«Если, – поправил себя Тир, – если станут».

Так было правильнее. До тех пор пока ему удается сдерживать наиболее злостных недоброжелателей, вероятность того, что ключи придется использовать, остается невысокой.

Стая на бреющем прошла над улицами, выделываясь от всей дури и показывая рогерцам такой класс группового пилотажа, что у разинувших рты горожан шапки падали с голов.

Эрик узнает – всех заставит отжиматься. Как же – нарушение правил воздушного движения. Тир и сам не любил нарушать правила, но если не выделываться, зачем вообще летать над городом?

Когда они летали все вместе, когда пять болидов, как один, совершали маневры любой сложности, проносились над самой землей, над застывшей рекой, ныряли под мосты и взвивались к черепичным крышам домов, все, кто видел их – кто замирал в восхищении, или вскрикивал от восторга, или бросал проклятие вслед мелькнувшим над головой машинам, – ясно и отчетливо понимали главное: эти – другие.

Другие.

Не такие, как все.

Сделав круг над замком, они сели во дворе.

Глядя, как слуги уводят болиды в небольшой ангар, Падре, еще не отошедший от залихватской удали полета, сказал, ни к кому не обращаясь:

– А вот высади меня в городе, на любой улице, и я потеряюсь. Мы же Рогер только сверху знаем.

– А нам его только сверху знать и надо, – уверенно ответил Риттер.

– Сверху лучше, – подтвердил Мал.

Тир с Шагратом воздержались от комментариев.

Тир изучил Рогер, как собственный дом, как любой город, в котором приходилось останавливаться надолго. Знал все входы и выходы, подворотни, проходные дворы, незапертые или плохо запертые входы в канализацию. Насколько ему было известно, Шаграт тоже не пренебрег ближней и дальней разведкой. Они оба готовы были бежать в любой момент. И оба наметили себе пути к отступлению.

Правда, Тир, если бы дошло до бегства, в первую очередь постарался бы уйти по воздуху. Оставлять Блудницу – это было на самый крайний случай. И даже в самом крайнем случае он не собирался оставлять ее навсегда.

Потом, в сопровождении лакея, они шли через замок. Мимо «Стальных», застывших на своем посту, как настоящие статуи из мертвого металла. И Шаграт вертел башкой во все стороны, изумлялся огромным помещениям, высоте потолков, никогда не виданным интерьерам. Он тыкал пальцем в развешенное на стенах оружие, приговаривая: «Ишь ты, какая хрень заковыристая!», он громко и с фантазией комментировал сюжеты гобеленов, он порывался надолго застрять перед резьбой по дереву и камню, чтобы разобраться, «что ж там накарябано?».

Тир его не одергивал. Только изредка подталкивал в спину, чтобы Шаграт не задерживал их слишком сильно. Он от души наслаждался чувствами лакея: недоумением, переходящим в обреченную покорность. Да-а, никто в замке Рогер не имел опыта приема в гостях живых орков. А вот Тир уже знал, как это бывает. Неплохо знал: Шаграт ночевал у него минимум раз в неделю.

Эрик встретил их в зимнем саду, вызвавшем у Шаграта только тихий, полузадушенный стон: цветущие кусты и деревья посреди зимы, да еще прямо в доме – это было уже чересчур для бедного орка. Но вместе с графом фон Геллетом по саду прогуливался светлый князь Мелецкий, и при виде его Шаграт более-менее оклемался, что выразилось в радостном:

– О! Глядите, Цыпу сюда тоже пустили!

Казимир облил орка презрением, Шаграт этого не заметил, Мал смутился, Падре безуспешно попытался притвориться, что он просто закашлялся, Риттер остался невозмутим, а Тир, фыркнув, отступил за спину Риттера, чтобы Казимир не видел, как он корчится от смеха.

Эрик только взглянул на Шаграта. Молча. Тот понял все сам: упал на пол и стал отжиматься, старательно считая.

На счете «двадцать» его сиятельство сказал:

– Достаточно. Больше так не делай. Пойдемте, господа диверсанты, будем подбирать вам экипировку.

Эту дверь в зимнем саду Тир видел и раньше. Она не бросалась в глаза, больше того, была скрыта шпалерой, увитой чем-то ползучим и ярко цветущим, но там, за этой дверью было что-то особенное, так что не заметить ее Тир не мог. Он и заметил. Однако ни разу не набрался наглости открыть. Это не означало, конечно, что он не разобрался с замком.

А теперь дверь перед ним открывал сам хозяин замка. На законных основаниях. Вот она – награда за проявленное терпение. Стучите, и вам откроется.

Эрик раздвинул зеленые побеги, приложил ладонь к панели, и дверь бесшумно повернулась в петлях. Стряхнув с обшлага пыльцу, Эрик первым шагнул внутрь.

Тир вошел последним.

На доли секунды, пока он перешагивал порог, стало не по себе. Но ощущение тут же прошло.

Эрик оглянулся, смотрел в упор, и Тир, словно отвечая на незаданный вопрос, сказал:

– Другое место.

Внешне ничего «другого» по эту сторону двери не было. Широкий коридор, такой же, как все другие в замке. Обшитый деревянными панелями, украшенный гобеленами и резьбой. Но не в замке находился этот коридор, не в Геллете. Вообще не в Саэти.

– Пузырь, – произнес Казимир, улыбнувшись.

Точнее, он сказал «поэк», и Тир этого слова никогда раньше… Хм, нет, видимо, все-таки слышал, раз перевел не задумываясь.

– Дед называет это «карман», – сказал Эрик. – Или «субмир». Пространство в пределах нашей реальности, но отделенное от нее… стенкой. – Он пожал плечами. – Примерно так. Дед умеет их находить или открывать, вот этот открыл и подарил мне. Пойдемте, дальше интереснее.

Дальше действительно было интереснее. Коридор заканчивался дверью, а за дверью была голая равнина и здания: то ли цеха, то ли склады – что-то явно нежилое.

– Полигон. – Эрик вел их к ближайшему зданию. – Мы испытываем тут магическое оружие. И оружие, которого в нашем мире просто нет. Тир и вы, князь, надеюсь, найдете в здешнем арсенале что-нибудь подходящее для себя.

Подходящее? Да у Тира, когда открылась дверь арсенала, глаза разбежались. Там было… там было все. Все, что можно себе представить, и еще столько же.

– Это вам не алебарды, – пробормотал он, войдя внутрь и отправившись в путешествие вдоль стеллажей и стоек, и чехлов, и ящиков, скользя взглядом по маркировкам, знакомым и незнакомым, принюхиваясь, присматриваясь, разве что не пробуя на язык. – Это вам не сарбаканы…

Казимир где-то позади хмыкнул с отчетливой насмешкой. Да и ладно. Имеет право.

Пороховое оружие. Винтовки. Автоматы. Пистолеты и револьверы. В его времена на Земле такое оружие считалось уже устаревшим, однако Тир знал его и умел пользоваться. И обрадовался сейчас, как будто встретил старых друзей.

А вот это взрывчатка. Рехнуться можно, здесь есть даже динамит и бикфордовы шнуры. Какая древность! Но древность – своя, привычная, почти родная.

Гранатометы. Минометы. Зенитные комплексы. Несколько секций – модели такие разные. И знакомы далеко не все. Но устроены все более-менее одинаково.

А вот это более знакомо. Ручное энергетическое оружие. Шокеры, парализаторы, игольники… на Земле считалось, что они предназначены не для убийства, а для самозащиты, для того, чтобы травмировать нападающего. Самое забавное, что с их помощью действительно нечасто убивали. Не умели пользоваться? Или не умели убивать?

О! Вот где серьезные игрушки. Вот они. Плазменные штурмовые винтовки «Перкунас». Из такой…

…из такой винтовки… импульсным зарядом…

Тир зажмурился.

Он не помнил.

Помнил.

Удар в спину. И огонь. Навсегда.

Он же мертвый, он давным-давно мертвый, его убили, сожгли, он…

– Суслик? – Его толкнули в бок, и Тир вернулся к реальности.

– Что? – спросил он спокойно, врастая в первую попавшуюся личину, в любую, лишь бы она не тряслась от страха перед огнем.

Не чувствовала себя мертвой.

– Чего застыл-то? – спросил Падре. – Интересное что-то нашел? Спроси меня, так я скажу, что на эти штуки смотреть-то страшно.

– Да. – Тир обернулся, нашел взглядом Эрика. – Эти винтовки, ваше сиятельство, они эффективны и просты в обращении. А как у вас с боеприпасами?