- А мне за что? - забеспокоился Влас. - Я ведь был не посторонний. Это Шмер влез без уговору.

- И я не желаю быть крайним. Сами виноваты. Вышел облегчиться, а тут вы завлекающее шебаршите. Могли бы отойти подальше, - произнес обидевшийся Шмер. - Эх! А девка хороша! Хочу ее еще раз.

Мишка при этих словах мечтательно облизнулся.

- Да, до замужества практика у нее была богатая. Я ее еще соплячкой помню, - вздохнул бывалый майор. После танцев мы с ней озорничали...

- Опыт - великое дело, - согласился Влас. - Черт бы побрал этого Вову, вылез из-за стола не вовремя.

Мурыгин внезапно задремал, стоя у входной двери, прислонившись к стене и обхватив руками жену.

Через минуту он очнулся и вновь громко спросил:

- Лика! Ты где была? Я тебя так долго искал, Лилечка!

Жена мечтательно и таинственно улыбнулась, вспоминая о приятном приключении, но тотчас строго одернула супруга:

- Опять, двадцать пять! Я же тебе сказала, мне было плохо. Тошнило, прям выворачивало.

- А теперь хорошо? - тупо спросил муж.

- Теперь значительно легче и лучше, - усмехнулась Лилька. - Пойдем вернемся за стол, выпьем по рюмочке и пора спать. Что-то я устала. Пора разгонять гостей!

Лика потянулась до хруста в суставах, а затем увлекла за руку Володю в дом.

- Как спать? А любовь? - заплетающимся языком произнес Мурыгин.

- Любовь будет завтра. Если конечно ты сможешь. Перенесем брачную ночь на трезвую голову. Не пей больше. А не то от тебя проку будет совсем мало.

- Это от меня мало проку? - возмутился, собирая остатки соображения и хорохорясь, Володя. - Я знаешь какой вепрь! Ух! Забыла что ли мой темперамент?!

- Нет, не забыла, - сдерживая улыбку, ответила Лика и подтолкнула вновь мужа к двери. - Пошли баиньки, орел мой сизокрылый!

"Иди- иди! Кабель кастрированный.... Тоже мне "вепрь - поросячий". Кабы не "залетела", разве б пошла за тебя замуж?" - размышляла Лика. - Теперь мучаться с алкашем-импотеном. А где взять лучше, с моей бурной молодостью?

Супружеская пара наконец -то скрылась в доме, а следом за ними, осторожно, шикая друг на друга, на цыпочках к праздничному столу направилась троица "молочных братьев".

Ромашкина разбирал дикий, безостановочный смех. Его тело сотрясалось от беззвучного хохота, и тем самым передавалось Валюше. Она сотрясалась вместе с офицером, что лежал на ней, не понимая причины происходящего. Чего это его вдруг так разобрало?

- Никита! Что с тобой? Тебе не хорошо? В чем дело? Или тебе больно? Лично мне не приятно, что ты смеешься?

- Успокойся радость моя! Все нормально. Я просто веселюсь.

- Надо мной смеешься? Дурочку нашел? Что вот так просто и легко соблазнил меня? - обиделась девушка. - Слезь негодяй, я тебе что, кобыла?! Скотина! Нахал!

- Нет! Дуреха! Не над тобой! Над братом твоим Вовкой! - ответил Ромашкин, вытирая ей слезки мизинцем.

- А чего? - вмиг успокоилась Валя. - Что смешного случилось?

- Просто смешно и весело. Он вышел совершенно пьяный, и стоя уснул. Я и развеселился.

Никита поцеловал дуреху, крепко обнял и возобновил прерванное смехом, действие по превращению девицы в женщину.

Застолье плавно катилось к завершению. Вскоре Алсынбабаев тряс за грудки Рахимова, Миронюк крепко спал, уронив лицо в недоеденный салат, отчего овощи прилипли к его правой щеке. Ахмедка Бекшимов сполз со стула и пристроился под столом на ковре, свернувшись калачиком и бормоча во сне по-туркменски.

Власьев пинал его носком ботинка, заглядывая под стол, и при этом смеялся:

- Вот настоящий абориген! Совсем не умеет пить "огненную воду"! Чурбан, даже с золотыми погонами, чурка!

Остальные еле державшиеся на ногах друзья и родственники ежеминутно самостоятельно наполняли и опустошали рюмки, фужеры и стаканы. Попутно гости уничтожали остатки закуски.

Родители обоих сторон в дальнем углу ругались и спорили, кто больше внес вклад в торжество, с чьей стороны было больше гостей, и чьи подарки лучше и ценнее.

В соседней комнате на помятой кровати сладко спали "молодые".

Полураздетый жених, без брюк, но в рубашке и носках, прикорнул на мягкой груди супруги, и ухватив губами маленький сосок, выводил носом свистящие трели. Разомлевшая, усталая Лика, получившая сегодня все, что душа желала, счастливо улыбалась во сне и была хороша, как никогда...

***

- Признайся, что выдумал про свадьбу, для красного словца! - не поверил в правдоподобность рассказа Большеногин.

- Истинный крест! - размашисто перекрестился атеист Никита.

- Ладно, продолжай быстрее, больно интересно врешь! - хохотнул художник.

Глава 7. Ночное приключение.

Никита стоял в конце длинной очереди у стойки офицерского кафе, нервно притопывал ногой и грустил.

Настроение было паршивое. В кармане последний рубль, на завтрак и обед хватит. Ужин не предвидится, потому что наступил острый финансовый кризис. Во всем виноват прохиндей Мурыгин - уговорил купить большущий раскладной диван. Ему, видите ли, мягкого уголка не хватает в квартире для уюта. Диван подарили на свадьбу родственники жены, а кресел к нему нет. Вот он и надумал прикупить недостающую часть гарнитура, благо в магазин привезли гарнитур с точно такой же расцветкой ткани. Но кресла отдельно от дивана не продавались, а второй "сексодром" был не нужен. Вовка долго искал, кому же этот диванище навязать. Ахмедка подвергся долгой обработке, но устоял, не поддался на уговоры. Да и зачем он ему? Спать на кровати туркмена в училище научили, до этого обходился стопкой матрасов и одеял, и поэтому диван в будущей семейной жизни был лишней роскошью. Родственникам привезешь - не поймут.

Шмер холостяк, в общаге эту громадину не поставить, выходит, тоже отпадал. Шкребус в долгах после приобретения мотоцикла. "Самоделкин" Недумающий, шкафы и диван сам себе смастерил. Выбор нал на Никиту. Как назло в этот момент у него было 60 рублей. Мурыгин сделал "круглые глаза", топорщил усы и шумно с придыханием принялся обрисовывать шикарную мягкую мебель.

- Чего ты ко мне пристал? - попытался отбиться Ромашкин. - Я приволок две армейских панцирных койки, меня они вполне устраивают.

- Ха, а ты провел их по службе КЭС? Это имущество роты! Завтра ревизия и бегом принесешь их обратно, а сам ляжешь спать на голый пол. А если завтра жена приедет, где она притулится? На пыльных некрашеных досках?

- Почему не крашенные? У меня пол хороший, свежевыкрашенный. Ахмедка четыре банки подарил. Кулешов всю мансарду перекрасил.

- Ну, ты и дубина! - разозлился Мурыгин при одном упоминании о противном и жадном лейтенанте-туркмене. - Не уподобляйся "чурбаку" Ахмедке! Пошли в магазин. Увидишь - не устоишь. Обивка- гобелен зеленого, нет, скорее, изумрудного оттенка! Пора обставлять мебелью твою квартирку! К тому же, если я сегодня кресла не куплю, то завтра кто-нибудь точно уведет! Я отложил товар на два дня. Не удастся приобрести кресла, я тебе этого не прощу!

- А при чем тут я? Пойди в другую роту! Может там, кто найдется желающий. Гуляцкий, твой друг, пусть войдет в долю.

- Хм! Гуляцкий! У него в руках больше трешки нет, жена все до копейки отбирает, чтоб не пропил. Сам не пойму, на что парень пьянствует? Окончательный выбор пал на тебя, ты моя жертва. Пойдем в военторг!

Вовкина суета была понятна. В удаленный гарнизон мебель попадала далеко не каждый месяц, и даже не каждый квартал. Кто-то перехватит сейчас и жди, может быть, полгода.

По пути к магазину Мурыгин опять нахваливал цвет обивки, рисунок, ее качество. Войдя в торговый зал, он с порога объявил продавцам: "Девчата! Привел клиента, будем брать вещь". Никита под оценивающими взглядами женщин смутился, достал полтинник и оформил кредит. Кабала на шесть месяцев! Сотню послать жене на учебу, пятьдесят рублей в военторг, квартплата, партвзносы. Выпить не на что! Не то, что в кафе питаться!

Глаза Мурыгина светились счастьем. Задача, поставленная женой, выполнена. Лиля будет довольна. Вовка позвонил в роту, и примчавшиеся солдаты уволокли оба кресла. По доброте душевной и от избытка чувств, Вовка Мурыгин захватил заодно и новый диван Ромашкина, велел бойцам доставить в мансарду.