Сергунько откликнулся и Андрей, не разбирая дороги, бросился бежать на голос.

Они встретились на лесной дороге. Валерий освободил его от веревок.

Андрей рассказал Валерию обо всем, что произошло с ним и Тихоном, и, в свою очередь, узнал от Валерия, каким образом тот нашел труп Флегонтова и поймал офицера.

Связанный офицер неподвижно, точно тюк, лежал рядом с мертвым Флегонтовым.

- И этот тоже убит? - шепнул Андрей, кивая на офицера.

- Говорю тебе: живого схлопотал. Здоровый! Задал хлопот! Погонялись мы за ним в кустарнике... Он, видимо, за тобой бежал.

- Видимо, - прошептал Андрей.

Его трясло, он стыдился этого, мысли путались в голове. Больше всего ему хотелось сейчас поскорее добраться до Чамовской.

- Кто же еще там был? - спросил его Валерий.

- Трое солдат... Какой-то тип в крагах, главная сволочь...

- Теперь понятно. Они, как зайцы, стрекача дали. Мы стреляли им вслед.

- Пойдем поищем Тихона, - предложил Андрей. Сергунько сдвинул фуражку набок и почесал висок.

- Нет, мы сейчас его не найдем! Флегонтов мне попался потому, что я видел, как он бежал... Я как раз выскочил из лесу, прямо на выстрелы. Тебя-то я не видел, а его видел.

Они помолчали. Андрей вздохнул: - Эх, батька...

- Старик выкрутится, - уверенно сказал Валерий. - Не тронут его. При нем ведь ничего не было?

- Ничего. Все листовки у меня.

Валерий прислушался. На тропе раздался стук копыт и скрип телеги, перекатывающейся по ухабам. - Наши? - шепотом спросил Андрей.

- Наши, - ответил стрелок, стоявший по середине дороги.

- Как же все-таки быть со стариком? - настаивал на своем Андрей.

- Теперь искать его бессмысленно, - сказал Валерий. - Прошло уже около часа. Ясно, что его увезли на тот берег, в Усть-Важское.

Лежавший на земле офицер закричал. Андрей и Валерий подбежали к нему. Валерий чиркнул спичкой, осветив искаженное страхом лицо пленного. Красные веки офицера вспухли, пшеничные усы казались приклеенными на посиневшем от натуги лице. Он плакал и что-то умоляюще бормотал, видимо, боясь, что его сейчас расстреляют. Но ни Андрей, ни Валерий не понимали его.

- Смотри у меня, - прикрикнул на пленного Сергунько. - Я тебе мигом рот заткну!

Он ударил кулаком по кобуре. Офицер затих. Подъехала телега с бойцами и возницей. Пленного положили посредине, сами сели по бокам, и телега тронулась.

Офицер оказался американцем. Он назвался лейтенантом Питмэном. Комната, где его допрашивали, принадлежала учителю. В ней стояли старенький диван, письменный столик и фикус в деревянной кадке.

За столиком, спиной к свету, сидел Фролов. Он допрашивал пленного лейтенанта, сидевшего напротив него на самом краешке табуретки. Справа на другой табуретке, не спуская глаз с офицера, застыл Воробьев. На протяжении всего допроса он ни разу не шевельнулся. Павлин пристроился в углу дивана. Боец с винтовкой, стоявший около школьной карты России, холодными серыми глазами следил за офицером.

Лейтенант Питмэн был бледен.

Рассказывая о себе, он тупо глядел на свои грязные башмаки из красной кожи с утиными плоскими носами, на забрызганные грязью обмотки, на поцарапанные во время бегства руки. Ему все время вспоминались слова его непосредственного начальника, уверявшего, что большевики расстреливают всех пленных англичан и американцев. Ни о чем другом лейтенант Питмэн сейчас думать не мог.

- Вы утверждаете, что были в Мурманске и Архангельске, - говорил Фролов, перебирая отобранные у пленного документы. - Так? И что только вчера прибыли в Усть-Важское?

- Да, все это так, - отвечал Питмэн. - Я прибыл только вчера и ничего не знаю... Клянусь вам!

- Кто этот человек в крагах, что был с вами?

- Не знаю.

- Позвольте, но вы же не на прогулку отправлялись? - сказал комиссар. Это было бы слишком глупо - брать с собой людей и не знать, кто они.

- Я знаю только, что он из контрразведки.

- Но его фамилия?.. Фамилия человека в крагах?

- Я не знаю... Клянусь вам... - пробормотал американец. - Это русский.

- Это не русский, а один из купленных вами (Фролов все время сдерживался, однако сейчас невольно повысил голос). Говорите фамилию! Вы обязаны были ее знать.

Офицер подался назад и обхватил руками голову:

- Я не помню! Голахти... Что-то вроде этого... Его фамилию мне не называли.

- Кто начальник контрразведки? Английский или американский офицер?

- Американский... Но я его не знаю... Я только вчера прибыл. Я простой офицер полевой разведки и никогда не участвовал в таких делах, - голос лейтенанта сорвался.

- Послушайте, вы же не ребенок... Как фамилия начальника контрразведки?

- Может быть, это выглядит глупо, но я действительно не знаю, пролепетал Питмэн. - Это ужасно...

Но я не знаю! Как только я прибыл, меня сразу послали... - У него, вырвался стон. - Простите меня, умоляю вас... Я лично не имею никакого отношения к контрразведке, клянусь богом!

- Чем вы это докажете?

- Я вам все расскажу... Все, что нужно... Все, все! Но о контрразведке я ничего не знаю. Я только офицер полевой разведки! Я простой офицер полевой разведки, - чуть не плача повторял он.

Даже не зная английского языка, нетрудно было понять смысл этой сцены.

- Все ясно, Павел, - усмехнулся Павлин, поднимаясь с дивана. - Показала себя Америка!

Не глядя на Питмэна, комбриг вышел из комнаты.

Допрос продолжался.

Питмэн сообщил, что в устье Ваги на днях был перевооружен большой пассажирский пароход "Опыт".

- По существу, это наша главная батарея, - рассказывал он. - Она состоит из шести орудий! Калибр - семь три четверти дюймов и восемь дюймов.

- Какие суда входят в англо-американскую флотилию? - спросил Фролов.

- В состав Северодвинской флотилии входят: броненосная лодка "Хумблер", четыре монитора, речные канонерские лодки "Кокхефер", "Глоувворн", "Крикет", "Херчхебенс", "Сигала" и несколько тральщиков... - ответил Питмэн. - В операции на Ваге будут участвовать плоскодонные мониторы... Вооружение их следующее... - он назвал количество орудий и перечислил калибр.

- Какие отряды находятся в районе Усть-Ваги? Большинство иностранных отрядов, находившихся в этом районе, по сообщению Питмэна, состояло из американцев.

- Но есть и англичане...

Он назвал номера батальонов и подтвердил данные предыдущей разведки, рассказав, что на правом берегу Двины, у селения Ростовского, кроме белых частей, находятся еще и шотландцы.

- Очень сильный отряд... С полевыми орудиями!

Когда допрос кончился, пленного увели на комендантский пароход. Ночью его отвезли в Котлас. А из Котласа всех пленных иностранцев отправляли в Москву.

И комиссар и Воробьев были довольны результатами разведки. Воробьев даже сказал комиссару:

- У этого твоего Сергунько, Павел Игнатьевич, прямо собачий нюх... Ей-богу! Взял, кого надо!

В каюту к Виноградову зашел Фролов. Павлин только что умылся, лицо у него было еще мокрое, он вытирал его полотенцем.

- Увезли пленного? - спросил Павлин у военкома. Фролов усмехнулся:

- Увезли... Под конец снова чуть не расплакался... Боялся, что его расстреляют на месте.

- А я бы и расстрелял, если бы не приказ из Москвы, - с усмешкой сказал Павлин. - Патентованная гадина!

Наступила пауза.

- А как Тихон? - спросил Павлин. - Так и не нашелся?

- Пока нет, - ответил Фролов. - Латкин с разведчиками пошли к Шидровке. Может быть, что-нибудь узнают.

Павлин бросил полотенце на койку.

- Что это ты всюду Латкина суешь? Кто его знает, вдруг из него в самом деле ученый выйдет? Неужели нельзя держать его при штабе?

- Нельзя... Он категорически отказался.

- А Сергунько тоже с ними?

- Нет. Сергунько принимает роту. В дверь постучали.

- Войдите, - крикнул Павлин.

В каюту вошел вестовой Соколов. Он привез с левого берега телеграммы и местные газеты, в сокращенном виде излагавшие сообщение о заговоре представителя английского правительства Локкарта. В центральных газетах это сообщение появилось 3 сентября. Вот что в нем говорилось: