Встаю от покоя, движения быстры, как взмахи крыл ворона;
Встаю, чтобы встретить зарю,
Уа-уа!
Лицо отвращая от мрака ночного, гляжу, где белеет полоска зари.
Это была первая поездка малютки, и этот гимн дню являлся заклинанием, которое обеспечивало ей благополучие.
До места нового стойбища было не больше часа пути, но весь день ушел на возведение хижин и вселение них. Что может быть радостнее возведения новых снежных хижин? Разве только водворение в них, когда жировые лампы уже зажжены, и световые блики трепещут на белом куполе потолка. Никогда, кажется, не мог бы наскучить мне уют этих примитивных жилищ, их тихий мир и праздничность!
Еще один день на осмотр охотничьей снасти, и затем можно отправляться в море.
* * *
В доброй миле от берега - граница зимнего ледового припая [17], и сразу за нею начинаются сплошные льды, движимые ветром и течением. Достаточно небольшого берегового ветра, чтобы вдоль кромки льда быстро вскрылось несколько полыней, и этих полыней придерживаются моржи, ныряя в глубину за поживой.
Мы с Ауа, как и остальные охотники, отыскали себе укромное местечко за большим торосом, откуда была отлично видна вся местность. И в поле нашего зрения то и дело происходило что-нибудь, будившее в нас старые охотничьи воспоминания. У самой кромки ледового припая шумно двигался, натыкаясь на препятствия, плавучий лед, и чудилось, что это стонет и вздыхает само море. Над каждой вновь вскрывшейся полыньей курился на морозе сизый пар, сквозь который мы различали черные спины моржей, вынырнувших из глубины моря. Медленными глубокими вздохами вбирали они в себя воздух - мы слышали их сопенье - и снова ныряли потом в свои подводные кладовые.
Оба мы не раз переживали все это раньше, и нам вспоминались разные наши охотничьи приключения.
- Звери и люди близки друг другу, - говорит Ауа, - потому наши предки и верили, что можно попеременно быть то зверем то человеком. Но ближе всех к нам медведи. Похоже, что у них человеческий ум; они подползают к спящим тюленям, совсем как охотники. Они подстерегают добычу у кромки льда, как мы. Они вдруг кидаются в воду, а когда вынырнут, - у них в зубах тюлень. Наоборот, когда они охотятся у полыней, то часами лежат и ждут, и в тот самый миг, когда тюлень вынырнет на поверхность, медвежья лапища обрушивается ему на голову; потом медведь впивается зубами тюленю в затылок и тащит всю тушу целиком сквозь узкую щель полыньи с такою силой, что кости хрустят и проходят сквозь сало и кожу!
Да, Ауа сам однажды видел, как медведь подкрадывался к кучке спящих моржей. В передних лапах он нес большую льдину и все время укрывался за высокими торосами, так что его желтоватое тело не бросалось в глаза моржам. Они шевельнутся, и он замрет на месте, - не отличить его от тороса, а едва они успокоятся, он опять начнет подбираться к ним на дыбах. Наконец, он старательно нацелился на совеем молодого моржа и швырнул в него своей льдиной с такой силой, что оглушенный зверь остался на месте, когда остальные бултыхнулись в воду.
Но едят медведи на свой особый лад. Они не любят слишком теплого тюленьего мяса, а потому старательно посыпают его снегом и лакомятся им, когда оно уже остынет.
Внезапно Ауа, бывший, несмотря на свои рассказы, все время настороже, вскакивает и указывает туда, где стоял со своим гарпуном Гага. Перед ним совеем маленькая щель во льду, лужица, которую даже не назовешь полыньей, и в ней показывается широкая спина моржа. Голова поднимается напоследок. Но, не дав зверю вдохнуть, Гага мечет свой гарпун в толстый, жирный бок. Слышен шуршащий всплеск соленой воды, выступающей из полыньи, но Гага уже давно вонзил в лед багор, пропущенный в петлю линя, и держит моржа на приколе.
Мы живо подоспели на помощь, вытянули на лед зверя, убили и освежевали его еще засветло; вечером мы вернулись к новой снежной хижине, и я чувствовал некоторую гордость при мысли, что это один из моих спутников убил первого моржа, а нt чужие звероловы, охотившиеся вместе с нами.
В стойбище большая радость. Взрослый морж - это запас мяса и сала на долгий срок, а ведь мы охотились всего один день. В жилищах сразу почувствовался достаток, не приходилось больше экономить жир в лампах, и пища была обеспечена и нам и собакам.
Новая снежная хижина не была так просторна, как старая, недавно нами покинутая, зато в этой легче было поддерживать тепло и уют. В самом главном жилье, где поселились Ауа с женой, могли легко разместиться на ночь двадцать человек. Эта часть снежного дома переходила в высокий портал вроде "холла", где люди счищали с себя снег, прежде чем влезть в теплое жилое помещение. С другой стороны к главному жилью примыкала просторная, светлая пристройка, где поселились две семьи. Жира у нас было вдоволь и потому горело по 7-8 ламп одновременно, отчего в этих стенах из белых снежных глыб стало так тепло, что люди могли расхаживать полуголыми в полное свое удовольствие. Так превосходно умеют здешние эскимосы устраиваться среди снежных сугробов.
Чтобы отпраздновать удачную моржовую охоту, мы устроили настоящий пир: лакомились сердцем, языком и плавающей в жиру грудинкой, запивали все это мясным наваром, от которого по всему телу разливалось тепло. Отпировав, мы с Ауа забрались поглубже на лежанку, полуголые, завернувшись только в мягкие шкуры пыжиков. Улегшись, мы закурили трубки; остальные домочадцы расположились вокруг, и Ауа разрешил расспрашивать обо всем, что мне хотелось разузнать, и обязался давать ответы. Не могло быть хозяина гостеприимнее. Я стал задавать ему вопрос за вопросом, исходя из уже составившегося у меня убеждения, что основные линии их религии те же, что у известных нам гренландцев. Великий морской дух, мать всех морских животных, обитающая на дне моря, внушает эскимосам наибольший страх и считается первопричиной большинства жизненных конфликтов [18].
Я прошу Ауа рассказать все, что ему известно о ней, и он тотчас же подымается и садится, выпрямившись. Оживленно жестикулируя, ведет он свой рассказ, тон и ритм которого держит нас в неослабном напряжении.
- Жила-была некогда девушка, не желавшая выходить замуж. Жила она с отцом и отвергала всех мужчин, к ней приходивших. Но раз, когда отец был на охоте, явился к ней в стойбище буревестник в образе человеческом и похитил девушку. Отец горевал-горевал о потере дочери, потом отправился в путь, нашел ее как раз в тот день, когда буревестник охотился, и повез домой в женском каяке [19]. Но буревестник заметил беглецов, нагнал их, и так как отец не хотел отдавать дочь, поднял бурю, от которой каяк готов был опрокинуться. Тогда отец испугался и бросил дочь за борт буревестнику. Но она уцепилась за верхний край борта и грозила перевернуть каяк; тогда отец отрубил ей верхние суставы пальцев. Когда они упали в море, оттуда вынырнули тюлени и окружили каяк, и так как она продолжала цепляться за борт обрубками пальцев, отец отрубил ей суставы по самую ладонь. На этот раз из моря вынырнули бородатые тюлени и моржи. Под конец она не могла больше держаться и пошла ко дну, где стала великим духом, владычицей всех зверей морских.
Но отец, вернувшись домой, раскаялся, что пожертвовал дочерью, лег на самом краю берега и дал приливу унести себя. Так он соединился с дочерью".
- А куда деваются люди, когда умрут? - спросил я.
- Некоторые попадают на небо и становятся увлормиут - "людьми дня". Страна их лежит там, где занимается день. Другие идут на дно морское, где есть такая узкая коса между двух морей. Этих людей называют кимиуярмиут "людьми узкой косы".
В страну дня возносятся только те люди, которые погибли от несчастного случая в море или были убиты. Это большая страна, где много оленей. Там хорошо живется, много радостей. Почти беспрерывно играют в мяч, в ножной мяч, со смехом и пением, а мяч тот - череп моржа. И когда мертвые играют на небе в мяч, нам здесь кажется, что над землей полыхает северное сияние.
Великие заклинатели духов часто летают в гости к людям дня. Перед таким полетом они садятся в самый дальний угол лежанки, и занавеска из оленьих шкур закрывает их от глаз людей, собравшихся в жилье. Руки заклинателя должны быть связаны за спиной, а голова прикручена к коленям. Когда все приготовления сделаны, снимают концом ножа горящий нагар с фитиля жировой лампы и чертят этим ножом над головой заклинателя круги в воздухе, причем все собравшиеся должны присутствовать при полете и хором громогласно произнести: "Пусть тот, кто собирается в гости, будет вознесен!" Потом тушатся лампы, и все в доме закрывают глаза. Так сидят долго в глубокой тишине, но немного спустя начинают различать посторонние звуки, слышат шорох где-то наверху в воздухе, скрежет, свист... и вдруг заклинатель во весь голос кричит: "Халяля-халяляле-халяля-халяляле!" И тотчас все присутствующие должны подхватить: "Але-але-але!"
