Я еще не встречал хекмдара более сердечного, мудрого, приветливого, образованного и знающего, чем Кызыл-Арслан.
На второй день после моего приезда в Тебриз сюда пожаловал знаменитый восточный поэт и ученый Захир Ибн-Тахир-Ибн-Мухаммед Фаряби. Он приехал в гости к Кызыл-Арслану и был встречен во дворце как встречают только великих хекмдаров.
Сегодня наш обед прошел в обществе ученых, философов и поэтов, среди которых были Мюджирюддин Вайлаканлы, Хадже Джалал Даракани, Хаким Сузени Самарканди, Хадже Махмуд Шахсанджан, Рашидуддин Ветват и другие. За трапезой в одной стороне сидели политические деятели, в другой - философы, в третьей - ученые и поэты. Дело в том, что сам Кызыл-Арслан пользуется славой и политика, и философа, и ученого, а также поклонника поэзии и литературы.
С разрешения элахазрета я хотел бы задержаться во дворце Кызыл-Арслана еще на несколько дней, дабы насладиться этой богатой духовной жизнью. Не думаю, что есть на свете человек, который бы, поговорив с Кызыл-Арсланом около часу, не полюбил его.
Ко мне он относится как к родному сыну и лично следит за моим покоем и удобствами. Он неоднократно просил меня передать в этом письме искренние приветы элахазрету Хагану".
Прочитав письмо сына, хаган Абульмузаффер принял решение в корне изменить свое отношение к Кызыл-Арслану. Он также обратился к Низами с письмом, в котором извинялся и просил вторично привезти в Шемаху поэму "Лейли и Меджнун".
Поэт ответил ему, что не может покинуть Гянджу из-за болезни и отправил в Шемаху поэму "Лейли и Меджнун" со своим сыном Мухаммедом.
ГАТИБА И КЫЗЫЛ-АРСЛАН
Азербайджанцы, освобожденные из шемахинской тюрьмы, разнесли по всему Арану весть о том, что они получили свободу в результате настойчивых требований Кызыл-Арслана.
В деревнях и городах Северного Азербайджана превозносили Кызыл-Арслана и проклинали эмира Инанча. На улицах Гянджи и даже у самого эмирского дворца можно было услышать брань по адресу правителя города.
Более всего эмир Инанч был встревожен тем, что ширваншах Абульмузаффер послал делегацию в Тебриз.
Эмиру Инанчу не оставалось ничего другого, как опять обратиться с письмом к дочери в Хамадан. Так он и сделал. Прежде, обращаясь к ней, он писал: "Моя дорогая дочь Гатиба!" -теперь же письмо начиналось иначе: "Великая мелеке!".
Дальше эмир Инанч писал:
"Как только получишь это письмо, сейчас же поговори с элахэзретом атабеком о новой беде, которая обрушилась на Северный Азербайджан.
Кызыл-Арслан не дает мне возможности бороться за процветание страны. Он созвал в Тебризе мюшавирэ для разрешения спорных вопросов между Ширванским государством и Араном. Сейчас из Шемахи в Тебриз едет делегация ширваншаха.
Если действия Кызыл-Арслана увенчаются успехом, мое пребывание в Азербайджане сделается невозможным. Если элахазрет атабек не примет никаких мер, немедленно выезжай в Багдад и расскажи обо всем своему деду светлейшему повелителю правоверных.
Ты должна заставить элахазрета атабека поверить в то, что все выпушенные по настоянию Кызыл-Арслана из ширванской тюрьмы узники - его враги. Если бы элахазрет позволил, мы бы сейчас вновь схватили и бросили за решетку тех, кто был выпущен из ширванской тюрьмы, - ведь они все бунтари и изменники.
После разговора с элахазретом атабеком сейчас же напиши мне, что он тебе ответил".
После обеда атабек Мухаммед был пьян. В последнее время он сильно пристрастился к вину.
Хекмдар спал, прижавшись головой к обнаженной груди Гатибы.
В комнату на цыпочках вошла Себа-ханум и, передав мелеке доставленное от эмира Инанча письмо, так же тихо удалилась.
Прочитав письмо, в котором отец писал, что Кызыл-Арслан вершит делами в Азербайджане, не считаясь ни с Багдадом, ни с Хамаданом, Гатиба залилась горькими слезами. Ее душил гнев, сердце взволнованно билось. Но это не нарушило сна лежащегося на ее нежной белой груди атабека.
Наконец, он проснулся и уставился на жену затуманенным взором. В нем опять пробудилась животная страсть. Желая распалить молодую женщину, атабек, как маленький ребенок, припал губами к ее груди. Однако, почувствовав, что жене не до нежных услад, сел на тахте, потянулся и протер заспанные глаза.
- Что с тобой, прекрасная Гатиба? - удивленно спросил он - нашла время плакать!..
Гатиба зарыдала еще сильнее.
-- Ты скрыл от меня одну горькую истину!..
- Какую истину?
- Ответь мне, кто правит салтанатом, ты или Кызыл-Арслан? Кто владыка салтаната?
Гатиба допустила большую оплошность, - ей не следовало задавать подобные вопросы, пребывающему во хмелю мужу. Вино делало атабека упрямым и несговорчивым.
Хекмдар был хорошо осведомлен о событиях в Северном Азербайджане. Кызыл-Арслан своевременно сообщал ему обо всем. Знал атабек и о начавшихся в Тебризе переговорах между представителями ширваншаха и Кызыл-Арслапом. Ему было также известно, что наследный сын Абульмузаффера является в Тебризе по существу не гостем, а заложником. Кроме того, Кызыл-Арслан прислал брату список азербайджанцев, которые были освобождены из ширванской тюрьмы.
Кызыл-Арслан разоблачил в своем письме атабеку Мухаммеду лживую, двуличную политику эмира Инанча и доказал, что он, спасая свою голову, предал интересы государства и народа.
- Мелеке должна знать, что владыки салтаната - сыны Эльдегеза, ответил атабек жене. - Они и вершат всеми делами в салтанате. Все же остальные - их слуги, подручные, их
подданные.
- А я кто? - спросила Гатиба, утирая слезы.
- Ты моя жена, близкий мне человек. Я полюбил тебя и женился на тебе. Но отдать за это взамен твоему отцу часть империи я не могу. Тебя никто не отстраняет от дел. Мы - и я, и Кызыл-Арслан - поддержим любое твое разумное предложение, направленное на счастье и благополучие нашего народа, нашего салтаната. Однако ты не должна забывать, что в Азербайджане правит одна династия - династия Эльдегезов. Твой сын тоже дитя этой династии. В Азербайджане не существует династии эмира Инанча. У меня в салтанате есть сотни таких правителей, как твой отец. Достоинство его лишь в том, что он отец Гатибы. Но если он вздумает позариться на трон атабека, я, атабек Мухаммед, раздавлю его, как раздавил правителя Рея, О чем ты хочешь спросить меня еще?
Гатиба печально покачала головой.
- Увы, не одна я такая несчастная! Нас, бедных женщин постоянно обманывают. А все потому, что мы судим о мужчинах по их внешности, не зная, что у них на сердце. Свое истинное лицо мужчина начинает показывать лишь после женитьбы. Если ты утверждаешь, что я тоже имею право участвовать в управлении государством, то вот мое мнение: твой брат проводит в Азербайджане неправильную политику. Игра, которую он затеял с ширваншахом, чревата бедой для Азербайджана. Люди, освобожденные по настоянию Кызыл-Арслана из ширванской тюрьмы, опасные вольнодумцы и бунтари. Они ведут борьбу не только против хекмдаров Ширвана и Азербайджана, но вообще против всех владык.
- Кызыл-Арслан поступил мудро,- возразил атабек жене.- Враги моего брата, противники его действий - недруги моих подданных. Ты, Гатиба, должна благодарить Кызыл-Арслана за то, что он продолжает держать на посту правителя Гянджи твоего отца, несмотря на его явно предательские действия. Смотри на вещи разумно! Подумай хорошо, кто посмеет осудить Кызыл-Арслана, если он в один прекрасный день вздернет на виселицу эмира Инанча за его враждебные дела?! Кто посмеет наказать за это моего брата? Ты считаешь себя законной мелеке нашей империи, - так неужели тебе не стыдно упоминать имя своего отца?! Кто еще принес столько бед своей родине?! Он сдирает семь шкур с азербайджанского народа. И, несмотря на это, Кызыл-Арслан держит его на посту правителя Гянджи из уважения к тебе. Отдать на произвол одного самодура несколько миллионов людей - это с нашей стороны непростительное преступление по отношению к азербайджанскому народу. Стоит нам с Кызыл-Арсланом на неделю лишить твоего отца нашего покровительства, и азербайджанцы вышвырнут его из Гянджи. Я считаю, пора положить конец этому безобразию. Отец твой уже стар, все, что можно было сделать в жизни, он уже сделал. Пора старику на покой. Я подарю ему имение в красивом уголке страны, назначу щедрое жалованье. А захочет жить в Багдаде - велю воздвигнуть для него роскошный дворец!
