке, - Я знал, что ты догадаешься. Мы же там никогда не были. Вообще-то я случайно обратил внимание на вывеску. Столько раз заходил к Крышкину и никогда не обращал, не знаю - не было ее, что ли? - а тут обратил. Ну и воспользовался, поскольку написать прямо возможности не было.

Сначала вспомнил о Севастополе, он тоже рифмуется, но мы там отдыхали, и я побоялся, что ты не поймешь, потом подумал о Ставрополе, но мешало ударение. Смешно, - он хрюкнул в кулак, - Я так долго подбирал рифму и коверкал слова для отвода глаз, что они начали подозревать неладное. Десять раз перечитывали, но так и не разгадали.

Смешно ему! Я, между прочим, тоже не сразу поняла.

- Нат, - обратилась я к подруге, кивая на кузена, - Скажи, за что мне это наказание?

- Кармические долги, дорогая, - серьезно ответила та.

- Ну все, девочки, на сегодня хватит, - вмешалась с порога тетя, - А ты что здесь делаешь? - напустилась она на бедного Макса, - Я просила не беспокоить Нику, для полного выздоровления ей нужен покой.

Быстренько марш в свою комнату!

Покой, не нужен мне ваш покой, я передумала! Как говорила одна моя знакомая, не нужны мне ваши спокойные ночи.

***

Следствие шло своим чередом. Хмурый копал как проклятый. И хотя точку ставить рано - не все ответы получены, но уже можно с уверенностью сказать, что Ванда с Гоутом легко не отделаются. Пан, при условии, что его поймают, - тоже.

Я заметно ожила и иногда выползала подышать в сад, под солнцезащитный навес, который соорудил Кшысь. Если бы меня спросили, о чем я мечтаю теперь, то я бы ответила, не задумываясь: проиграть пари и разориться на виски.

Пока я выздоравливала, неунывающий Сем Семыч азартно гонял соседских кур, ел за двоих взрослых мужчин и дрых на солнечных пятнах, то есть где придется, вальяжно развалившись на спине и раскинув лапы в разные стороны, демонстрируя всем подряд, что кое-какие достоинства у него все же остались.

Тетя легко переключилась с Ванды на Былинского, теперь ее интересовали теория и практика ясновидения, а также проблемы рационально-эмотивной терапии депрессий и неврозов, если я правильно запомнила. Словом, с ней не соскучишься.

Едва выписавшись из больницы, нелюбимый кузен заявил, что не задержится в ненавистном ему доме дольше пяти минут, поскольку все вокруг только и ждут его смерти. Ага, делать нам больше нечего, своих забот мало. Сидим и ждем-с. До боли стиснув зубами язык, я промолчала. А сказать ой как хотелось.

Скатертью дорожка и попутного ветра в спину, солнце мое недотравленное. Адью, от греха подальше.

Быстро собрав свои шмотки, кузен покусился было на Дали и ширму с гейшей, по поводу которых, я знаю, у него со стародавних времен текли слюнки и потели ладошки, но не тут-то было. Я стерегла дядино добро не хуже сторожевого пса. Он сослался на то, что якобы дядя давно их ему подарил. Я не поверила и широко открыла рот - что называется, не сдержалась. С каждым бывает.