"НАДЕЖДА МИЛОВАНОВА"
("ВЕРНОСТЬ")
Впервые: Звезда. 1967, No 10, под названием "Верность". Пьеса имеет также и третье название - "Поговорим о странностях любви...". Под этим последним названием включена в одноименный сборник пьес Пановой 1968 г. В прижизненном собрании сочинений (1970) напечатана под двойны" заголовком "Надежда Милованова" ("Верность"). По словам Пановой, все три названия "соответствуют содержанию пьесы, так что я ни разу не стесняла право театров выбирать для постановки любое" ("О моей жизни...". С. 253).
По поводу центральной героини пьесы Надежды и ее спутника Панова написала в воспоминаниях: "...Между этими двумя людьми обязательно должна была, показалось мне, быть самая большая и святая любовь, и носительницей ее должна была стать главным образом женщина, которой я тут же отдала фамилию Миловановой, о ее спутнике же даже не упоминается, какая у него там была фамилия. Писалась пьеса легко, и судьба у нее была не тяжелая" (там же. С. 254).
Первая постановка пьесы ("Верность") была осуществлена Драматическим театром им. М. Горького в 1964 г. (г. Горький). Режиссер спектакля Г. Меньшин, художник А. Юрков. В роли Надежды Миловановой выступила артистка В. Долматова.
Премьера "Надежды Миловановой" в Москве состоялась в январе 1968 г. на сцене Центрального Театра Советской Армии (режиссер Н. Мокин, художники Н. Сосунов и В. Лалевич). Роль Надежды Миловановой исполнила Л. Касаткина. В спектакле были заняты: А. Миронов, Н. Пастухов, Н. Солдатова, В. Капустина, С. Дик, Н. Вилькина, Н. Белобородова и др. Главный режиссер ЦТСА А. Попов перед началом гастролей в Ленинграде особо отметил репертуарное значение этой пьесы Пановой, насыщенной, по его словам, "тонкими наблюдениями над некоторыми явлениями современной жизни" (П о п о в А. Новая встреча со старыми друзьями // Веч. Ленинград. 1968, 5 марта).
Под названием "Поговорим о странностях любви..." пьеса Пановой была поставлена в Новосибирском театре "Красный Факел". "Надежда Милованова" ("Верность") ставилась за рубежом - в столице Ирландии Дублине.
"ТРЕДЬЯКОВСКИЙ И ВОЛЫНСКИЙ"
ИСТОРИЧЕСКАЯ ДРАМА
Впервые: Нева. 1968, No 6; Поговорим о странностях любви... Пьесы. Л., 1968.
За три года до публикации пьесы Панова подтвердила в печати: "Давно занимает меня драма русского поэта XVIII века Тредьяковского. И при жизни, и после смерти горьким его уделом была несправедливость. Вот об этой-то фатальной судьбе мне хочется рассказать в пьесе" (Веч. Ленинград. 1965, 19 марта).
Драма "Тредьяковский и Волынский" вызвала спор при появлении в печати, затронувший суть исторической концепции пьесы и авторского освещения главных ее фигур (см.: О с е т р о в Е. Бедный Тредьяковский // ЛГ. 1968, 17 июля; О р л о в Вл. Необоснованные упреки // ЛГ. 1968, 31 июля).
В основе сюжета "Тредьяковского и Волынского" известные события русской истории первой половины XVIII в., связанные с возвышением и падением родовитого вельможи, родственника Петра I Артемия Петровича Волынского (он был женат на двоюродной сестре царя А. Л. Нарышкиной), занявшего при царице Анне Иоанновне важнейший государственный пост кабинет-министра. Способный политик, вступивший в тайное соперничество с самим герцогом Бироном, ближайшим лицом императрицы, Волынский отличался грубостью характера и самодурством, которое не раз испытывали на себе его подчиненные. Жертвой этого самодурства стал однажды и русский поэт Василий Кириллович Т р е д ь я к о в с к и й (1703 - 1768), униженное положение которого в обществе и при дворе не соответствовало его крупным заслугам перед отечественной литературой и просвещением.
Всевластный временщик Бирон дал ход жалобе секретаря "де сиянс академии", пиита В. К. Тредьяковского, который был жестоко избит Волынским за какую-то оплошность, допущенную при сочинении виршей для шутовской свадьбы в Ледяном доме. Поводом для следствия послужил также донос близкого Волынскому человека дворецкого Василия Кубанца.
Политическая расправа над Волынским и публичная казнь осужденных произвели чрезвычайное впечатление в столице и во всем русском обществе. Эта акция явилась как бы кульминацией ненавистной всем бироновщины, очень скоро низвергнутой после смерти в том же 1740 г. императрицы Анны Иоанновны. При новой царице Елизавете Петровне, в пользу которой будто бы действовал Волынский, были возвращены из ссылки и восстановлены в правах его дети. А во второй половине XVIII в., при Екатерине II, состоялась полная гражданская и политическая реабилитация казненного кабинет-министра А. П. Волынского (см.: К о р с а к о в а Д. А. Артемий Петрович Волынский и его "конфиденты" / Из жизни русских деятелей XVIII века. Казань, 1891. С. 329).
Сочувствие Волынскому как жертве бироновской тирании и официальное признание его невиновности Екатериной II, осуществившей отчасти государственные реформы, им намеченные, послужили источником литературной идеализации личности Волынского и далеко идущих истолкований его прогрессивной роли в русской истории. Как патриота-гражданина и тираноборца рисовал Волынского декабрист К. Ф. Рылеев в своих стихотворениях "Волынский" и "Голова Волынского, или Видение императрицы Анны". В романтическом духе Волынский был изображен и в популярном романе И. И. Лажечникова "Ледяной дом" (1835).
Причины возвышения Волынского, ставшего кабинет-министром при Анне Иоанновне, логика его временного союза с Бироном, переросшего затем в соперничество с ним, остались в романе Лажечникова непонятыми с исторической точки зрения, а сама фигура главного героя поднята на котурны и поэтически приукрашена. На это расхождение с исторической истиной, при всех литературных достоинствах и остроте замысла "Ледяного дома", одним из первых обратил внимание Пушкин. (См.: П у ш к и н А. С. Полн. собр. соч. в 10 т. Т. 10. М., 1958. С. 555 - 556).
Документальные публикации по делу Волынского и обстоятельные исследования его биографии уже во второй половине XIX в. почти ничего не оставили от романтической легенды об идеальном государственном муже и бескорыстном патриоте, действующем из высших соображений.
Волынский был плоть от плоти той деспотической системы, которую он с негодованием обличает в романе Лажечникова. При незаурядном уме и несомненных политических способностях, он в нравственном отношении мало чем отличался от других фаворитов послепетровского времени. Та же неразборчивость в средствах, то же корыстолюбие, тот же деспотизм и жестокость, та же надменность в отношениях с низшими и пресмыкательство перед высшими. Без этих качеств Волынский никогда не достиг бы верхних ступеней государственной иерархической лестницы.
В процессе работы над драмой "Тредьяковский и Волынский" Панова тщательно изучила основные исторические источники, относящиеся к теме; в ее подготовительных материалах и черновиках сохранились выписки из старых работ И. И. Шишкина, Д. А. Корсакова, Ю. В. Готье, посвященных Волынскому, а также из трудов советских историков, занимавшихся изучением XVIII в.
Создавая драматический образ своего Волынского, Панова стремилась сохранить верность "истине исторической" (Пушкин), причем Соблюсти ее не только в деталях, в точном биографическом контуре личности героя, но прежде всего в общей художественной трактовке послепетровского времени, для которого и Волынский, и Бирон, и Тредьяковский представлялись драматургу фигурами характерными, чтобы не сказать символическими.
Взаимоотношения Тредьяковского и Волынского имеют в пьесе драматический смысл, совершенно обратный тому, какой усматривал в этом сюжете И. И. Лажечников.
Оскорбительная насмешка над Тредьяковским - едва ли не главный нравственный промах "Ледяного дома", еще более несправедливый исторически, чем чрезмерная идеализация Волынского. Тредьяковский, по Лажечникову, педант, образец "бездарного труженика учености", человек суетливый, мелкий, завистливый, приложивший руку к гибели Волынского и тем будто бы отплативший черной неблагодарностью за многие милости своего покровителя.
