В тени этого солнечного замка и разбился хрупкий "мустанг".

Грохот, металлический скрежет, звон стекла, вспышка, взрыв, тишина.

Ох, Рена!..

Хромой ударил его еще раз в спину, когда Закир согнулся, и собирался ударить еще раз, когда из-за поворота выскочила машина, ярко осветив его фарами. Он тут же бесшумно убежал, будто провалился в ночной переулок.

Выпускной вечер, естественно, безалкогольный, проходил довольно вяло и скучновато, во-первых потому, что решили его провести в самом помещении школы, в актовом зале, а не в кафе, как раньше было обговорено, во-вторых, еще потому, что вся окрестная шпана, конечно же, явилась, чтобы поглядеть на разодевшихся по случаю девушек-выпускниц, и оттого и девушки, и выпускники-мальчики чувствовали себя не очень уютно в собственной школе. Однако прошло без нежелательных эксцессов, танцевали, мальчики, стоя в сторонке и уже не очень таясь от учителей, потягивали дорогие импортные сигареты, припасенные именно на этот случай, чтобы покрасоваться перед девушками, девушки собирались маленькими стайками и похихикивали, оглядывая подтянутых, изменившихся мальчиков своего класса; учителей, по всей видимости, больше всего волновало только одно - чтобы вечер прошел тихо-мирно. Что почти и удалось.

Если б опять не Закир.

Подумать только, что учудил!

Когда тихий и мирный вечер был в самом разгаре - если только у тихого вечера может быть какой-то разгар, - он вдруг, Закир, конечно, кто же еще, он вдруг взлетел с разбега на сцену в актовом зале, где проходил вечер, и, изо всех сил оттолкнувшись ногами, неожиданно полетел над танцующими парами. А выпускники и учителя, и шпана, наконец-то оживившаяся по этому неожиданному поводу, задрав головы, смотрели, как он летает под потолком. Закир парил под самым потолком, в теплом воздухе, лениво и размеренно двигая руками, а снизу кричали:

- Смотрите, смотрите, Закир летает!

- Закир, слезай сейчас же!

- Обязательно он должен испортить все, такой хороший и спокойный был выпускной вечер!

- Лети, Закир, лети!..

И он, улыбаясь и блаженствуя, продолжал летать под потолком до тех пор, пока не почувствовал, что ему не хватает воздуха и он начинает задыхаться. Он побледнел. Снизу закричали:

- Выломай окно!

И тогда он ударил по одному из окон ногой, выломал большое стекло под стоны и ругательства завуча и директора и вылетел из окна во двор школы. Здесь можно было подняться гораздо выше, что он и сделал. Со двора он полетел по улице, вернее, полетел над улицей, забирая все выше и выше, и скоро весь город был под ним, весь город в вечерних огнях, с тихим ветром, гуляющим здесь, наверху. Дышать стало гораздо легче. Но тут, не успел он обрадоваться этому обстоятельству, как город под ним исчез и появился какой-то непонятный, странный пейзаж - ночные горы в тумане. Он летал над горами, в тревоге оглядываясь, будто что-то искал, когда знакомый, до боли знакомый, родной голос окликнул его с земли:

- Не летай туда, милый!

Он оглянулся, но ничего внизу в тумане нельзя было различить.

Однако голос звучал очень явственно, будто под ухом, и этот родной голос еще раз повторил:

- Не летай туда, милый!

Куда это - туда, подумал он и внимательно посмотрел под собой. Приглядевшись, он увидел далеко внизу ущелье и мостик над ущельем, шаткий, узенький мостик, а из ущелья по отвесным гладким стенам горы... Он пригляделся внимательно и вздрогнул от ужаса и омерзения... По отвесной горе из ущелья, из зеленой долины, карабкалась наверх цепочка призраков. Карабкались они друг за другом так легко, будто не стена была скальная отвесная, а удобная лестница под ними... И тут же он почувствовал, что какая-то огромная, неведомая сила стала тянуть его, пригибать к земле, вернее, к краю пропасти, к обрыву над, ущельем, к переброшенному через пропасть шаткому мостику. Он лихорадочно размахивал руками, беспорядочно двигал ногами, но ничего не получалось, прежней легкости, когда он вдруг почувствовал прилив сил и знал, что если захочет, то легко может взлететь под потолок, уже не было, а все неодолимее, все упрямее и стремительнее тянуло его вниз, к пропасти, к мостику, к которому снизу из бездонной пропасти карабкались призраки. И когда он, начисто утратив способность летать, очутился у края пропасти, в тот же миг мертвая рука первого призрака, достигшего края пропасти, коснулась его ноги, ухватилась за ногу, цепко и сильно схватила за щиколотку, стараясь изо всех сил стянуть его с обрыва в пропасть, где с ликующими мертвыми лицами, задранными кверху, ждали его падения страшные призраки.

Закир закричал, и сознание в эту минуту вернулось к нему. Сквозь пелену (туман, подумал он) он увидел призрачные лица, склонившиеся к нему, но успел разглядеть, что лица улыбаются, что одеты они во все белое, и яркое солнце светит над их головами.

- Все в порядке, - удовлетворенно произнес врач, снимая с лица маску. Уберите кислород, он больше ему не понадобится. Организм сильный, молодой, потеря крови небольшая... Так что все в порядке. В палату его...

* * *

Яркие летние дни ползли один за другим, и на ветку пыльной ели за окном больничной палаты прилетала и садилась по утрам маленькая голосистая пичужка, оглашая все вокруг незатейливыми трелями.

Он уже привыкал к ее ежедневным прилетам, к ее незамысловатой песне, когда, однажды прилетев, она очень даже замысловато пропела ему о том, что вся большая солнечная жизнь у него еще впереди и множество таких вот прекрасных земных дней предстоит провести ему в любви и радости, прежде чем он постареет, и много настоящих друзей предстоит обрести, заново родившись на земле этой, и еще много-много всего, счастливого и грустного, веселого и печального произойдет в его жизни, потому что на то она и жизнь, чтобы в ней происходило много всего, на то она и жизнь, чтобы бороться в ней и побеждать, на то она и жизнь, чтобы продолжаться до старости, на то она и жизнь, чтобы в ней любовь, настоящая, большая любовь возрождала тебя, на то она и жизнь, чтобы время проходило сквозь твое сердце, - пела ему птица, и он смотрел на нее, голосившую на пыльной елочной ветке за распахнутым окном палаты.