Алтухов вытащил из холодильника шоколад и выбрал две бутылочки коньяка "Не пей, Лион".

- Начнем все по порядку, Виктор Степанович, - произнес Алтухов, откусывая от целой плитки и запивая этим мерзким напитком - "Машенька тараканов нет". (Шутка. Отличный был коньяк. "Camus".) - А для порядку вот тебе моя ксива.

- Убедительно. А это, - он потряс наручниками, - гарантированное молчание до суда?

- Ну, вот. Скажи ты мне, тут случайно господин Ганс Хоупек не пробегал?

- Нет, я пасу его десятые или одиннадцатые сутки, я уже со счету сбился. Какой сегодня день недели?

- Весна. Так, второй вопрос: зачем ты его ищешь и почему сбежал из Москвы?

- Сегодня в дом я пробрался, потому что закинул туда журнал, на ступеньки. По его позе я определил бы, входил ли кто в дом. Газету бросил, пришлось из ящика достать, так газету убрал кто-то. Потом я бросил журнал, а сегодня ночью на меня как озарение какое нашло: по нему ж меня вычислить - раз плюнуть.

- Правильно, я так и подумал, когда его поднял.

- Ну, а я к дому подъехал, гляжу - журнала нет, я его на перилах-то не заметил, гляжу, нету на месте, вот я и забрался на участок, как обычно, с черного хода. Тебя за этого паразита принял, ты уж извини.

- Все ясно, но я, в общем-то, не о том спрашивал. Зачем тебе Хоупек?

- Ты про войну компроматов слышал? Газеты читаешь? - спросил Похвалов, пошарив среди газет на столике. - Да сними ты эти браслеты с меня.

Алтухов помешкал и снял наручники. Витя Похвалов развернул газету и показал Косте.

- Ну, это ты мне не объясняй, я у тебя в Торговом агентстве самолично в компьютерах долго рылся.

- Ну, и что тебе это дало?

- Пока только информацию и черные мысли о власть имущих. Прогнило все, как мост через болото.

- Документы не нашел? Правильно. У Мошонки - возможности. Твой Нестеренко, или как его там, еще только за водителем пошел, чтобы в агентство ехать, а он уже знал. Мы как раз сидели в офисе Мошонки, там заседание шло, в перерыве мой друган Едигей интервью у него брал, а ему бац - звонят. Что делать? У меня жена в соседнем подъезде. Все быстро решили, я звоню ей, а не сообразил, что мы уже фактически разошлись, она вообще квартиру сняла.

- Она тебе изменяла? - напряженно спросил Алтухов, ему надо было почувствовать, искажает ли действительность орел Похвалов или откровенен.

Тот засмеялся. Горько засмеялся - почти заплакал.

- Ее измены меня мало трогали, я сам... блин...

ну, не могу я без бабцов, это ж как... вот как шоколад - вкусно!

- А зачем с ней жил, зачем вообще женился, она у тебя первая?

- Она у меня третья и надеюсь, не последняя, вот, поверишь, не любил ее ни кайли, я вообще не знаю, что это такое! А жаль, горе у меня.

- Ты к чему ведешь? - насторожился Костя.

- Вся Москва уже знает, что это ты ее замочил.

- Да не душил я ее! - в отчаянии крикнул Похвалов. Алтухов понял, что Похвалов ничего не знает про передозировку наркотика.

Он уже давно выставил из холодильника все бутылочки, какие там были, а было их там много, и наблюдал, как Похвалов пьянеет. В таком состоянии он но крайней мере крикнул бы "не убивал я ее".

- Но после этого зрелища... Слушай, давай по порядку, ты потерял стержень разговора, - сделал Витя замечание Алтухову.

- Ну, давай, на чем ты остановился?

- Так. Значит, женился, потому что самка породистая, ноги до ушей, в ушах по кэгэ золота, попа не висит, волосы... И еще папа начальник Мособлснаба, хорошая должность, а что? В тот день, когда ты паши компьютеры шмонал, она с превеликим удовольствием папки помогла увезти. Я ей велел тащить их к Мошонке на дачу. А штука-то вся в том, что ей срочно нужен был развод. А я тянул кота за хвост. Мужик у нее, что ли, появился постоянный, я не лез. Ну просто издевался, не разводился и все. Понимаешь, обида меня взяла.

Я из семьи простых военных, не подошел ей, валенок, вот я и бесился. Не в мужике дело.

- Она только тебя решила пошантажировать или и Мошонко тоже?

- Слушай, я тебе рассказываю.

- Погоди, не пей пока, - попросил Алтухов.

Похвалов посмотрел на него, но новую бутылочку отставил.

- Я во вторник ваще ее не нашел. Перетрухал, Мошонко орет: где папки, что происходит?!

А я сижу на мокром, переживаю. На трубе - может, позвонит. Может, на дачу приедет.

- Не дождался и утром поехал к ней на работу в универмаг...

- Угу. К Овечкину, ну ты знаешь.

- Забрал Наталью... - помогал Алтухов.

- Нет, - решительно заявил пьяный Витя, - Натку. Мы ее, в смысле я, Наткой называли. Вот я ее забрал и посадил в машину, в свою. Перед тем обшмонал ее машинку, нашел хрен с маслом и презервативы рваные...

- Во сколько это было?

- Это было во вторник, в десять часов нульнуль. Я ее сграбастал вот так в машине и говорю:

где, сука, папки? Вези меня к себе на хату, а то прямо здесь тебя пристрелю. И пистолет вынул.

Она сначала послала меня, а потом, когда я ее наручниками к дверце пристегнул, успокоилась.

Я говорю: "Тебя Мошонко ждет, ща поедем, и ты ему все расскажешь". А она говорит: поехали в Шарково, я там квартиру снимаю. Мы поехали.

- Зачем?

- Она сказала, что папки там. Мы приезжаем в квартиру. А там она мне и говорит: ну, вот теперь ты видишь, что папок у меня уже нет. Если ты, говорит, сегодня же мне развод не подпишешь и не переведешь на мое имя пятьсот тысяч долларов, эти папки уже ночью будут за границей, куда за ними приедет товарищ Русский (фамилия), и тебе - пинг-понг.

- Мошонко знает, что Хоупек сотрудничает с Русским (фамилия)? сосредоточенно спросил Алтухов, это был один из основных вопросов его расследования.

- Ну, ты слушай сюда! - возмутился Похвалов. - Ща и до этого дойду. Я, конечно, никаких разводов и счетов не стал обещать, глупо, приковал ее снова к батарее, правда, трахнул, и ушел. А она мне кричит вдогон: я панки пролистала, я знаю, сколько эти документы стоят!

- А сколько?

- Да миллионов триста, не меньше. Эта дура решила на чужом горбу в рай въехать, прикинь.

- Во сколько ты ушел?

- В час ушел, даже раньше, а чё там делать-то еще?

- Куда поехал?

- Поехал в "Октябрьскую", в номера. Мне подумать надо было. Позвонил Мошонке. Сказал про угрозы. Мошонко мне и говорит: во-первых, чердак, иди срочно разводись, хоть весь загс выкупи, а во-вторых, говорит: твоя баба, ты и плати, а в-третьих, если она Русскому (фамилия) угрожает, значит, здесь Хоупек уже крутится, как муха над навозом. Заграница!

- Значит, про их деловое партнерство Мошонко знал?

- А чего он только не знал. Перезванивает мне - уже часа в три - и спрашивает: ты слышал, что твоя жена нашему Фюреру, ну в смысле Финку, пятую точку лижет? Что у них свиданки?

Что это он оплачивает хату в Шарково? Прикинь, за час все узнал. Я говорю, про Фюрера знал, но не думал, что это он ее засосал, мне Юсицков говорил, но мне-то что до них? "А то, - говорит Мошонко, - что Хоупек уже билет взял в Карлсбаде и прилетает сюда вечером, в четыре часа, за папками, а Финк с ним вчера сношался весь день по телефону. Овечкин с ним сейчас обедал у тебя под задницей, в ресторане, просил не дурить, привезти папки вечером ко мне на дачу. Тот прикинулся шлангом".

- Да... - Алтухов переваривал сюжет, как сложный исторический роман, значит, вы уже днем знали, что пайки у Финка?

- Финк Овечкину пригрозил, что если с ним что-нибудь случится, папки тут же всплывут в прокуратуре, в парламенте и у президента на столе. Шантажировал, понял?

- Он мог, - кивнул Костя.

- А Мошонко мне еще приказал в баню явиться вечером, чтобы недоразумений не вышло, пока юсицковские ребята будут квартиру обшаривать.

- Так ты знал, что они там были?

- Знал, но Едигей с нами был. Не было Финка, мы, кстати, струхнули, что он не приехал. Очень на это надеялись.

- А как же тогда эти его ухаживания за Катей Мошонко?