Литмир - Электронная Библиотека
A
A

- Не любишь, падла, - констатировал красногвардеец и побежал догонять отряд.

- Осторожно, двери закрываются! Следующая станция - Кабздец! почему-то произнес осел, но дальше он не сбился с обычного перечисления: Портвейн, Водка, Пиво, Коньяк, Портвейн, Водка, Пиво, Коньяк, Портвейн, Водка, Пиво, Коньяк, etc.

У DJ Gra они смогли отобрать только полбутылки пива. Причем тот не хотел отдавать.

- Вот и все, - сказал Бух. - Больше алкоголя в Лесу нет.

- Нам больше и не надо, - мечтательно сказал Питачок.

- Коньяк, Портвейн, Водка, Пиво, - сказал, перебивая это закрывающимися дверями, Ё.

Они сидели в засаде под невысоким песчаным обрывом неподалеку от Трех Сосен. Из-за спины от нагревшегося за день чистого речного песка веяло теплом. Все имевшиеся в Лесу бутылки были составлены у их ног. Было тихо.

Даже Ё, остановившись, перестал подражать метрополитену имени Ленина и орать истошным голосом названия несуществующих станций.

Впрочем, может, они уже существуют, просто их не успели переименовать. Ведь есть же в метрополитене имени Ленина станция Пьянь мерзкая -- на Филевской линии. И в Питере тоже есть - на 2-й.

Кстати, осла забыли распрячь.

- Думаешь, придет? - спросил Питачок.

- Уверен, - ответил Бух.

- А если она придет, что мы будем делать?

- Мы скажем АГА, блин, - ответил неизвестно откуда припледшийся (на самом деле известно - из Норы, откуда же еще?) Кролик.

- Ага, - сказал Питачок неуверенно. - Блин.

Было тихо и тепло. Закатное предвесеннее солнце все еще не превратилось в розовый холодный помидорчик. Оно сияло. А надгробие в виде пышного злато-голубого театрального занавеса, укрывающего могильный холм, ярко блестело в его лучах. Могильный памятник был выполнен в виде объемной мозаики, и золотые кусочки смальты просто резали глаза.

Бух был уверен, что минуту назад никакого надгробия поблизости от их песчаного обрывчика не было.

- Рудольф Нуреев, - сказал вдруг Ё. - А Бунин здесь же, неподалеку.

Неподалеку по набережной как раз прошел Бунин - с палкой, в котелке и еще с бородкой. Приятный господин.

- А меня по дороге сюда чуть чечены не захватили, - сказала Сава, садясь рядом. Она опять была с забинтованным крылом. - Бородатые, чисто звери. Перехватывали управление на металлургическом комбинате и меня чуть еще не перехватили. Еле ушла. Летать-то пока не могу.

- Плоть времени разрывается, Питачок, - сказал Бух. - Вот.

- Да ладно, Винни, прорвемся, - тревожно ответил Питачок.

- Уже прорвались, - сказал Бух. - Плоть времени разрывается, тьма наползает. Это как у Толкина. А откуда я знаю про Толкина? Прорыв. Или обрыв.

С песчаного обрывчика у них за спинами скатился DJ Gra.

- Толкин - атом! - сказал он и сел рядом. - Чума! Ленин! Круче Пелевина! Круче Матрицы!

- Хуз зе фак из пелевин? Энд вот зе фак из мейтрикс? - ответила Сава, и повисло молчание.

И так Все сидели (действительно Все, потому что подтянулись родственники и знакомые Кролика) и слушали рассуждения Буха.

- Когда я еще не был медведем... Да, когда я еще был медвежонком, я был уверен, что нет ничего, что есть. То есть мир кончается за теми вон деревьями, что закрывают горизонт, сам горизонт - кем-то нарисован, родители просто успевают вернуться в кровать, когда я захожу к ним в спальню, а если резко обернуться, то ничего не увидишь. Я был идеалистом.

- И я, - сказал Ё, но его никто не слушал.

- Идеализм - это когда думаешь обо Всех хорошо, - сказал Питачок, но Все его тоже не слушали.

Теперь уж действительно Все, потому что оказалось, что в сидячей толпе знакомых родственников Кролика сидит и Белая Белочка. И поднимающийся вечерний ветерок поигрывает седыми пушинками ее хвоста.

- Став старым пьющим медведем, - продолжал Бух, - я не переставал думать, почему я им стал. Я наблюдал за другими пьяницами и за собой тоже. И сделал вывод о том, что опьянение - это попытка вернуть себя в счастливое младенческое состояние. Кстати, если есть безалкогольное пиво, значит, бывает и безалкогольное пьянство?

- Блин! Он опять начал задавать вопросы! - вскричал Кролик.

- Да он, е-мое, костоеда какая-то, - проворчал Ё.

- Точнее - Кастанеда, - резюмировала Сава.

- Ви не дадавйт касподин медвет сказат, - сказала Белая Белочка удивительно неприятным резким голосом.

Все замолчали. Довольно долго молчал и господин медведь.

- А потом я понял, что все не совсем так, - наконец, заговорил он. - То есть все совсем не так. Не так все обстоит. А если точнее, то ничего вообще не обстоит. Ничего нет! То есть все есть, но в виде иллюзии. Иллюзия держится во времени, как картинка из диапроектора держится на простыне. Но плоть времени протирается, дырявится и разрывается, и в картинке появляются новые детали.

И Бух опять замолчал.

- Винни, я конечно, согласен, что ничего нет, - сказал Питачок. - Но при чем тут выпивон?

- В том-то и дело, мой друг Питачок, что ни при чем! - ту же секунду отозвался Бух. - Пьянство - это не следствие. И уж тем более не причина. Это лишь форма протирания времени!

Все замерли, пытаясь осмыслить это Изречение. И только Белочка сказала про себя (очень резким и неприятным голосом):

- Дас ист гроссе идеа фикс...

И тогда Бух сказал:

- АГА!

И все сказали:

- АГА!

И набросились на все, что было составлено.

И скоро уже Волшебный Лес и окрестности оглашались нестройным хором. Хор выводил самую любимую напивалку Винни-Буха:

Отчего от кочегара

Мощный факел перегара?

Оттого, что кочегар

Много знает про угар.

Отчего от журналиста

Запашок идет нечистый?

Оттого, что журналист

Пьющ, курящ, да и нечист.

Отчего от мильярдера

Как из бочки прет мадерой?

Оттого, что он богат

И всю бочку выдул, гад.

Отчего у Винни-Буха

Так под утро в горле сухо?

Оттого, что Вини-Бух

Сильно с вечера набух.

...Где-то в середине веселья (а может, чуть сбоку) Петр Борисович Фаренгейт (он был жучок) заполз на самый край недопитого стакана и соскользнул вниз.

Другая глава девятая (фрагменты)...

...В КОТОРОЙ ВСЕ ПРОЩАЮТСЯ С ПЕТРОМ БОРИСОВИЧЕМ, А МЫ ПРОЩАЕМСЯ СО ВСЕМИ :(

- Упал боец.

Ему кабздец. На церковно-славянском это называется эпитафией, - сказал Бух вместо эпитафии. - Или латинско-греческом. А, может, и на греко-римском... ой.

x x x

С ужасом и стыдом мы приступаем к изложению последней главы последних приключений Винни-Буха. С ужасным стыдом. Со стыдным ужасом.

x x x

- Ну, за Борис Петровича! - закричали Все.

- Не чокаясь, не чокаясь! - закричали Все.

x x x

После того, как Петр Борисыч кончил счеты, все стали вспоминать, как его зовут. Звали. И сразу собрались на поминки.

Леонид Петрович?

Нет.

Петр Леонидыч?

Тоже не то.

Борис Леонидыч?

Совсем не так.

А как же? Как же? Как?

Но вспомнили, вроде...

x x x

И собрались на поминки все-все-все: Гарри Портер, Чебурашка (маленькая), Пьяноккио, Похмели Пулэн, Бритни Спилс, Хемингуэй, Веничка, Твардовский, Исаковский (это такой советский поэт - но супер (и Долматовский (этот самую пьяную песню написал - Комсомольцы-Добровольцы))), Коля Рубцов в шарфике, Костя Кинчев в джинсовой курточке,

................ .... впишите своих друзей и знакомых ................................

.......................................................................

.......................................................................

.......................................................................

.......................................................................

.......................................................................

.......................................................................

15
{"b":"123853","o":1}