_____________
69 См. американскую школу культурализма: С. Du Bois, A. Kardiner, R Linton, M. Mead.
70 Например, учреждение европейского фольклора с конца XVIII века в отношении с романтизмом: исследования братьев Гримм, Вука Каратича (народные сербские сказки), и т. д.
71 Это был, коротко, тезис Леви-Брюля (Levy-Bruhl L. La mentalite primitive. Alcan, 1922).
72 Levi-Stausse Cl. La pensee sauvage. Paris: Plon, 1962.
73 Jaulin R. La paix blanche. Paris: Seuil, 1970.
прагматика нарративного знания 55
ют эту форму саму по себе74. Другие видят в ней оформление в диахронном плане структурных операторов, которые, по их мысли, собственно и составляют знание, оказывающееся, таким образом, в игре75. Третьи дают этому "экономическое" - в фрейдистском смысле - толкование76. Мы здесь остановимся только на нарративной форме. Рассказ - это самая лучшая в самых разных смыслах форма такого знания.
Прежде всего, народные истории сами рассказывают о том, что можно назвать положительными или отрицательными образованиями (Bildungen), т. е. успехами или неудачами, которые венчают героев и либо дают свою легитимность общественным институтам (функция мифов), либо предлагают положительные или отрицательные модели (счастливые или несчастные герои) интеграции в установленные институты (легенды, сказки). Таким образом, рассказы позволяют, с одной стороны, определить критерии компетентности, свойственные обществу, в котором они рассказываются, а с другой - оценить, благодаря этим критериям, результаты, которые в нем достигаются или могут быть достигнуты.
Далее, нарративная форма, в отличие от развитых форм дискурса знания, допускает внутри себя множественность языковых игр. Так, в рассказе можно найти во множестве денотативные высказывания, относящи
___________
74 Propp VL Morphologie of the Folktale // International Journal of Linguistics. ?24, octobre 1958.
75 Levi-Stausse Cl. La structure des mythes (1955) // Anthropologie structurale. Paris: Plon, 1958; id. La structure et la forme. Reflexions sur un ouvrage de Vladimir Propp // Cahiers de 1'Institut de science economique appliquee. ?99. Serie M, mars 1960.
76 Roheim G. Psychoanalysis and Anthropology. N.Y., 1950.
56 Ж.-Ф. Лиотар
еся, например, к небу, ко временам года, к флоре и фауне; деонтические высказывания, предписывающие что нужно делать в отношении самих этих референтов или в отношении родства, различия полов, детей, соседей, чужеземцев и т. д.; вопросительные высказывания, которые включаются, например, в эпизоды вызова (отвечать на вопрос, выбирать часть из доли); оценочные высказывания и пр. Критерии оказываются здесь переплетенными в плотную ткань, а именно, ткань рассказа, и упорядоченными в виду целостности, характеризующей этот род знания.
Ниже мы рассмотрим третье свойство, относящееся к передаче этих рассказов. Их повествование чаще всего подчиняется правилам, закрепляющим их прагматику. Это не значит, что по установлению такое-то общество назначает на роль повествователя такую-то категорию по возрасту, полу, семейному или профессиональному положению. Мы говорим здесь о прагматике народных рассказов, которая им, если можно так сказать, имманентна. "Например, рассказчик индейского племени кашинахуа77 всегда начинает свое повествование с одной и той же формулы: "Вот история о... Издавна я слышал ее. Сейчас я в свой черед расскажу ее вам. Слушайте". А заканчивал он другой неизменной формулой: "На этом кончается история о ... Рассказал вам ее... [имя рассказчика, данное ему кашинахуа], для Белых... [испанское или португальское имя того же рассказчика]"78.
Беглый анализ такого двойного прагматического указания показывает следующее: рассказчик истории об
__________
77 Ans Andre M., de. Le dit des vrais hommes. Paris: 10/18,1978.
78 Ibid. P. 7.
прагматика нарративного знания 57
ладает компетенцией, только потому, что он был когда-то ее слушателем. Сегодняшний слушатель через это слушание получает в потенции такую же возможность. О рассказе сказано, что он пересказывается (даже если его нарративная действенность в сильной степени вымышлена) и пересказывается "извечно": его герой, тоже индеец кашинахуа, был в свое время слушателем, а потом может быть и рассказчиком этого же рассказа. В силу такого сходства положения сегодняшний рассказчик может стать затем героем рассказа, также как им стал Старейшина. Р1а деле, он уже является героем, поскольку носит имя, которое он сообщает в конце своего повествования, и которое было ему дано в соответствии с каноническим рассказом, легитимирующим распределение патронимов [отчеств] у кашинахуа.
Прагматическое правило, проиллюстрированное этим примером, конечно не распространяется на все случаи79. Но оно показывает один из признаков общепризнанного свойства традиционного знания: нарративные "посты" (отправитель, получатель, герой) распределяются таким образом, что право занять один из них - пост отправителя - основано на двояком факте: на том, что [такой-то индивид] ранее занимал другой пост - получателя, и на том, что о нем - благодаря имени, которое он носит - уже говорилось в рассказе, т. е. на факте быть помещенным в позицию диегетического (diegetique) референта других нарративных случаев80. Знание, которое передается этими повествования
__________
79 Мы выбрали этот пример из-за прагматического "ярлыка", которым окружена передача рассказов и чья антропология старательно нам передается. См.: Clasters P. Le grand Parler. Mythes et chants sacres des Indiens Guarani. Paris: Seuil, 1974.
80 О нарратологии, которая вводит в анализ прагматическое измерение, см. тр.Ж.Женета: Genette G. Figures III. Paris: Seuil, 1972.
58 Ж.-Ф. Лиотар
ми, практически не связано с одними только функциями высказывания, но определяет, таким образом, сразу и то, что нужно сказать, чтобы тебя услышали, и то, что нужно слушать, чтобы получить возможность говорить, и то, что нужно играть (на сцене диегетической действительности), чтобы суметь создать предмет рассказа.
Языковые акты81, свойственные этому роду знания, таким образом, осуществляются не только тем, кто говорит, но и тем, к кому обращена речь, а также третьим лицом, о котором говорится. Знание, образующееся в такой конструкции, может показаться "компактным" по сравнению с так называемым "развитым" знанием. Оно позволяет ясно видеть, как традиция рассказов является в то же время традицией критериев, которые определяют тройную компетенцию умение говорить, слушать и делать, - где разыгрываются отношения внутри самого сообщества и с его окружением. Именно через рассказы передается набор прагматических правил, конституирующих социальную связь.
Четвертый аспект нарративного знания заслуживает тщательного рассмотрения. Речь идет о его влиянии на темп. Повествовательная форма подчиняется определенному ритму, она является синтезом метра, разбивающего темп на правильные периоды, и ударения, модифицирующего длительность и амплитуду некоторых из них82. Это вибрирующее и музыкальное свой
____________
81 См. примеч. 34 данной книги.
82 Отношение метр/ударение, образующее и изменяющее ритм, находится в центре гегелевской рефлексии над спекуляцией. См.: Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. Предисловие, 4.
прагматика нарративного знания 59
ство со всей очевидностью проявляется при ритуальном исполнении некоторых кашинахуанских сказок Они передаются в ситуациях посвящения, в совершенно неизменной форме, специфическим языком, скрывающим лексические и синтаксические нарушения, и поются как бесконечные монотонные речитативы83. Это весьма загадочное знание, неподдающееся пониманию молодых людей, к которым оно адресуется!
И, тем не менее, это очень распространенное знание: знание детских считалочек, знание, которое репетитивная музыка вплоть до наших дней пытается заново открыть или хотя бы приблизиться к нему. Оно дает пример удивительного свойства: по мере того, как метр одерживает верх над ударением во всех звуковых, речевых или неречевых, обстоятельствах, темп перестает быть подпоркой запоминания и превращается в древнее отбивание ударов, которое за отсутствием заметной разницы между периодами не позволяет их просчитывать и заставляет забыть о них84. Если мы посмотрим на форму поговорок, пословиц, максим, которые представляют собой как бы крохотные сколки с возможных рассказов или матрицы старинных рассказов, и которые все еще продолжают циркулировать на некоторых уровнях современного общества, то сможем обнаружить в ее просодии печать этой странной темпорализации, которая полностью расходится с золотым правилом сегодняшнего знания - не забывать.
