Вполне естественно, что милости, оказанные Дарием Даниилу, не понравились тем, которые получили более низкие должности. Было много недовольства и жалоб на нового любимца царя. Можно себе представить, какие коварные советы давались за кулисами. Многие спрашивали, почему председательское место занимает иудей, а не перс. Разве этот Даниил не был на службе Вавилона более 60-ти лет? Разве он не занимал ответственный пост у Навуходоносора? Может ли он быть верным новому правительству? Не является ли он главой вавилонского "подпольного" движения? Конечно, не совсем надежно доверять дела страны незнакомому, непроверенному человеку. Его надо заменить настоящим, чистокровным персом. Итак, "князья и сатрапы начали искать предлога к обвинению Даниила по управлению царством; но никакого предлога и погрешностей не. могли найти, потому что он был верен, и никакой погрешности или вины не оказывалось в нем". ст. 4.

Эти раздраженные чиновники вначале думали, что Данил такой же, как они сами, и если проверить его достаточно строго, его найдут виновным в растрате царских фондов, или во взяточничестве и обмане, или же в незаконных связях с членами царской семьи. Но этот человек отличался от всех. Он не делал ничего подобного. Его нельзя было даже втянуть в подобные дела.

В делах личной честности он был неуязвим. Заговорщики не могли ни в чем обвинить его, как бы они ни старались. Они не знали, что делать. Наконец, им пришла

мысль, что Даниила можно будет обвинить в вопросах религии: "Не найти нам предлога против Даниила, если мы не найдем его против него в законе Бога его", ст. 5.

Но как это сделать? Даниил был точен до мелочей во всем, что делал; в выполнении личных религиозных обязанностей не было ничего такого, что могло бы служить преткновением для других.

Кому-то пришла в голову блестящая мысль: если бы было возможно каким-то образом вызвать противоречие между верностью Даниила своему Богу и его верностью царю, тогда можно было бы добиться желанного результата.

Они выработали дьявольский план. Сперва они лестью добьются от царя приказа, по которому каждый, кто в течение известного времени будет просить чего-либо у какого-либо бога или человека, кроме царя, подвергнется наказанию за нарушение закона; затем они будут наблюдать за Даниилом, решится ли он нарушить этот приказ и не изменит ли своему многолетнему обычаю молиться ежедневно своему Творцу.

Это был такой простой и безошибочно верный план, что хитрые заговорщики удивились, как это раньше не пришло им на ум.

"Тогда эти князья и сатрапы приступили к царю и так сказали ему: ,царь Дарий! во веки живи! Все князья царства, наместники, сатрапы, советники и военачальники согласились между собою, чтобы сделано было царское постановление и издано повеление, чтобы, кто в течение тридцати дней будет просить какого-либо бога или человека, кроме тебя, царь, того бросить в львиный ров." ст. 6-8.

Царь Дарий был неимоверно польщен, когда эта толпа руководителей и советников, на вид верных, преданных и счастливых, окружила его; он жаждал славы и дальнейшего утверждения своего могущества и поэтому сразу дал согласие на их план. Он взял документ, преподнесенный ему этими господами, и с готовностью и с радостью, нимало не задумываясь, подписал его.

Тихомолком посмеиваясь, радуясь такому хорошему началу, заговорщики вышли из дворца и стали ждать дальнейших событий, которые, как они были уверены, должны были скоро последовать.

Между тем Даниилу было донесено об этом приказе, и старый государственный деятель сразу понял, что он прямо направлен против него. Он немедленно догадался, что это была попытка со стороны некоторых завистливых придворных избавиться от него. Но он не был этим обеспокоен. За свою долгую жизнь при разных вавилонских правителях он пережил кризисы хуже этого. Он видел, как Бог пришел ему на помощь, когда Навуходоносор приказал убить всех мудрецов вавилонских. Он беседовал со своими тремя иудейскими друзьями после их чудесного избавления из раскаленной огнем лечи. Он знал Бога достаточно долго и достаточно хорошо, а поэтому и теперь не беспокоился. Если его бросят в ров львиный. Бог позаботится о нем.

Итак Даниил, "узнав, что подписан такой указ, пошел в дом свой; окна же в горнице его были открыты против Иерусалима, и он три раза в день преклонял колена и молился своему Богу и славословил Его, как это делал он и прежде того", ст. 10.

Он, возможно, знал, что внизу, на улице, многие взоры устремлены вверх, и пальцы указывают на него; но это не мешало ему. Всю жизнь, насколько он помнил, он молился, как и сейчас, утром, в полдень и вечером. В этом был источник его силы и мудрости. Благодаря этому Бог был очень близок к нему среди всех недоразумений, перед лицом всех проблем. Это помогало ему жить выше всей испорченности и развращенности, окружавшей его со всех сторон в этой языческой стране, и сделало его великим человеком пред Богом.

Он использовал каждую возможность молиться в комнате, где окна открыты по направлению к Иерусалиму. Он не закрывал окон. Конечно, он не мог видеть города, который находился на расстоянии сотен миль от него. Но он знал, в каком направлении этот город находится. Город

был разрушен и сожжен врагами, но он все еще был его родиной. И учитывая прошлое и будущее города, Даниил знал на основании пророчества, что он является предметом специальных забот Божиих.

Итак, он молился. Вполне поглощенный блаженным общением со своим Богом, он не знал всего, что происходило вокруг него. Стоило ли беспокоиться о том, что какие-то мелкие людишки стараются причинить ему вред, если великий Бог Небесный - его друг? Пусть они делают самое худшее, что в их силах; Бог со Своей стороны сделает самое лучшее.

Внизу, перед открытыми окнами, заговорщики потирали руки от удовольствия. Все случилось как раз так, как они наметили. Там, наверху, они видели Даниила, "молящегося и просящего милости пред Богом своим" (ст. 11), как обычно, как будто царского приказа не существовало! Это было даже лучше, чем они ожидали. Теперь они расправятся с ним, - с этим чужеземцем, этим иудеем.

Они поспешили во дворец, подавая вид, что очень озабочены интересами царя, и доложили Дарию: "Не ты ли подписал указ, чтобы всякого человека, который в течение тридцати дней будет просить какого-либо бога или человека, кроме тебя, царь, бросать в львиный ров?" Царь подтвердил это, словами : "Это слово твердо, как закон Мидян и Персов, не допускающий изменения", ст. 12. Теперь они захлопнули ловушку. "Даниил, который из пленных сынов Иудеи, не обращает внимания ни на тебя, царь, ни на указ, тобою подписанный, но три раза в день молится своими молитвами", ст. 13.

Так вот чего они добивались!

Царь понял цель заговора и "сильно опечалился". Эти хитрые интриганы льстили ему только для того, чтобы уничтожить Даниила. Что мог он сделать теперь? Абсолютно ничего. Приказ, подписанный царем персидским, не мог быть изменен. Возврата не было. Все же царь всем сердцем желал спасти Даниила, который, как он знал, стоит выше всех этих низменных людей. И он "даже до

захождения солнца усиленно старался избавить его".

Не сказано, что царь предпринял в попытках спасти своего главного советника. Он, несомненно, доказывал, что в этом случае следовало бы сделать исключение; возможно даже, что он старался предоставить Даниилу возможность покинуть страну. Но все его усилия были напрасны.

Боясь, что царь переменит свое мнение, люди, стоявшие во главе заговора, собрались вечером во дворце и еще раз напомнили ему, что, "никакое определение или постановление, утвержденное царем, не может быть изменено". ст. 15.

Не оставалось ничего другого, как бросить Даниила в ров львиный.

Воины пошли к Даниилу в дом, арестовали его и привели к царю, где он должен был выслушать приговор. Оставаясь наружно спокойным, он, вероятно, был глубоко тронут словами царя: "Бог твой, Которому ты неизменно служишь, Он спасет тебя!" ст. 16.