Тем не менее хотя за те 30 часов, что мы провели на полюсе, мой ум и был почти беспрерывно занят радостной мыслью о том, что мечта моей жизни сбылась, меня все же с пугающей отчетливостью посещало воспоминание о других временах - воспоминание о том дне три года назад - 21 апреля 1906 года, - когда после битвы со льдом, открытой водой и бурями возглавляемая мною экспедиция была вынуждена повернуть назад с 87°06' северной широты из-за недостатка продовольствия. Контраст между страшной депрессией того дня и блаженством нынешней минуты составлял отнюдь не самую последнюю приятную черту нашего кратковременного пребывания на полюсе. В мрачные моменты нашего возвращения на материк в 1906 году я говорил себе, что я лишь один в длинном списке исследователей, берущем начало в веках и включающем имена Генри Гудзона [69] и герцога Абруццкого, Франклина, Кейна и Мелвилла, - длинном списке мужественных людей, боровшихся и потерпевших поражение. Я говорил себе, что ценою лучших лет моей жизни я сумел добавить лишь несколько звеньев к цепи, ведущей с параллелей цивилизации к полярному центру, но что единственное слово, которое мне в конце концов суждено было начертать в книге моей жизни, это - поражение.
И вот теперь, четвертуя лед в различных направлениях от лагеря, я с трудом отдавал себе отчет в том, что после 23 лет борьбы и разочарований мне наконец удалось водрузить флаг своей страны в пункте, являвшемся объектом вожделений всего мира. Об этом нелегко писать, но я знал, что мы вернемся в цивилизованное общество с захватывающей приключенческой повестью, которую мир жаждал услышать на протяжении почти четырех столетий, - с повестью, которая будет рассказана под сенью звездно-полосатого флага флага, который в моей одинокой и уединенной жизни стал для меня символом родины и всего того, что я любил - и, быть может, никогда не увижу вновь.
Хотя те 30 часов, что мы провели на полюсе, были целиком заполнены маршами и контрмаршами по льду, астрономическими наблюдениями и записями, я все же улучил минуту написать жене на американской открытке, которую нашел зимой на корабле. У меня было обычаем на важных этапах путешествия на север писать такие письма, с тем чтобы, случись со мной что-нибудь серьезное, эти краткие сообщения могли попасть к ней через руки уцелевших. Вот содержание открытки, которую миссис Пири получила впоследствии в Сидни:
90-я северная параллель, 7 апреля.
Дорогая Джо!
Наконец-то я победил. Пробыл здесь день. Через час отправляюсь к вам домой. Привет ребяткам.
"Берт"
После полудня 7 апреля, выставив флаги и сделав несколько фотографических снимков, мы разошлись по своим иглу, чтобы немного поспать, прежде чем выйти в обратный путь на юг.
Спать я не мог, и два моих эскимоса - Сиглу и Эгингва, деливших со мной снежное жилище, судя по всему, тоже не могли успокоиться. Они ворочались с боку на бок, а когда, наконец, затихли, по их неровному дыханию я мог заключить, что они не спят. Хотя они не были особенно взволнованы накануне, когда я сказал им, что мы достигли цели, все же и они были в том радостно приподнятом настроении, которое не давало мне заснуть.
В конце концов я встал и, сказав моим людям и тройке, занимавшей другой иглу и тоже не спавшей, что мы можем попытаться достичь нашего последнего лагеря примерно в 30 милях к югу, распорядился запрягать собак и готовиться к отъезду. Гораздо разумнее было воспользоваться хорошей погодой для путешествия, чем беспокойно метаться на снежных ложах.
Ни Хенсона, ни эскимосов торопить не пришлось. Теперь, когда с работой было покончено, они, естественно, жаждали как можно скорее вернуться на сушу. 7 апреля в 4 часа дня мы покинули наш лагерь у Северного полюса.
Хотя я с предельной отчетливостью сознавал, что я оставляю у себя за спиной, я не медлил и не затягивал свое прощание с целью всей моей жизни. Событие свершилось: люди вступили на недоступную дотоле вершину мира, и теперь мне предстояла работа на юге - от северного побережья Земли Гранта нас отделяли 413 морских миль льда и, возможно, открытой воды. Всего лишь взгляд через плечо - и я повернулся лицом к югу, к будущему.
Глава 33
ПРОСТИВШИСЬ С ПОЛЮСОМ
Итак, 7 апреля в 4 часа дня мы покинули полюс. Я постарался, как мог, описать ту радость, которую испытал, достигнув этой отдаленнейшей точки земного шара, но, как ни велико было наше ликование, я покидал полюс не более чем с грустью, какую испытывает человек, говоря себе: "Этого места я уже больше никогда не увижу".
Наше удовлетворение по поводу того, что наконец-то мы отправились домой по обратному следу, несколько приглушалось отчетливым чувством тревоги перед тем, что нам еще предстояло. Наши планы в равной мере предусматривали не только достижение полюса, но и благополучное возвращение с него. Путешествие к Северному полюсу можно в известном смысле сравнить с проблемой, стоящей перед воздухоплавателями: оказывается, что летать не так уж трудно, гораздо труднее благополучно приземлиться.
Не следует забывать, что в экспедицию 1905-1906 годов с самом серьезной опасностью мы столкнулись не при движении на север, а на обратном пути от крайней северной точки нашего маршрута, когда подошли к неумолимой "Великой полынье", грозившей стать местом гибели всего нашего отряда. Не следует забывать и о том, что, даже после того, как мы благополучно пересекли "Великую полынью" и с превеликим трудом выползли на негостеприимный берег северной Гренландии, мы насилу спаслись от голодной смерти.
Такие невеселые воспоминания владели нами, когда мы повернулись спиной к полюсу, и смею предположить, что каждый из членов нашего маленького отряда задавался вопросом, не ждут ли нас и на этот раз такие же испытания. Мы нашли полюс, но суждено ли нам вернуться и рассказать о нашем открытии? Прежде чем выйти в путь, я в кратких словах разъяснил своим спутникам, что нам совершенно необходимо достичь суши до следующего сизигийного прилива. К этому надо приложить все усилия. Отныне нам следует побольше находиться в пути, поменьше спать и торопиться каждую минуту. Я предполагал совершить все обратное путешествие двойными переходами, то есть покрывать расстояние одного перехода на север, завтракать и пить чай, снова делать переход, спать несколько часов и опять выходить в путь. На деле вышло так, что мы совсем не намного уклонились от этого плана. Точнее говоря, мы изо дня в день за три перехода на юг покрывали расстояние пяти переходов на север. С каждым выигранным днем уменьшалась опасность того, что ветер и подвижки льда уничтожат обратный след. Область льдов чуть выше 87-й параллели область около 57 миль шириной - внушала мне серьезные опасения. Достаточно было 12 часов сильного ветра с любого направления, кроме северного, чтобы эта область превратилась в открытое море. Вот почему я вздохнул с облегчением, когда 87-я параллель осталась позади.
Возможно, читатель помнит, что хотя экспедиция 1905-1906 годов, как и нынешняя, вышла к полюсу с северного побережья Земли Гранта, возвращалась она по другому маршруту и вновь достигла суши у гренландского побережья. Это объяснялось тем, что лед, по которому мы шли, сильными ветрами отнесло далеко на восток от нашего первоначального маршрута. Однако на этот раз такой неприятности не случилось. След, по которому повторно прошли наши вспомогательные отряды, был по большей части легко узнаваем и хорошо сохранился. К тому же у нас было достаточно продовольствия для людей и собак, а что касается снаряжения, то им мы были обеспечены как для соревнований. Приподнятое настроение всех членов отряда также оказывало свое стимулирующее действие. Короче говоря, все нам благоприятствовало. Первые пять миль обратного пути мы мчались во весь опор. Затем мы подошли к узкой трещине, заполненной молодым льдом, где можно было попытаться измерить глубину океана - у полюса это оказалось неосуществимым из-за толщины льда. Мы прорубили полынью и вытравили 1500 морских саженей [2 км 745 м] проволоки, но дна не достали. При наматывании проволока оборвалась и вместе с лотом пошла ко дну. С потерей лота и проволоки деревянный барабан стал нам ни к чему, и мы выбросили его, облегчив сани Укеа на 18 фунтов. Первого лагеря, под 89°25' северной широты, мы достигли в хорошем темпе, и переход был бы просто приятен, если бы у меня не болели глаза из-за непрерывных астрономических наблюдений, проведенных накануне.
