При этом с другим словом исходного платоновского сочетания, а именно тень, обычно было бы употребление следующих глаголов (с соответствующим синтаксическими актантами Sub - "субъект" и Ob - "объект"):

Sub (кто-то) - бросает / отбрасывает / создает тень на - Ob (что-то);

тень ложится / падает на / покрывает собой - Ob[80]; или

тень от Sub

причем в последней конструкции, с предлогом от (тень от дерева), имеем упрощение синтаксической конструкции вместо:

тень - падающая от / отбрасываемая (на что-то) - деревом. Опущение еще и предлога от - это уже следующий по очереди этап упрощения, т.е. того "размывания" общепринятых смыслов сочетаний слов, к которому, как будто, последовательно стремится Платонов (день дерева / тень забора / тень крыши дома и т.д. - но: ?-тень пространства).

Вполне понятное тень человека образовано из исходного сочетания: тень от человека, или, в свою очередь, из полного предложения-ситуации, с соответствующими глаголами. S1: человеческое [тело] отбрасывает тень [на землю] или S2: тень сопровождает человека (или кто-то так же неотступно следует за ним, как тень). Однако платоновское причудливое словосочетание тень пространства трудно вписать хотя бы в какую-либо из перечисленных, синтаксически допустимых конструкций, поскольку между этими двумя смыслами не находится никакого привычного "мостика", или слова-прокладки, как, например, в рассмотренных выше случаях тень человека или пространство автостоянки. Само пространство, в общем, практически невозможно представить себе активным субъектом отбрасывания тени (ведь протяженность никакой тени не создает). Зато тень хотя и может играть роль "хозяина" в таких ситуациях, как 'тень, занимающая часть пространства', - но при этом осмыслении логичнее было бы организовать сочетание ровно обратным способом именно пространство тени, а не тень пространства!

В открытом пространстве (например, в степи), вообще говоря, могут находиться какие-то тени (например, тени бегущих облаков, тени, лежащие под деревьями, от стоящего навеса и т.д. и т.п.) - Одним словом, в платоновском сочетании, возможно, имеются в виду

а) ?

Но уж больно неточным, обобщенно-размытым и, так сказать, "размазанным по поверхности" оказывается такое указание места.

Возникает аналогия и с таким языковым сочетанием, как

б) - т.е. 'уйти из / от (чьего-то) внимания, позабыться, исчезнуть из памяти'; или 'утратить интерес к ч-л.'

Читателю просто не остается ничего иного, как выбрать указанную выше конструкцию (для ситуации 'тень'), т.е.

тень ложится (лежит) / падает (на что-то) - и подставить в нее пространство именно как "объект" в данной ситуации, хотя это и противоречит формальному синтаксису, а родительный падеж воспринимать как выражающий самое общее отношение 'тени' к 'пространству', т.е. как их связанность в широком смысле, что тоже, вообще говоря, довольно трудно себе представить:

аа) ложащаяся на пространство / ?-создающаяся в нем сама собой / или даже может быть ?-существующая в нем изначально>.

Напрашивается еще и такой вывод, что:

в) ?-тени от него>.

С другой стороны, в этом же выражении у Платонова, быть может, следует видеть контаминацию таких выражений, как:

г) - 'куда-то в неопределенном направлении, бесцельно';

- 'не обращаясь непосредственно ни к кому';

- 'в неопределенном направлении';

- 'неизвестно где, без конкретного места' (БАС).

Таким образом, сюда прибавляются и следующие осмысления:

а+...+г) цыганки прошли мимо и скрылись \\ \\ .

И смысл как бы "мерцает" между всеми ними.

Итак, в связи с мотивом "овнешнения", вынесенности наружу внутреннего мира героев Платонова особым значением оказываются наделены такие мотивы, как - 1. пространство, 1.2. неудобное пространство, 1.2а. пустота, 1.2б. теснота. Но кроме того, в платоновском тезаурусе следует выделить такие подрубрики как 1.3а. движение, выводящее наружу и 1.3б. движение, ведущее внутрь. Соответствующие слова также встречаются у Платонова с повышенной частотностью (+10,2 и +7,3).

Теперь проследим как бы обратное направление движения - ведущее уже извне - вовнутрь (внутрь человека или же внурть какого-то исходно непроницаемого для взгляда наблюдателя вместилища). Тут автор тоже заставляет нас заглянуть туда, куда заглядывать странно, да и непринято. Вот характерный пример:

...Его тело отощало внутри одежды, и штаны колебались на нем, как порожние (К).

Собственно этот Елисей пришел на котлован за пустыми гробами. Он хочет их забрать и привезти назад к себе домой, в деревню. Эти гробы, как выясняется, последняя собственность деревенских жителей: ведь они хранят гробы для себя, спрятав в пещере, на которую теперь, в связи с расширением котлована, наткнулись пролетарии, занятые подготовкой фундамента под "общепролетарский" дом). Как следует понимать данные два остраненных платоновских сочетания, которые подчеркнуты?

Разбирая первое из них, исследователи пишут, что тут сама синтаксическая аномалия заставляет читателя искать скрытый смысл фразы. И такой подходящий смысл действительно находится. Фраза может быть осмыслена как:

а) его тело отощало - просто худело, худело, пока окончательно не стало таким худым (то есть таким, каким предстал перед пролетариями); сам человек при этом не снимал с себя одежды (Якушева, Якушев 1978: 760).

Но этим, мне кажется, не могут быть исчерпаны все наводящиеся во фразе (и "просвечивающие" в ней) побочные смыслы. Сюда же следует причислить, на мой взгляд, и такие предположения, как:

б) мужик отощал штанах, не в штанах, а как бы помещенным (или даже заключенным!)> внутри них.

В итоге вывод:

бб) ![81]

Кроме того, на мой взгляд, естественно рассмотреть наряду с приведеннымии еще и такие осмысления второго трудного места:

в) штаны колебались ;

и еще возможно несколько более далеко идущие выводы:

г) его тело так отощало внутри одежды ,

гг) ;

Но тогда, значит:

д) .

Этот пример опять-таки далеко не единичное, а типовое употребление подобного рода сочетаний у Платонова. В том же "Котловане" читаем, например:

люди валились, как порожние штаны... (К)

Это происходит после того, как "кулаков" уже отправили (на барже) по реке - в Ледовитый океан, и в колхозе творится безудержное ликование: беднота танцует до упаду, т.е. просто никак не может остановить свое топтание на месте (все происходит на оргдворе, под музыку марша, доносящегося из радиорупора), пока, наконец, безногий инвалид Жачев не начинает хватать и не укладывает всех по очереди на землю.

Или вот еще пример:

Елисей не соображал>, что штаны спустились с его живота, хотя вчера вполне еще держались. Он> не имел аппетита к питанию и потому худел в каждые истекшие сутки (К).

Не имел аппетита - это перифраза более простого и естественного в данном случае:

а) .

К тому же она еще и может быть очевидно соотнесена с:

б) он не имел к .

Здесь - как бы какая-то отстраненная медицинская констатация: ведь, аппетит к питанию - это из стиля госучреждений, что-то вроде:

в) питание.

Платонов постоянно сдваивает смыслы: ведь

худел в каждые истекшие сутки

это значит: худел или

, а в целом

.

В итоге вывод напрашивается следующий:

внутри себя, они как бы намеренно отторгают всякую пищу (поглощение пищи ставится наравне с приобретением чего-то в частную собственность) >.

Что же, может быть, персонажам Платонова действительно хочется - быть внутри пустыми? Значит, это и есть для них - освобождение от тягости "собственнической" души? Так чего же надо их автору? - Чтобы у них не было ничего за душой?

Беспокойство в пустоте и весомость порожнего (или о коннотациях пустого)

...Это сделала наша равнинность... С.Есенин

Как известно, Россия Платонова (а он родился и вырос в пригороде Воронежа, Ямской слободе, т.е. практически в деревне) - это большая степная страна, где много свободных, или порожних, как он любит говорить, мест. Сами слова пустой / пустота и порожний, присутствуют сразу в двух противоположных смыслах. Грубо говоря, с одной стороны, порожнее - это плохо, т.е. как пустое пространство, где ничего нет, и которое должно быть заполнено (иначе просто пропадает место), а пока человеку делать в нем нечего - отсюда и вытекающие - тоска / скука / грусть / печаль / уныние и т.п. Но с другой стороны, это и хорошо, поскольку пустота несет в себе потенцию заполнения в согласии со свободной волей субъекта). В этом Платонов, кажется, обостренно ощущает основное противоречие российской жизни. Вот как это выражается в его текстах. По поводу Чевенгура один из героев говорит: