Б о л ю т и н. Не хочу. (Уходит.)
В а л я. Куда он пошел?
Я р о ш. Дров с ним попилим. (Уходит.)
В а л я. Безобразие! Умирающего от голода человека заставляет пилить дрова.
Г р е ч к а. Он еще ничего: не помирает.
В а л я. Этот Ярош ужасный.
Г р е ч к а. Обыкновенный себе мужчина; ничего.
В а л я. Он нарочно всю работу взвалил на Болютина.
Г р е ч к а. Он хочет, чтоб у Болютина аппетит взыграл.
Н о в и к о в. А по-вашему, уложить Болютина в постельку и плакать над ним: скушай, милый, ложечку за мамино здоровье?
В а л я. Так ведь он объявил голодовку!
Н о в и к о в. Подумаешь! На психологию бьет. Чтобы все кругом него танцевали. Что он хочет своей голодовкой доказать? Мы в лагере видали голодовку.
П а р х о м о в (приближается). Понимаете, Валечка, брали цинковое корыто, брали мерзлую картошку, немытую. Лопатой рубили картошку в корыте. На лопате земля. И варили без соли...
Г р е ч к а. Вот, ей-богу, поотстреливал бы некоторым людям языки и пустил гулять без языка.
П а р х о м о в. Все высказываются, а почему я...
Г р е ч к а. Зачем это вспоминать? Лестно, что ли? В автобиографию впоследствии впишешь, в каком тебя держали почете. (Вале.) Лично мне всякая диета на пользу. Вы можете себе представить, что до войны я весил сто девять кило?
В а л я. Ой! Я в жизни не весила больше сорока шести.
Г р е ч к а. А сто девять не желаете? Кто скажет? Сейчас талия - как у барышни.
В а л я. Как же вы на фронте со ста девятью килограммами?
Г р е ч к а. Воевал помаленьку.
Н о в и к о в. Первый был снайпер в батальоне.
В а л я. Первый снайпер? И дался в плен?
Н о в и к о в. В руку его ранило.
В а л я (Гречке). А до войны вы кем были?
Г р е ч к а. Угадайте.
В а л я. Руки у вас белые; вы не рабочий.
Г р е ч к а. Как считать...
В а л я. И не колхозник.
Г р е ч к а. Не колхозник.
В а л я. И не научный работник.
Г р е ч к а. Это нет.
В а л я. А кто?
Г р е ч к а. А я хлеб продавал. Возьмешь буханку... Сколько вам, гражданочка? Кило двести? Р-раз ножом и на весы - аккурат кило двести, гражданочка, получите... Из того хлеба, что через мои руки прошел, можно бы сложить небоскреб в пятьдесят этажей.
В а л я. До чего все разные... А вы, Василий Пантелеевич, кто?
Н о в и к о в. У меня квалификация шикарная - я метранпаж.
Ш а р а ф у т д и н о в (подходит, улыбаясь). Я тоже разный. Мы живем в Байрам-Али, - слышали Байрам-Али? Сад у нас, персики - вот такие золотые персики. Когда цветет сад - это белое облако стоит вокруг дома, утром встал, шагнул через порог - и ты в облаке... А когда стадо идет перед заходом солнца - это море идет, теплое море в розовом тумане...
Л у т с. Слушай. Молодой человек Коля. Коели. У тебя корова была?
К о е л и (задумчиво). Корова?
Л у т с. Была корова? Можешь ходить за коровами?
К о е л и. Велосипед у меня был, коровы не было. (Меркулову.) Опять побледнели - перевязать?
М е р к у л о в. Спасибо. Еще плотно держится. Я завтра работать выйду.
К о е л и. Это что - способ самоубийства?
М е р к у л о в. Ну вот... Мне просто лучше. А лежать здесь целый день одному - куда противней, чем мостить мостовую.
К о е л и. На морозе мостить. Прошу не забывать.
М е р к у л о в. Черт с ним.
К о е л и. На таком морозе, что пальцы липнут к булыжнику. И под метелью, прошу учесть. Метет в глаза и ноздри...
М е р к у л о в. Все равно. Ничего нет хуже этого безвоздушного пространства. Вы уходите, печка остывает, дверь на замке... И кажется умер и окостенел.
В а л я. Но это сумасшествие - вам идти на работу! Вы обязаны себя беречь! Вас жена ждет!
М е р к у л о в. Жена думает, что меня уже нет.
В а л я. Ничего подобного! Ждет, и смотрит в окошко, и бежит почтальону навстречу.
М е р к у л о в. Вы сказали - и я увидел наше окошко и крыльцо, по которому всходит почтальон, и дорожку к крыльцу... Дорожка в снегу; а когда я уходил, все было зеленое... Новый дом, знаете - на две квартиры, два крыльца, две семьи живут, - целый поселок такой при фабрике... Мы получили квартиру в прошлом году, до этого жили врозь - я в мужском общежитии, она в женском. Считанные дни вместе... Хорошо, что остался утешитель: сын.
В а л я. Большой?
М е р к у л о в. Небольшой. Должен был родиться... месяц назад.
В а л я. Почему непременно сын?
М е р к у л о в. Сын, сын. Конечно, сын... Если все прошло хорошо.
В а л я. Конечно! Все прошло чудно, конечно! Вернетесь, а там сынишка, Юрка или Вовка...
М е р к у л о в. Она хотела назвать Владимиром.
В а л я. Значит, Вовка. Чудные эти малыши...
Н о в и к о в. Эх, сидеть тут, сгнивать!.. Не дождусь я вас, Николай.
К о е л и. Как хочешь, конечно.
Н о в и к о в. Мы с Еремеевым считаем: надо двигаться в леса. Добредем до какого-нибудь партизанского отряда...
К о е л и. Двигайтесь.
Н о в и к о в. А ты?
К о е л и. Я дождусь Яроша. Мы пойдем к фронту Ярош нас выведет, я уверен. Он для этого и в старосты вызвался, и в руки всех забирает. Ты посмотри - он над каждым как наседка.
Н о в и к о в. Ласковая наседка, дай бог здоровья.
К о е л и. У всякой наседки свой характер.
Н о в и к о в. Тянет он...
К о е л и. Ждет, когда Александр Данилович сможет идти.
Н о в и к о в. А он сможет идти?
Коел и. Сможет.
Г р е ч к а (подходит). Поотстреливал бы я всем языки.
Н о в и к о в. Слух же у тебя, черта.
К о е л и. Снайперский.
Г р е ч к а (присаживается возле них на корточки) Послушайся меня, Василь...
Н о в и к о в. Тебя слушать - издохнешь тут сто раз.
Г р е ч к а. Василечек ты мой дорогой, нельзя уходить до весны. Ты посмотри, что за зима. Зима для нашего брата немилосердная.
Н о в и к о в. Тоже вроде Болютина - за жизнь свою драгоценную цепляешься?
Г р е ч к а. А что ж! Моя жизнь действительно стоит дорого. Поскольку она одна - как же не драгоценная? И, ясно, желательно ее израсходовать толково; а задарма, замерзать на дороге немцам на смех... И, кроме того, хлопцы, ах, хлопцы...
Н о в и к о в. Что еще скажешь?
Г р е ч к а. Арсенал. Под боком. Вражья база. Какой объект! Сегодня опять бесконечно разгружали грузовики. Готовенькая смерть, в упаковочке смерть - нашим на голову... И мы тут сидим - рядом - столько грамотных мужиков!.. Да неужели мы ничего не сумеем сочинить?
Н о в и к о в. Арсенал! Арсенал, брат, голыми руками не возьмешь.
Тем временем вернулись Я р о ш и Б о л ю т и н.
В а л я. Болютин! Я вам дам хоть кусочек хлеба!
Б о л ю т и н. Спасибо, не надо мне кусочка, не нуждаюсь я в вашем кусочке.
В а л я. Так возьмите все три порции и наешьтесь наконец, что за глупости!
Б о л ю т и н. Слушайте, отстаньте от меня, пожалуйста!
К о е л и. Получили?
В а л я. Умрет у всех на глазах, очень интересно...
Н о в и к о в. Не беспокойтесь: если бы очень захотел умереть - нашел бы тыщу способов.
В а л я. Все-таки вы к нему безжалостные.
Н о в и к о в. Что заработал, то и получает.
Я р о ш. Болютин.
Б о л ю т и н. Что?
Я р о ш. Сходи воды принеси.
Б о л ю т и н. Хорошо. (Уходит.)
П а р х о м о в. Где гуляли сегодня, Валечка?
В а л я. Я не гуляла. Я ходила за хлебом.
П а р х о м о в. И какие достижения?
В а л я. Дали на сегодня. Сказали - больше не дадут Сказали - в Гдове дадут следующий раз.
Л у т с. Вот: думать надо. Всё ля-ля-ля и ха-ха-ха, а надо думать.
В а л я. Я думаю, думаю...
Л у т с. Будешь служанка, большая важность. Ты - служанка, я полицейский. Война все перепутала. Война кончится - придем и скажем: разберите нас, где кто... Хозяйка хорошая, ботики даст тебе и шаль.
В а л я. Хорошо, хорошо...
