Обладатель "черного пояса" карате Сергей Мансуров сколотил свою банду в 1992 году, после выхода из Бутырки, где он находился под следствием по обвинению в мошенничестве. В сизо Мансур подружился с известным вором в законе Леонидом Завадским (он же Батя), который стал "соучредителем" этой банды. Вскоре у главарей появились влиятельные покровители во властных структурах и правоохранительных органах. Банда полностью контролировала вещевой рынок, расположенный на территории спорткомплекса ЦСКА. По оперативным данным, ежедневная дачь, собираемая людьми Мансура, составляла 5 миллионов рублей. Позже каратист основал свою охранную фирму и открыл банк. Под "крышу" банды попадали все новые и новые фирмы. Неуступчивых руководителей мансуровцы брали в заложники и пытали, после чего их предприятия платили "авторитету" ежемесячно от 5000 "зеленых". Кроме того, Мансур стал директором фирмы "Осмос", которая специализировалась на операциях по продаже компьютеров.

Мансура погубило его пристрастие к наркотикам. Он часто впадал в депрессию, начинал беспричинно психовать. После одной из таких пьяных ссор погиб Батя. Труп Завадского был найден на Введенском кладбище. Вдогонку за Батей отправили его любовницу, что-то знавшую об обстоятельствах убийства. Слухи о причастности Мансурова к убийству Бати быстро распространились по Москве, и на одной из воровских сходок "авторитет", по некоторым данным, был приговорен к смерти.

Узнала об убийстве и милиция. Мансур был задержан, однако следователям доказательств собрать не удалось, и вскоре он вышел на свободу. Но на Мансура стали охотиться друзья Бати, а чеченская группировка вытеснила его с рынка в ЦСКА. Распри начались и в самой банде: Мансур застрелил одного из своих воинов.

Штурм дворца Мансура на Петровке, 19 - операция, которая, вероятно, войдет в анналы российской криминологии. Поводом для ареста стало обращение в милицию молодого человека, сообщившего, что он находился у Мансура в заложниках, но ему удалось сбежать. Каратист решил сражаться до последнего патрона, заодно объявив заложницами находившихся в квартире женщин (одна из них, любовница главаря банды Татьяна Любимова, получила в ходе штурма смертельное ранение). В квартиру пытались ворваться бойцы специального отряда быстрого реагирования РУОПа.

Операция была заснята на видео, и автор этих строк наблюдал ее наутро по телевизору (штурм начался в два часа ночи). Сложилось впечатление, что руоповцы работали не очень профессионально. Долго и упорно колошматили по входной двери здоровенной кувалдой (дверь оказалась удивительно крепкой). Мансур с той стороны открыл огонь и ранил одного или даже двух руоповцев, хотя все они были в бронежилетах. Милиционеры стали колошматить с еще большим остервенением. Наконец образовалась огромная дыра, через которую собровцы, ведя беспорядочную автоматную стрельбу, наконец ворвались в квартиру. Мансура они уже не брали, а убивали. Наверное, боялись, что он и на этот раз легко выйдет на свободу. Что ж, они имели на это все основания... Когда камера телеоператора въехала в квартиру, в глаза бросились беломраморные колонны и пальмы. Бандит был одет в элегантный и, видимо, очень дорогой костюм. На каждом пальце блестели золотые и платиновые перстни.

Предчувствуя скорую расправу, Мансур буквально за пару недель до этих событий решил дать интервью "Общей газете" и "Криминальной хронике". Видимо, он хотел публично оправдаться: Батю убивал не я. С главным редактором "Криминалки" Леонидом Шаровым "авторитет" встретился в ресторане. "Мансур пришел в светло-сером пальто. Высокий. Напряженный. С четырьмя телохранителями. Он был крупнее, мощнее, резче каждого из них. Мы сели за столик напротив друг друга. Мансур - лицом в зал. Себе он спросил водки и кофе. Время от времени к нему подходили люди. Здоровались. С некоторыми он обнимался. "Авторитет" говорил много и весьма туманно. Но один пассаж из его невнятной речи запомнился. Потому что это было одно из первых и самых откровенных определений сегодняшней роли криминальной элиты, данное одним из наиболее ярких ее представителей.

"Мафия действительно бессмертна. Она - двойной буфер. Между обществом и преступным беспределом. И в какой-то степени между государством и обществом. Да, можно сказать: мы собираем мзду. Но за что нам платят? За то, что мы единственные, кто может обуздать преступность. И еще за то, что мы первые принимаем на себя произвол чиновников. Но и они не могут существовать без нас, потому что именно нам они придают власть... А мы знаем нашу силу. Один я могу организовать 200-300 "штыков". И навести порядок".

ПОДМОСКОВНЫЕ НОЧИ

Если в Москве с уличной преступностью кое-как справляются, то выходить на тихие улочки городов-спутников российской столицы после 24 часов знающие люди не рекомендуют. Да и днем здесь неспокойно. Такое ощущение, что "под крышей" находятся не только отдельные торговые ряды, рынки, вокзалы и коммерческие фирмы - а вообще вся территория, включая водоемы и лесные массивы. Даже слово "милиция" здесь воспринимается совсем по-другому. Это восприятие можно сформулировать примерно так: подмосковная милиция - вооруженное формирование, поддерживающее порядок на территориях, принадлежащих "братве". И, добавим, находящееся под частичным или полным (в зависимости от мощи той или иной группировки) контролем у преступных "авторитетов" зачастую близких друзей местного милицейского начальства. У подмосковных бандитов по большому счету только один враг - ГУОП МВД России. Но часто беспокоить "братву" у федеральной милиции не получается.

Напряженная криминогенная обстановка в окрестностях столицы сложилась, можно сказать, исторически, во многом благодаря пресловутому тоталитарному институту прописки. Жителям Москвы, попадавшим в места не столь отдаленные, запрещалось возвращаться после отсидки домой. Они могли селиться только за пределами 100-го километра. Туда же, кстати, по сей день милиция выкидывает столичных бомжей. А поскольку тяга на "малую родину" остается, к тому же именно в Москве, по убеждению многих, крутятся самые большие деньги, освободившиеся урки испокон веков селились в Подмосковье. Когда пришла пора организационного оформления криминальных структур, подмосковные бандиты подняли головы и расправили плечи.

К началу 1993 года криминологи фиксируют резкую активизацию нескольких группировок, контролирующих территории за пределами Кольцевой автодороги (МКАД). Выделялись:

- калининградская (имеется в виду подмосковный городок Калининград) под руководством некоего Винограда;

- балашихинская под руководством Фрола;

- гольяновская, орудующая на восточных окраинах столицы;

- люблинско-таджикская;

- шереметьевская, которая контролировала Северо-Запад Москвы и Московской области;

- красноярская, состоящая из приезжих сибиряков, но тем не менее отважившаяся вступить в боевые операции против долгопрудненской группировки на ее территории (в результате этих боевых действий было обнаружено четыре трупа бандитов с обеих сторон).

Впоследствии многие из них утратили свое значение, а в прессе и в оперативных сводках все чаще стали появляться другие наименования: подольская ОПГ, одинцовская ОПГ, раменская ОПГ, пушкинская ОПГ, люберецкая ОПГ. Последняя развернулась еще в начале 80-х (кто не помнит качков-люберов, кромсающих тупыми ножницами патлы рокеров?), но постепенно ее оттеснили более могущественные кланы - прежде всего соседи люберов измайловцы. Окончательный распад бригады, некогда наводившей ужас на всю округу, произошел после ареста ее лидера Шестакова (Сливы) - в группировке начались разброд и шатания, мощь команды пошла на убыль. Но свою исконную территорию - Люберецкий район - соратники г-на Шестакова по-прежнему держат крепко.

А в небольшом городке Долгопрудном к северо-западу от Москвы насчитывается аж пять конкурирующих группировок. Причем две из них пребывают в весьма дружественных отношениях с местной милицией (и чуть ли не в оперативном управлении у ее начальника), зато три прочие не признают никакой власти, кроме власти оружия.